Противодействие выполнению решения Европейского суда по делу Нечипорука: законность или иезуитство?

14 сентября 2011 года судьей Высшего специализированного суда Украины было принято процессуальное решение, которым Нечипоруку указано на ряд недостатков в его заявлении. (О деле Нечипорука читатель может узнать более подробно здесь.)

Это означает, что решение о допуске дела к пересмотру по меньшей мере откладывается. Но содержание решения вызывает опасение, что наша судебная власть по прежнему ищет способы не выполнять решений Европейского суда. Эти опасения возникли после известных пересмотров по делам Яременко и Шабельника и несколько рассеялись, когда Верховным Судом были приняты решения по делу Лазаренко и Корнева. И вот, эстафету противодействия решениям Европейского суда подхватил Высший специализированный суд Украины. Теперь речь идет о том, чтобы просто и технично не допустить пересмотра национальных решений, которые нарушают права человека.

Ниже изложения сути претензий с коротким их анализом (желающие могут сразу перейти к оригинальному тексту).

Претензия № 1: заявление может подавать только Нечипорук, а заявление подписано не только Нечипоруком, но и его адвокатом, и отправлено не через спецчасть колонии, а с адреса адвоката.

Нет спора, действительно законодатель в реформаторском порыве написал в Уголовно-процессуальном кодексе, что заявление о пересмотре решений на основании решения Европейского суда может подать «лицо, в пользу которого постановлено решение международным судебным учреждением». Можно спорить о корректности такой формулировки, особенно в той части, насколько она учитывает образовательный уровень правоприменителей.

Но законодатель все же нигде не указал, что «лицо, в пользу которого постановлено решение международным судебным учреждением» не может пользоваться правовой помощью, не сказал, что статья 59 Конституции перестает действовать, когда человек доказал в международном суде нарушение его прав. Опять же, безусловно, законодатель в данном случае виноват только в том, что не учел, что не все юристы-правоприменители обладают навыком систематического толкования права, да еще с оглядкой на Конституцию. Ведь не все из них догадаются заглянуть не то что в Конституцию, но даже в следующий абзац той же статьи закона. А последний абзац статьи 400-15 УПК, на которую ссылается судья, говорит, что «заявление подписывается лицом, которое его подает» и прилагается подтверждение полномочий.  То есть сам закон предполагает юридическое представительство.

Но допустим, что законодатель действительно строго-настрого запретил, чтобы заявление о пересмотре решений готовилось или (о ужас!) подавалось адвокатом. Но где судья нашла требование, чтобы заявление подавалось с определенного адреса? И наверное нужно пройти специальную подготовку, чтобы заключить, что если на заявлении стоит, кроме подписи заявителя, подпись его адвоката, то значит заявитель это заявление не подписывал. В арсенале обычной логики нет средств, чтобы добраться до такого вывода.

Претензия № 2: требования к Верховному Суду Украины сформулированы неправильно. Это прелестное заявление. Оказывается теперь не заинтересованное лицо формулирует требования к Верховному Суду, а один из судей Высшего специализированного суда. Конечно, принцип состязательности, который запрещает суду вмешиваться в то, как, когда и в какой форме формулировать требования, давно устарел и судьи Высшего специализированного суда не должны руководствоваться такими архаизмами.

Стоит напомнить, что когда Верховный Суд Украины – при рассмотрении заявления Ларисы Карпенко о пересмотре национальных решений на основании решения Европейского суда – столкнулся с проблемой своей компетенции, он направил запрос в Конституционный Суд Украины. Нечего было огород городить: разве не знали судьи Верховного Суда, что не Верховный Суд, и не Конституционный Суд, а единолично судья ВССУ может решить и «таки да» решает, что входит в компетенцию Верховного Суда, а что нет.

Претензия № 3: не все предоставленные решения заверены в соответствии с Инструкцией о делопроизводстве. Это не новая претензия, и, по наблюдениям, именно Высший специализированный суд Украины был пионером практики требовать «прошнурованные, пронумерованные и скрепленные печатью» копии решений. Даже очень тщательное изучение законодательства на дает и намека на то, где судьи ВССУ обнаружили требование к заявителям, которые в большинстве случаев находится под стражей, предоставлять «надлежащим образом заверенные копии» судебных решений.

Понятно, что требование не основано на законе. Но возможно, что в нем есть какой-то рациональный смысл. Однако поиски смысла тоже ни к чему не приводят. Ведь Верховный Суд, получив заявление о пересмотре решений национальных органов, все равно истребует все дело и имеет возможность изучить оригиналы, а не какие-то, хоть «надлежаще заверенные», копии. Или ВССУ думает, что заявители завалят Верховный Суд фальшивыми решения, зная при этом, что обман раскроется, как только Верховный Суд получит дело? Возможно, другому исследователю больше повезет в поисках смысла этого требования, но пока его существование ничем не подтверждено.

Дальше больше.

Претензия № 4: к решению не приложен аутентичный перевод полного текста решения Европейского суда, заверенного Министерством юстиции. Конечно, судье, который без труда и сомнения единолично списывает в утиль принцип состязательности и определяет компетенцию Верховного Суда, непонятны, какие могут трудности у Нечипорука с добыванием требуемого документа. Безусловно, Нечипоруку намного легче добыть такой перевод, чем судье открыть закон «Об исполнении решений и применении практики Европейского суда по правам человека» и прочесть, что, оказывается, не заявитель, а Министерство юстиции Украины уведомляет органы, ответственные за исполнение решения Европейского суда – в данном случае Верховный Суд Украины и Высший специализированный суд Украины – о содержании, порядке и сроках исполнения этих мер и прилагает к уведомлению перевод решения с заверенной аутентичностью. Что помешало судье выяснить это положение закона перед тем, как требовать у заключенного, лишенного ею же правовой помощи, выполнения трудновыполнимых задач?

Претензия № 5: к заявлению приложено письмо Правительственного уполномоченного о том, что решение Европейского суда стало окончательным, а не письмо Европейского суда о том же; так еще и адресовано письмо адвокату заявителя, а не самому заявителю.

Сначала слово в защиту Правительственного уполномоченного и Европейского суда: нужно учесть, что никто из них не знал тогда, что судья лишила адвоката заявителя полномочий представлять своего клиента и оказывать ему правовую помощь. Они по наивности думали, что только клиент может лишить адвоката полномочий его представлять. Только из-за этого заблуждения и Правительственный уполномоченный, и Европейский суд по общепринятой мировой практике вели переписку с адвокатом, что – в соответствии со все той же мировой практикой – приравнивается к переписке с его клиентом.

Ну и кроме того, если бы судья проанализировала осмысленность претензии № 4, то она обязательно бы натолкнулась на положение уже упомянутого закона, где говорится, что именно Правительственный уполномоченный «направляет взыскателю уведомление с разъяснением его права возбудить производство о пересмотре дела…». Именно этот момент – в соответствии с национальным законом, а не Регламентом Европейского суда – является моментом уведомления. Именно для этого и было введено такое положение, поскольку не все заявители, и даже – как станет ясно из следующей претензии – не все судьи Высшего специализированного суда Украины – владеют английским или французским языком. Поэтому получение письма на неизвестном языке вряд ли может считаться уведомлением с точки зрения разумного человека.

Претензия № 6: Нечипорук должен приобщить к заявлению уведомление Европейского суда, надлежащим образом переведенное на украинский язык. Оказывается судьям Высшего специализированного суда Украины не нужно знать английский, а Нечипоруку нужно (см. Претензию № 5). Ну и как себе мыслит судья процесс получения надлежащего перевода на украинский язык? Получив разумные указания судьи, Нечипорук отпрашивается на пару часов из колонии в бюро переводов? Или администрация колонии, напружинившись всем личным составом, изготавливает перевод? Кто будет решать, надлежащий ли перевод? Опять судья?

Если есть сомнения, что эти претензии были высказаны, можно ознакомиться с полным текстом решения.