1. Данное дело основано на заявлении (№ 12317/06) против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданкой Украины, г-жой Земфирой Абарцумовной Акопян (далее – «заявительница»), 14 марта 2006 года.

2. Заявительницу представлял г-н Г.A. Маряновский, адвокат, практикующий в г. Харькове. Украинское правительство (далее – «Правительство») представлял его уполномоченный г-н Н. Кульчицкий.

3. 9 июля 2012 года Суд постановил уведомить Правительство о данном заявлении.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

A. Госпитализация заявительницы в период с 1994 по 1997 год и вопросы, относящиеся к ней.

4. Заявительница родилась в 1953 году и проживает в г. Харькове.

5. В 1985 году заявительница вышла замуж и родила первую дочь. В 1987 году она родила вторую дочь.

Отношения заявительницы с мужем ухудшились, и в августе 1994 года она и ее дочери переехали в дом, арендованный ее мужем в поселке Песочин. Ее муж навещал своих дочерей время от времени.

7. В конце ноября или в начале декабря 1994 года муж заявительницы забрал детей обратно в г. Харьков. Заявительница осталась одна.

8. 17 декабря 1994 года заявительница была принята в Харьковскую областную психиатрическую больницу (“психиатрическая больница”), которая является государственным учреждением. Согласно медицинской документации, заявительница была доставлена на машине скорой помощи, поскольку она была в состоянии реактивного психоза и проявляла признаки психического расстройства.

9. Вскоре после ее поступления в психиатрическую больницу, заявительнице был поставлен диагноз параноидальной шизофрении, и была предоставлена медицинская помощь.

10. В период с января 1995 года по 1997 года заявительница неоднократно просила о выписке из психиатрической больницы и также подавала жалобы относительно ее госпитализации, но безуспешно. В течение этого времени заявительнице было предоставлено лечение нейролептиками.

11. 7 ноября 1997 года заявительница сбежала из психиатрической больницы и нашла приют у некоторых знакомых. К тому времени она была в разводе.

12. 23 декабря 1997 года, по просьбе заявительницы, она была принята в Харьковскую муниципальную психиатрическую больницу на стационарную психиатрическую экспертизу. Согласно медицинской документации, во время пребывания в муниципальной больнице, она не принимала никаких лекарств; единственным предоставленным методом лечения, были консультации с психиатрами.

13. 4 февраля 1998 года заявительница была выписана из больницы с заключением, что ее психическое здоровье было нормальным.

14. Позже, заявительница восстановила контакт со своими детьми и начала жить с ними.

B. Расследование уголовного дела в отношении психиатрической госпитализации заявительницы

15. После жалобы заявительницы, 17 февраля 1998 года Харьковская областная прокуратура возбудила уголовное дело против Р., врача заявительницы, по подозрению в незаконном размещении заявительницы в психиатрическую больницу, что является преступлением в соответствии со статьей 123-2 Уголовного кодекса 1960 года.

16. 21 июля 1998 года группа экспертов провела судебно-психиатрическую экспертизу и установила, что заявительница не страдает от какого-либо психического заболевания. Кроме того, эксперты пришли к выводу, что госпитализация заявительницы в психичтрическую больницу 17 декабря 1994 года, была обусловлена состоянием ее здоровья; однако, во время ее пребывания в психиатрической больнице была проведена ошибочная диагностика, она не была осмотрена должным образом, и ей не было предоставлено правильное лечение с самого начала ее госпитализации, в декабре 1994 года.
17. 9 октября 1998 года группа экспертов пришла к дополнительному выводу, что заявительница могла быть выписана из психиатрической больницы 17 января 1995 года на основе ее запроса о выписке, так как ее психическое состояние не представляло угрозы ни для нее самой, ни для окружающих.

18. 24 февраля 1999 года заявительница была признана гражданским истцом в рамках расследования уголовного дела.

19. 25 февраля 1999 года обвинение против Р. были классифицированы как халатность при исполнении служебных обязанностей, что привело к тяжелым последствиям для заявителя.

20. 9 апреля 2000 года Р. был обязан предстать перед Харьковским районным судом.

21. 20 июня 2000 материалы дела были уничтожены в результате пожара в здании суда.

22. 24 ноября 2000 года суд направил дело в прокуратуру на дополнительное расследование.
23. 8 июня 2001 года дело было возвращено в суд.

24. В периоде с июня 2001 года по июнь 2002 года были назначены несколько слушаний, но по разным причинам ни одно из них не было проведено.

25. 26 июня 2002 года, в ответ на жалобы со стороны заявительницы, Харьковское областное управление юстиции, обратилось к председателю Харьковского районного суда с просьбой ускорить рассмотрения дела, полага, что рассмотрение дела необоснованно затягивается.

26. 24 февраля 2003 года Харьковский районный суд поручил следственным органам провести дополнительнуюй психиатрическуюй экспертизу заявительницы.

27. 14 апреля 2004 года следственные органы назначили психиатрическую экспертизу заявительницы.

28. 12 января 2005 года дело было возвращено в Суд без проведенной, назначенной следственными органами, экспертизы.

29. 27 апреля 2005 года заявительница, с учетом того, что материалы дела были уничтожены в результате пожара в 2000 году, подала еще один гражданский иск в Харьковский районный суд о о возмещении ущерба от Р. и психиатрической больницы за ее необоснованную психиатрическую госпитализацию.

30. 3 июня 2005 года, по просьбе Р., Харьковский районный суд закрыл уголовное дело по истечению срока давности.

31. Заявительница обжаловала это решение, утверждая, в частности, что обжалованное решение было незаконным, и что рассмотрение дела было неоправданно длительным по вине властей. Она также жаловалась, что суд первой инстанции не рассмотрел ее гражданский иск.

32. 22 декабря 2005 года Харьковский областной апелляционный суд оставил в силе решение суда от 3 июня 2005 года.

33. В тот же день Апелляционный Суд вынес отдельное постановление, обратив внимание регионального совета судей на оплошности Харьковского районного суда, которые привели к затяжному рассмотрению дела заявителя. Также было отмечено, в частности, что в период с 8 июня 2001 года по 3 июня 2005 года было неоправданно большое количество отсрочек слушаний, а также неоправданный двухлетний период бездействия в проведении судебной экспертизы, которая так и не была проведена.

34. Заявительница подала кассационную жалобу на решение о закрытии уголовного дела, пользуясь теме же аргументами, что и в своей апелляции. Она заявила, что суды не рассмотрели ее гражданский иск.

35. 13 мая 2008 года Верховный Суд Украины отклонил касационную жалобу заявительницы.

C. Гражданское разбирательство касательно компенсации вреда против врача заявительницы и психиатрической больницы

36. В марте 2006 года заявительница подала отдельные гражданские иски против Р. и психиатрической больницы, требуя 10,000 украинских гривен (UAH) т P. и 90,000 украинских гривен (UAH) от психиатрической больницы, как компенсацию за нанесенный ей вред в результате необоснованной госпитализации. Она утверждала, в частности, что три года пребывания в психиатрической больнице привело к тяжелым психическим и физическим страданиям. Она утверждала, что она постоянно чувствовала себя униженной и к ней относились как к неполноценному человеку, чье мнение не имеет никакого значения. В дополнение к этому, она была подвергнута принудительному медицинскому вмешательству. Кроме того, личная и семейная жизнь заявительницы была разрушена.

37. 31 января 2007 года Червонозаводской районный суд г. Харькова, установил, что 17 декабря 1994 года заявительница была помещена в больницу на законных основаниях, проявляя признаки психического расстройства. Далее было установлено, что во время ее пребывания в больнице, врач заявительницы Р., был виноват в нарушении ряда законодательных положений, регулирующих психиатрическую помощь. Суд отметил, что необходимые процедуры для принудительной госпитализации не были соблюдены; и наоборот, если заявительница была госпитализирована как добровольный пациент, она должна была быть выписана на основании ее просьбы (см. пункты 48-50 ниже). Суд также отметил, что заявительница неоднократно просила об освобождении, основываясь на этом факте, суд пришел к выводу, что она могла быть выписана как можно скорее 17 января 1995 года на основании такого запроса. Суд установил, что в результате этих нарушений внутреннего законодательства, заявительнице был неправильно поставлен диагноз и предоставлено ошибочное медицинское лечение в психиатрической больнице в течение длительного периода времени.
38. Кроме того, суд отметил, что во время ее незаконного пребывания в психиатрической больнице, заявительница не могла свободно осуществлять свои права или распоряжаться свое жизнью. Поэтому суд пришел к выводу, что заявительнице был причинен моральный вред, который должен быть компенсирован психиатрической больницей, в которой работал Р. При принятии такого заключения, суд также сослался на уголовное дело в отношении Р. и собранные следственными органами доказательства в данном деле.

39. Суд присудил заявителю 7, 000 украинских гривен в качестве компенсации нематериального вреда, отметив, что при определении этой суммы, было принято во внимание длительность необоснованного пребывания заявительницы в психиатрической больнице, характер и сферу физического и психического страдания, принудительные изменения в ее жизни, и ограничение ее права, как гражданина, свободно распоряжаться своей жизнью и заботиться о своем здоровье.

40. Заявительница подала апелляцию, с требованием увеличения сумы компенсации с обоих подсудимых.

41. 19 апреля 2007 года Харьковской областной апелляционный суд оставил в силе решение от 31 января 2007 года.
42. Заявительница не подала дальнейшей жалобы в Верховный Суд.

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

A. Конституция Украины 1996 года

43. Соответствующие статьи Конституции, применимые в данном случае предусматривают:

Статья 55

“Права и свободы человека и гражданина защищаются судом.

Каждому гарантируется право на обжалование в суде решений, действий или бездействия органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных и служебных лиц. ...

Каждый имеет право любыми не запрещенными законом средствами защищать свои права и свободы от нарушений и противоправных посягательств .”

B. Уголовный кодекс 1960 года (в редакции, действовавшей в то время)

44. Статья 123-2 Кодекса гласит, что помещение в психиатрическую больницу с преднамеренным пренебрежением к тому, что это лицо было психически здоровым, карается лишением свободы на срок до дух лет или исправительными работами на тот же срок с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от одного до трех лет.

45. Статья 167 предусматривает уголовную ответственность за халатность в исполнении служебных обязанностей. Часть 2 этой статьи предусматривает ответственность за невыполнение или ненадлежащее выполнение должностным лицом своих служебных обязанностей вследствие небрежного или недобросовестного отношения к ним, что привело к тяжелым последствиям, карается лишением свободы на срок от двух до пяти лет, с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью и штрафом от пятнадцати до двадцати пяти необлагаемых минимумов доходов граждан или без такого штрафа.

C. Гражданский процессуальный кодекс Украины 1963 года (в редакции, действовавшей в то время)

46. Статья 248-1 Кодекса гласит, что каждый, кто считает, что его или ее права и свободы были нарушены решением, действием или бездействием государственного органа, юридического лица или должностного лица может подать жалобу в суд.

D. Положения закона «О психиатрической помощи»

1. Положения об условиях и порядке оказания психиатрической помощи, утвержденное Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 января 1988 года (в редакции, действовавшей в то время)

47. Согласно этим положениям, основанием для госпитализации в психиатрическое учреждение является наличие у лица психического расстройства, требующего обследования или лечения в условиях стационара; помещение в психиатрическое учреждение производится лишь врачом–психиатром с согласия госпитализируемого (статья 15). Больные, представляющие по своему психическому состоянию непосредственную опасность для себя или окружающих, могут быть госпитализированы в психиатрическое учреждение без их согласия и согласия их родственников или законных представителей – в порядке неотложной госпитализации – по решению врача–психиатра с обязательным немедленным уведомлением об этом родственников или законных представителей больного. Об этом также должно быть сообщено вышестоящему органу здравоохранения, который в случае необходимости проверяет законность и обоснованность принятого решения (статья 16).

48. Пациенты, госпитализированы в принудительном порядке , подлежат в течении одних суток (исключая выходные и праздничные дни) освидетельствованию комиссией врачей–психиатров. Если комиссия признает необходимым последующее принудительное лечение, то администрация психиатрического учреждения в течение суток направляет об этом мотивированное заключение главному психиатру органа здравоохранения по месту нахождения психиатрического учреждения, к сведенью и проверке Информация, касающаяся решения комиссии, сообщается родственникам или законным представителям пациента. Решение комиссии может быть обжаловано пациентом, его родственниками или законными представителями главному психиатру. Если решение принято главным психиатром, тожалоба направляется главному психиатру вышестоящего органа здравоохранения (статья 18).
49. Выписка пациентов, госпитализированных в психиатрическую больницу добровольно, проводится по выздоровлении или в связи с улучшением психического состояния, делающим нецелесообразным дальнейшее пребывание пациента в больнице, либо по заявлению пациента, его родственников или законных представителей. Таким пациентам может быть отказано в выписке, если к моменту поступления данной просьбы будет установлено, что по своему психическому состоянию они представляют непосредственную опасность для себя или для окружающих. Вопрос об их дальнейшем обязательном лечении решается комиссией врачей-психиатров; в сложных и спорных случаях решение принимается комиссией во главе с главным психиатром органа здравоохранения по месту нахождения психиатрической больницы (статья 20) .
50. Пациенты, помещенные в психиатрическую больницу в порядке принудительной госпитализации, подлежат освидетельствованию комиссией врачей-психиатров не реже одного раза в месяц для решения вопроса о прекращении или продлении принудительного лечения. В случаях длительной госпитализации, решение о продлении принудительного лечения в стационаре каждые шесть месяцев принимает главный психиатр органа здравоохранения по месту нахождения больницы на основании заключения комиссии врачей-психиатров о необходимости дальнейшего принудительного стационарного лечения. При этом органы здравоохранения уполномочены проверять обоснованность помещения пациентов в стационар, осуществляют контроль за длительностью их нахождения в больницах и обоснованностью решений о продлении их лечения (статья 21).

51. Главные психиатры, в пределах своей компетенции, обязаны: осуществлять контроль над деятельностью лечебно-профилактических учреждений органов здравоохранения, оказывающих психиатрическую помощь; принимать меры для охраны прав и законных интересов лиц, страдающих психическими расстройствами; рассматривать в установленном порядке заявления и жалобы граждан (статья 24).

2. Положение о психиатрической больнице, утверждено приказом Министерства здравоохранения СССР 21 марта 1988 года (в редакции, действовавшее в то время)

52. В соответствии со статьей 40 Положения, в психиатрической больнице пациентам должны быть обеспечены: исчерпывающее исследование психического, неврологического и соматического состояния и, в зависимости от характера заболевания, все современные методы лечения и социально-трудовой реабилитации.

53. Статья 54 Положения гласит, что доступ в лечебные отделения, за исключением помещений для свиданий, разрешается только персоналу больницы. Остальные лица допускаются в исключительных случаях с разрешения главного врача (или заместителя) больницы и заведующего отделением, а в их отсутствие – дежурного врача.

III. СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ДОКУМЕНТЫ

54. Соответствующие выдержки из доклада КПП украинскому правительству о визите в Украину по предупреждению пыток, негуманного и унижающего достоинства обращения или наказания проведенном 8- 24 февраля 1998 года (CPT/Inf (2002) 19) гласят:

“D. Психиатрические учреждения

... 6. Гарантии в контексте принудительной госпитализации

... 227. Ни одно из психиатрических учреждений, которые посетила делегация, не имела четкой и определенной внутренней процедуры подачи жалоб. Комитет считает, что специальные правила, позволяющие пациентам подавать жалобы в официальные органы и общаться на конфиденциальной основе с органами вне учреждения, являются важными гарантиями. КПП рекомендует, чтобы украинские власти предприняли меры, обеспечивающие информирование пациентов о возможности подачи жалоб.

Обобщая, КПП рекомендует, чтобы была составлена информационная брошюра о режиме больницы и правах пациентов и чтобы она выдавалась при поступлении каждому пациенту и его семье. Всем пациентам, у кого возникнут трудности с пониманием брошюры, должна оказываться помощь .

228. Поддержание контактов с внешним миром для пациентов является важным не только как мера, предупреждающая жестокое обращение, но и в качестве терапии. Пациенты должны иметь право посылать и получать корреспонденцию, право звонить по телефону и иметь свидания с семьей и друзьями. Должно быть гарантировано также право конфиденциального общения с адвокатом.

229. Пациентам Днепропетровской психиатрической больницы усиленного режима разрешается без ограничения отправлять и получать письма, отсутствие ограничения на свидания и посылки. Однако делегации сообщили, что все письма просматриваются лечащим врачом. КПП хотел бы знать, применяется ли это правило и к переписке пациента с адвокатом. ...

230. Что касается Киевского городского центра судебной психиатрической экспертизы, КПП хотел бы получить информацию об условиях для свидания с пациентами (включая адвоката) и переписке.

231. КПП придает большое значение тому, чтобы психиатрические учреждения регулярно посещал независимый орган, контролирующий содержание пациентов. ...”

55. Соответствующие выдержки из доклада КПП украинскому правительству о визите в Украину, проведенном 24 ноября - 6 декабря 2002 года (CPT/Inf (2002) 19), гласят:

“D. Психиатрические учреждения

...

2. Черновицкая областная психиатрическая больница
f. гарантии, предоставляемые пациентам
... 166. Только несколько пациентов официально были приняты на добровольной основе в соответствии с гражданской процедурой поступления. .

Тем не менее, как уже было упомянуто выше (см. пункт 146 выше), большинство из 510 взрослых пациентов, пребывающих в охраняемых палатах, не дали согласие на их госпитализацию в психиатрическую больницу и не могут покинуть больницу по собственному желанию. На практике, у них не было ни малейшей возможности воспользоваться гарантией, предусмотренной в Законе «О психиатрической помощи» 2000 года, в частности, оспорить их госпитализацию. В большинстве случаев, просьба о госпитализации была сделана родственниками.

Что еще хуже, экспертиза документации пациентов показала, что некоторые из них были госпитализированы принудительно на основании назначения или письма от милиции или прокуратуры, без обязательного запроса о госпитализации в компетентный суд. ...”

56. Другие соответствующие международные материалы можно найти в решении по делу M. v. Ukraine (no. 2452/04, §§ 37-39, 19 April 2012).

ПРАВО

I. ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТЕЙ 3, 5 И 8 КОНВЕНЦИИ

57. Заявительница жаловалась, что ее длительное содержание в психиатрической больнице было не обоснованным и не было основанным ни на одной эффективной диагностике ее психического состояния. Она жаловалась, что содержание сопровождалось принудительным лечением, что привело к сильным страданиям, и причинило вред ее личной и семейной жизни.

58. Соответствующие статьи Конвенции гласят:

Статья 3 (запрет пыток)

«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».

Статья 5 (право на свободу и личную неприкосновенность)

«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

(e) законное заключение под стражу ... душевнобольных ...; ...»

Статья 8 (право на уважение частной и семейной жизни)

«1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции .

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц».

A. Приемлемость

1. Аргументы сторон

59. Правительство утверждало, что жалобы являются неприемлемыми на том основании, что заявительница не может быть рассмотрена как жертва заявленных нарушений. В частности, национальные суды установили, что заявительница была неправильно диагностирована, и ей было ошибочно предоставлено лечение в психиатрической больнице, за что ей была присуждена компенсация нематериального вреда. Также было подчеркнуто, что при определении сумы компенсации, суды приняли во внимание нарушения, заявленные заявительницей в суде.

60. Правительство далее утверждало, что заявительница не исчерпала внутренние средства правовой защиты, так как она не подала кассационную жалобу по ее гражданскому делу.

61. Заявительница не согласилась и утверждала, что она оставалась жертвой заявленных нарушений. Затем она утверждала, что судебное разбирательство по уголовному делу было неэффективным и гражданская компенсация была недостаточной. Она также утверждала, что апелляция по ее гражданскому делу не была эффективным правовым средством защиты.

2. Оценка Суда

62. Суд отметил, что жалобы заявительницы касаются событий в период с 17 декабря 1994 года по 7 ноября 1997 года. Тем не менее, Конвенция вступила в силу в отношении Украины 11 сентября 1997 года. Соответственно, так как юрисдикция ratione temporis не распространяется на весь указанный выше период, Суд признает, что соответствующая часть жалобы должна быть объявлена неприемлемой в соответствии со Статьями 35 §§ 3 (a) и 4 Конвенции. Тем не менее, для того, чтобы оценить контекст и ситуацию в целом, Суд принимает во внимание соответствующие факты до даты, когда Конвенция вступила силу в отношении Украины (см., mutatis mutandis, Milanović v. Serbia, no. 44614/07, § 78, 14 December 2010).

63. Что касается периода с 11 сентября 1997 года по 7 ноября 1997 года, который находится в пределах юрисдикции ratione temporis Суда, Суд считает, что возражения Правительства, касательно не исчерпания внутренних средств правовой защиты и потери статуса жертвы, тесно связанны с существом дела. Таким образом, Суд присоединяет их к существу дела.
64. Суд отмечает, что эта часть жалобы не являются явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции или неприемлемой по другим любым основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.

B. Существо дела

1. Аргументы сторон

65. Правительство утверждало, что, по их мнению, заявительница больше не была жертвой заявленных нарушений. Оно подчеркнуло, что заявительница имела в своем распоряжении эффективные уголовно правовые и гражданско-правовые средства защиты и что заявленные нарушения были должной мерой возмещены. Правительство также заявило, что материалы по уголовному делу в отношении Р. были уничтожены, так как срок их хранения в архиве истек. По этой причине не можно было прокомментировать обоснованность длительности производства по уголовному делу.

66. Заявительница настаивала, что она оставалась жертвой по смыслу Конвенции, и что имело место нарушение ее прав по статьям 3, 5 и 8 Конвенции.

2. Оценка Суда

(a) Статья 5 § 1 Конвенции

(i) Приемлемость

67. Для того чтобы определить, имело ли место «лишение свободы», необходимо принять во внимание целый ряд факторов, возникших в конкретном деле. Понятие лишение свободы включает в себя как объективный элемент, а именно заключение человека в ограниченном пространстве на длительный период времени, так и субъективный элемент, а именно отсутствие действительного согласия лица на заключение (см. Storck v. Germany no. 61603/00, §§ 71 and 74, ECHR 2005-V, 16 June 2005).
68. В данном деле стороны не оспаривали, что пребывания заявительницы в психиатрической больнице было «лишением свободы» по смыслу статьи 5 § 1 Конвенции. Суд не видит оснований считать иначе. В частности, что касается объективного элемента, заявитель содержалась в больнице в течение длительного периода времени, она не могла покинуть больницу, и ее контакт с внешним миром был серьезно ограничен. Что касается субъективного элемента, ничто не свидетельствует о том, что ее пребывание в больнице было добровольным. После многочисленных безуспешных запросов о выписке, она сбежала.

69. Кроме того, Суд отмечает, что психиатрическая больница была государственным учреждением и считает, что ответственность за данный случай должно нести государство-ответчик в соответствии с Конвенцией (см., Glass v. the United Kingdom, no. 61827/00, § 71, ECHR 2004-II, and Shtukaturov v. Russia, no.44009/05, §110, ECHR 2008).

(ii) Основания лишения свободы

70. Для соблюдение статьи 5 § 1, задержание по делу, в первую очередь, должно быть «законным», в том числе соблюден порядок, установленный законом; в этом отношении Конвенция по своему смыслу ссылается на национальное законодательство и устанавливает обязательство, которое соответствует материальным и процессуальным нормам (см. Herczegfalvy v. Austria, 24 September 1992, § 63, Series A no. 244). Кроме того, условие, что содержание под стражей было «в соответствии с процедурою предусмотренной законом» в национальном законодательстве требует наличия «справедливых и соответствующих процедур» и достаточной правовой защиты от произвольного лишения свободы (см. Winterwerp v. the Netherlands, 24 October 1979, § 45, Series A no. 33; Amuur v. France, 25 June 1996, § 53, Reports of Judgments and Decisions 1996-III; and H.L. v. the United Kingdom, no. 45508/99, § 115, ECHR 2004-IX).

71. Кроме того, подпункты (a) - (f) статьи 5 § 1 содержат исчерпывающий список допустимых оснований для лишения свободы; такая мера будет считаться незаконной, если она не попадает ни под одно из этих оснований (см. Witold Litwa v. Poland, no. 26629/95, § 49, ECHR 2000-III, and Jendrowiak v. Germany, no. 30060/04, § 31, 14 April 2011).

72. В данном случае заявительница была помещена и содержалась в психиатрической больнице, потому что врачи считали, что в связи с психическим заболеванием ее нужно было лечить от психического заболевания. Таким образом, дело заявительницы должно быть рассмотрено в соответствии с подпунктом (e) статьи 5 § 1, который позволяет задержание «душевнобольных».

73. В соответствии с прецедентным правом Суда, человек не может быть лишен свободы на основании того, что он является «душевнобольным», пока три минимальных условия не будут удовлетворены: во-первых, достоверно должно быть доказано, что человек является «душевнобольным»; во-вторых, психическое расстройство должно быть такого характера или степени, чтобы оправдать обязательное лишение свободы; в-третьих, обоснованность длительного лишения свободы зависит от продолжительности такого расстройства (см. Winterwerp, cited above, § 39; Varbanov v. Bulgaria, no. 31365/96, § 45, ECHR 2000-X; and Shtukaturov, cited above, § 114).

74. Национальные власти обнаружили, что первоначальный прием заявительницы в больницу был оправданным. Однако такой вывод не был сделан в отношении дальнейшего пребывания заявительницы в больнице, которое включает в себя период с 11 сентября по 7 ноября 1997 года. Напротив, во время внутреннего расследования группа экспертов установила, что заявительница могла быть выписана из психиатрической больницы, вскоре после поступления в ответ на ее просьбу о выписке, так как ее состояние не указывало на то, что она несла опасность для самой себя или для окружающих (см. пункт 17 выше). Следовательно, это не показывает, что заявительница страдала от психического расстройства, что не оправдывает ее содержания в больнице в течении рассматриваемого периода. Этих данных достаточно чтобы сделать вывод, что пребывание заявительницы в больнице в течение рассматриваемого периода является несовместимым с требованиями подпункта (е) статьи 5 § 1 Конвенции. Однако Суд считает целесообразным добавить эти соображения как относящиеся к законности лишения свободы заявительницы.

(iii) «Справедливое и надлежащее расследование»

75. Суд отмечает, что необоснованное лишение свободы заявительницы на тот момент было возможным из-за отсутствия справедливого и надлежащего расследования, которое могло обеспечить соответствующую правовую защиту от произвольной госпитализации. В этом деле, продолжение ситуации не было прервано в результате использования правовой защиты или средством защиты прав, а в результате удачного побега заявительницы из больницы. В частности, заявления и жалобы заявительницы не дали никакого результата, и как оказалось, что какой-либо из ее просьб не было уделено должного внимания, как в больнице, так и внешним органом на основании независимой экспертизы; другие процессуальные гарантии, которые должны быть присущи такой процедуре даже не были предоставлены.

76. Действительно, даже доступные гарантии, обеспечивающие защиту от произвольной госпитализации, не были придержаны. В связи с этим национальные суды обнаружили, с одной стороны, что госпитализация заявительницы была нарушением национального законодательства, так как процедуры принудительной госпитализации не были соблюдены; с другой стороны, если заявительница должна была рассматриваться в качестве добровольного пациента, она должна быть выписана на основании просьб, которые она сделала вскоре после ее поступления в больницу (см. пункт 37 выше).

77. Принимая во внимание факты КПП в отношении аналогичных психиатрических учреждений в Украине и его общих замечаний по вопросам отсутствия соответствующих механизмов борьбы с нарушениями связанными с жалобами, конфиденциальностью переписки и общения пациентов, доступом к адвокату и независимому внешнему органу (см. пункты 54 и 55 выше), Суд отмечает, что факты данного дела не свидетельствуют о том, что такие механизмы присутствовали в больнице, где пребывала заявительница.

78. Таким образом, Суд следует такой процедуре, как и в деле М. v. Ukraine (упомянутое выше § 87), и считает, что практически, заявительница не имела доступа к «справедливым и надлежащим процедурам» во время ее пребывания в психиатрической больнице в период с 11 сентября по 7 ноября 1997 года, в том числе, она не имела доступа к профилактическим средствам, способным остановить продолжение ситуации, указанной в жалобе.

79. После вышесказанного, Суд должен рассмотреть, может ли заявительница считаться жертвой в отношении ее жалобы по смыслу статьи 5 § 1 Конвенции и исчерпала ли она внутренние средства правовой защиты в этом отношении.

(iv) Статус потерпевшей и исчерпание внутренних средств правовой защиты

80. Правительство утверждало, что в выводах национальных судов в решении от 31 января 2007 года и присужденной компенсации, заявительница не может больше претендовать на статус потерпевшей от нарушения ее права на свободу.

81. Суд повторяет, что в первую очередь возмещения любого нарушения Конвенции является обязательством национальных судов (см., inter alia, Siliadin v. France, no. 73316/01, § 61, ECHR 2005-VII). Решение или мера, благоприятная для заявительницы, не является достаточным для лишения ее статуса в качестве «потерпевшей» по смыслу статьи 34 Конвенции, если национальные власти не признали, прямо или по существу, а затем предоставили возмещение за нарушение Конвенции (см., inter alia, Dalban v. Romania [GC], no. 28114/95, § 44, ECHR 1999-VI, and Siliadin, cited above, § 62).

82. Возмещение должно быть соответствующим и достаточным для целей возмещения нарушенного положения Конвенции на национальном уровне. В общем, Суд считает, что это зависит от обстоятельств дела и внимание стоит уделить, в частности, на характер нарушения в соответствии с Конвенцией (см. Kurić and Others v. Slovenia [GC], no. 26828/06, § 260, ECHR 2012 (extracts)).

83. Кроме того, возмещение за нарушение Конвенции, должно быть обеспечено средствами правовой защиты, которые есть эффективными и доступными. В частности, чрезмерная задержка возмещения, будет показателем того что средство правовой защиты неэффективно, вследствие чего за заявительницей был сохранен статус потерпевшей (см. Scordino v. Italy (no. 1) [GC], no. 36813/97, § 195, ECHR 2006-V, касательно компенсации за несоблюдения требования статьи 6 о «разумности срока», и Gäfgen v. Germany [GC], no. 22978/05, § 127, ECHR 2010, касательно компенсационного средства правовой защиты за нарушение статьи 3 Конвенции).

(α) Особенности возмещения

84. Суд считает, что так как нарушение продолжалось в течении длительного периода времени, как было заявлено, рассмотрение того было ли возможное освобождение адекватным, должно включать в себя анализ механизмов правовой защиты, которые могут обеспечивать как превентивную меру так и возмещение (см. дело M. v. Ukraine, упомянутое выше, § 84). Однако, там где жалоба о продолжительном и произвольном лишении свободы в отсутствие справедливой и надлежащей процедуры приема жалоб в учреждении, прежде всего соответствующий механизм правовой защиты был способен сразу же прекратить продолжающееся нарушение, путем выдачи приказа об освобождении; выплата компенсации может дополнить это средство правовой защиты.

85. Аналогичным образом, если продолжительное лишение свободы представляет собой нарушение права на надлежащие условия содержания под стражей по смыслу статьи 3 Конвенции, Суд отмечает, что национальные механизмы правовой защиты способные положить конец длительному нарушению, имеют «наибольшее значение»; однако, после освобождения с учреждения с плохими условиями содержания под стражей, заявитель должен иметь право на компенсацию за нарушение, которое уже произошло (см. Ananyev and Others v. Russia, nos. 42525/07 and 60800/08, § 97, 10 January 2012).

86. Кроме того, важно отметить, что эффективным средством правовой защиты в отношении чрезмерной длительности судебного разбирательства является то средство, которое может предоставить превентивную или компенсационную помощь (см. Kudła v. Poland [GC], no. 30210/96, § 159, ECHR 2000-XI). Тем не менее, было признано, что превентивная мера имеет неоспоримое преимущество перед компенсаторной, поскольку превентивная мера также предотвращает последовательные нарушения в отношении одного и того же разбирательства, и в отличие от компенсаторного средства правовой защиты, не только компенсирует ущерб понесенный в следствии нарушения (см., например, Scordino, упомянутый выше, § 183, and Finger v. Bulgaria, no. 37346/05, § 83, 10 May 2011).

87. Принимая во внимание вышеупомянутые принципы, касающиеся того, что превентивные и компенсирующие средства есть взаимодополняемыми, в тех случаях, когда первый тип помощи является еще более выгодным, Суд считает, что даже по отношению к двухмесячному сроку, который находиться в пределах юрисдикции ratione temporis Суда, заявителю в первую очередь должно быть предоставлено эффективное средство правовой защиты, которое бы предотвратило возникновениее нарушения в этот период или его продолжение. Эффективное компенсационное средство в таком случае должно быть доступным для возмещения произошедших нарушений. Сущность обоих типов средств защиты дает возможность Суду полагать, что заявительнице было предоставлено соответствующее возмещение за нарушение ее права на свободу.

(β) Касательно превентивного средства защиты

88. Суд установил (см. пункты 75-78 выше), что во время содержания заявительницы в больнице в период с 11 сентября по 7 ноября 1997 года она не имела доступа к средствам правовой защиты, способным остановить ее длительноесодержание. Превентивное средство не было доступным в данном случае.

(γ) Касательно правовосстановительного средства защиты

– Необходимость в уголовно-правовой защите

89. В данном деле заявительница добивалась уголовного расследования и наказания в отношении медицинского врача, который вел ее дело. Суд не исключил, что эффективная защита права на свободу человека в соответствии с Конвенцией может потребовать уголовно-правой защиты, в случае необходимости, позитивного обязательства со стороны государства гарантировать эффективные уголовно-правовые положения. Однако, это зависит от обстоятельств каждого конкретного случая. В случае медицинской халатности, размер возмещения и позитивные обязательства государства в этой сфере были оговорены Судом в первую очередь в контексте заявленных нарушений на право жизни человека. В этом отношении Суд заявил, что в конкретной медицинской сфере, халатность, которая не предполагает умышленного нарушения права на жизнь или физическую неприкосновенность, что не обязательно для уголовного расследования в каждом деле; будет достаточным, чтобы национальные правовые механизмы позволили пострадавшим требовать возмещения от гражданских судов, что не нуждается в привлечении к какой либо ответственности лечащих медицинских врачей, и любое в соответствии с гражданским правом справедливое возмещение, такое как решение о возмещении убытков и публикация решений; дисциплинарные меры также могут быть предусмотрены (см., например, Vo v. France [GC], no. 53924/00, § 90, ECHR 2004-VIII, with further references).

90. Суд считает, что поскольку, нарушение вытекающие из медицинской халатности попадает под статью 5 § 1, стандарты возмещения ущерба, то соответствующие позитивные обязательства государства не должны быть выше тех, что указаны в статье 2.

91. Имея это в виду, Суд отмечает, что вопрос о виновности со стороны врача заявителя был рассмотрен властями во время внутреннего разбирательства. В частности, окончательные обвинения против врача трактовалось как халатность. Учитывая то, что вопросы такого рода должны быть рассмотрены и оценены в первую очередь на национальном уровне, Суд отмечает, что заявительница не поднимала вопрос о виновности перед следственными или судебными органами. Кроме того, имеющиеся доказательства не дают суду оснований, чтобы поставить под сомнение выводы властей в этом отношении.

92. Таким образом, Суд считает, что уголовно-правовые средства защиты не были необходимы, чтобы получить точную компенсацию за нарушения права заявителя на свободу. Соответственно, от факт, что уголовное производство против врача заявителя было окончено без какого-либо решения оп существу не приводит само по себе к признанию нарушения.

– Касательно гражданско-правового средства защиты

93. Суд отмечает, что заявительнице была присуждена компенсация на национальном уровне в связи с ее незаконной госпитализацией в психиатрическое учреждение. Заявительница не обжаловала на национальном уровне судебные решения от 31 января и 19 апреля 2007 года, следовательно, она не может обжаловать сумму компенсации на международном уровне (см. Krivova v. Ukraine, no. 25732/05, § 51, 9 November 2010).

94. Однако даже если предположить, что сумма была достаточной, необходимо определить, была ли гражданско-правовая помощь предоставлена заявительнице эффективным образом (см. пункт 83 выше).

95. Прежде всего, Европейский Суд напоминает, что заявительница, исчерпавшая средства правовой защиты, которых скорей всего было достаточными и эффективными, не была обязана воспользоваться другими средствами, которые были доступными, но вероятно не были бы успешными (см. T.W. v. Malta [GC], no. 25644/94, § 34, 29 April 1999). В данном случае, гражданский иск заявительницы был включен в уголовное производсьво против ее врача. С учетом фактических обстоятельств дела и национальных уголовно-правовых положений (см. пункты 44 и 45 выше), ее обращение за помощью к уголовному производству, что также обеспечивало решение ее гражданского иска, не было неразумным. Также это не считалось таковым национальными властями, которые следили за продвижением уголовного дела, до тех пор, пока оно не было закрыто по истечению срока давности.

96. Поэтому нельзя упрекать заявительницу за то, что она решила действовать именно так, а не подавать отдельный гражданский иск. Это решение на самом деле было бы более предпочтительным (см. Arskaya v. Ukraine, no. 45076/05, § 78, 5 December 2013, and Valeriy Fuklev v. Ukraine, no. 6318/03, § 80, 16 January 2014). Однако, после более чем семи лет и трех месяцев сначала процедуры, суд первой инстанции закрыл уголовное дело без определения гражданского иска по существу дела. Суд, приняв во внимание имеющиеся материалы, считает, что такой длительный период был оправдан обстоятельствами дела. Последующие апелляции заявительницы по уголовному делу, в которых она жаловалась на то, что суд, вместо того чтобы рассмотреть ее гражданский иск, отклонил его как необоснованный. Следовательно, потенциально эффективное гражданско-правовое средство помощи в рамках уголовного дела, которое избрала заявительница, оказалось неэффективным.

97. Что касается отдельного гражданского иска, поданного заявительницей в 2006 году, действительно, гражданские суды рассмотрели иск в течении короткого периода времени. Однако такая оперативность удалась в значительной степени потому, что большинство доказательств были собраны следственными органами в ходе расследования по уголовному делу. Таким образом, эффективность этого средства не может рассматриваться отдельно. Однако, оценив общую длительность обоих разбирательств, Суд считает, что национальные власти не провели оперативного рассмотрения гражданского иска заявительницы. Взятые в целом, национальные правовые процедуры, предоставленные заявительнице, длились необоснованно длительное время и поэтому являются неэффективными в данном случае.

98. Что касается несогласия Правительства с тем, что заявительница не подала кассацию в отношении решений гражданских судов, Суд отмечает, что гражданский иск заявительницы осуществлялся в рамках уголовного дела, пока оно не было окончательно закрыто. Суд считает, что в этих обстоятельствах заявительница могла воспользоваться другим гражданским средством правовой помощи с той же целью, однако, она не была обязана это делать. Соответственно, тот факт, что заявительница не подавала кассацию в последующих гражданских судопроизводствах, не является нормой определения об исчерпании внутренних средств правовой защиты.

(v) Выводы

99. В свете этих соображения и учитывая, что решение от 31 января 2007 года не содержало всех подтверждающих элементов, указанных выше, Суд считает, что заявительница еще может утверждать, что она является потерпевшей от нарушения ее права на свободу. Кроме того, предъявив гражданский иск в рамках уголовного производства, до того как оно было прекращено, заявительница подала гражданский иск прежде чем национальные власти могли в достаточной степени соблюсти требования обязательства об исчерпании внутренних средств правовой защиты, предусмотренных в статье 35 § 1 Конвенции. Поэтому соответствующие возражения Правительства отклонены.

100. Суд делает вывод, что лишение заявительницы свободы не было оправдано по смыслу подпункта (е) Статьи 5 § 1 Конвенции или каким либо другим подпунктом статьи 5 § 1. Следовательно, было нарушено статью § 1 Конвенции.

(b) Стати 3 и 8 Конвенции

101. Что касается возражений Правительства, что заявительница не может утверждать, что она является жертвой в отношении заявленных нарушений по статьям 3 и 8, и что она не исчерпала внутренне средства правовой защиты, Суд ссылается на указанные выше соответствующие выводы по статье 5 и отклоняет эти возражение по тем же причинам.

(i) Касательно заявленного жестокого обращения

102. В случае, когда человек подвергается медицинскому вмешательству против своей воли, в том числе с целью психиатрической помощи, это может рассматриваться как обращение, запрещенное статьей 3 Конвенции (см., for example, Gorobet v. Moldova, no. 30951/10, §§ 47-53, 11 October 2011, and V.C. v. Slovakia, no. 18968/07, §§ 100-120, ECHR 2011 (выдержки), с дальнейшими ссылками на нихо).

103. По смыслу статьи 3, жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости. Оценка этого минимального уровня есть относительной, следовательно, она зависит от всех обстоятельств дела, таких как продолжительность лечения, физические и психические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (see Labita v. Italy [GC], no. 26772/95, §§ 119-20, ECHR 2000-IV). Для оценки доказательств, Суд принимает стандарт доказывания «вне разумных сомнений». Однако, такие доказательства могут вытекать из сосуществования достаточно сильных, четких и взаимно подтверждающих умозаключений или аналогичных неопровержимых презумпций факта (см. Yerokhina v. Ukraine, no. 12167/04, § 52, 15 November 2012).

104. В данном случае заявительница прошла лечение нейролептиками в психиатрической больнице. Ее неоднократные просьбы об освобождении и, в конечном итоге, побег из больницы показывают, что она проходила лечение не по собственной воле.

105. Однако заявительница не раскрыла детально жестокости медицинского вмешательства и то, каким образом оно было проведено, специфические и потенциально побочные эффекты, условия ее лечения, или другие обстоятельства, имеющие значение для оценки силы и степени страдания. Соответственно, недостаточно оснований для того чтобы прийти к выводу, что заявительница серьезно пострадала по смыслу статьи 3 Конвенции.

106. Таким образом, Суд считает, что не было нарушения статьи 3 Конвенции.

(ii) Касательно заявленного вмешательства в личную и семейную жизнь

(α) Наличие вмешательства

107. Согласно прецедентному праву Суда, медицинское лечение осуществленное против воли заявителя является вмешательством в личную жизнь, в частности, посягательством на физическую неприкосновенность (см. Glass, cited above, § 70, and X v. Finland, no. 34806/04, § 212, ECHR 2012 (extracts)). В отличие от указанных выше выводов в отношении статьи 3, Суд считает, что имеющихся фактов по недобровольной госпитализации и лечению заявителя в рассмотренный период является достаточно, чтобы прийти к выводу, что эти принятые меры (госпитализация и лечение) представляют собой вмешательство в ее физическую неприкосновенность, и следовательно, в ее личную жизнь.

108. Суд далее отмечает, что общение родителя и ребенка друг с другом, представляет собой основной элемент семейной жизни даже в том случае, когда родители развелись (see Keegan v. Ireland, 26 May 1994, § 50, Series A no. 290). Содержание заявительницы в больнице в рассматриваемый период существенно препятствовало ее общению с дочерями, которые были несовершеннолетними, и мешало ей быть доступной для них. Соответственно, также было вмешательство в семейную жизнь заявительницы.

(β) Законность вмешательства

109. Выражение «в соответствии с законом» в статье 8 § Конвенции, по своей сути относиться к национальному праву и государства обязуются привести в соответствие с этим свои материальные и процессуальные нормы (см. Vladimir Polishchuk and Svetlana Polishchuk v. Ukraine, no. 12451/04, § 44, 30 September 2010).

110. В данном случае национальные суды установили, что в результате нарушения внутреннего законодательства заявительнице провели ошибочную диагностику и лечение в течение длительного времени в психиатрической больнице, хотя она могла быть выписана вскоре после ее поступления в учреждения. Суд считает, что, поскольку рассмотренное вмешательство идет вразрез с внутренним законодательством, оно не отвечает требованию законности, предусмотренным в статье 8 Конвенции.

111. Следовательно, была нарушена статья 8 Конвенции.

II. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ

112. Заявительница жаловалась, что длительность внутреннего разбирательства была несовместима с требованием «разумности срока», изложенным в статье 6 § 1 Конвенции, которая гласит:

«В случае спора о его гражданских правах и обязанностях ..., каждый имеет право на…разбирательство дело в разумный срок [a] ... судом...»

113. Суд отмечает, что эта жалоба тесно связана с жалобами, которые были рассмотрены выше по статьям 3, 5 и 8 и поэтому должна быть объявлена приемлемой. Однако, учитывая причины, по которым было установлено нарушение статьи 5 § 1, в том числе анализ статуса жертвы заявителя, Суд считает, что нет оснований отдельно рассматривать жалобу по статье 6. Следовательно, Суд считает, что не стоит рассматривать эту жалобу отдельно.

III. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 13 КОНВЕНЦИИ

114. Заявительница жаловалась, что она была не в состоянии эффективно обжаловать ее принудительное лечение. В этом отношении она ссылалась на статью 5 Конвенции.

115. Приняв во внимание жалобу заявительницы, Суд решил рассмотреть ее жалобу по статье 13 Конвенции, которая гласит:

Статья 13 (право на эффективное средство правовой защиты)

«Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».

116. Суд отмечает, что эта жалоба тесно связана с жалобами, которые были рассмотрены по статьям 3, 5 и 8 и поэтому должна быть объявлена приемлемой. Однако, учитывая причины, по которым было установлено нарушение статьи 5 § 1, в том числе анализ статуса жертвы заявителя, Суд считает, что нет оснований отдельно рассматривать жалобу по статье 13. Следовательно, Суд считает, что не стоит рассматривать эту жалобу отдельно.

IV. ДРУГИЕ ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ

117. Заявительница заявляла о других нарушениях ее прав в соответствии с Конвенцией.
118. Суд рассмотрел эти жалобы и считает, что в свете всех имеющихся в его распоряжении материалов, и в той мере, в какой рассматриваемые вопросы находятся в пределах его компетенции, они не содержат каких-либо доказательств нарушения прав и свобод, изложенных в Конвенции или Протоколах к ней. Соответственно, Суд отклоняет их как явно необоснованные в соответствии со статьей 35 §§3 (а) и 4 Конвенции.

V. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

119. Статья 41 Конвенции гласит:

«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутренне право Высокой Договаривающейся Стороны допускает лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A. Компенсация вреда

120. Заявительница потребовала выплатить ей 100 000 евро в качестве компенсации нематериального вреда.

121. Правительство сочло это требование необоснованным.

122. Суд считает, что заявительница испытала страдания и тревогу в связи с фактами нарушений, что не может быть компенсировано лишь признанием нарушения. Принимая решение на справедливой основе, с учетом только периода с 11 сентября по 7 ноября 1997 года, который попадает в юрисдикцию суда ratione temporis, Суд присуждает заявителю 12 000 евро в качестве компенсации нематериального вреда.

B. Компенсация расходов и издержек

123. Заявитель не требовала возмещения каких-либо издержек и расходов. Соответственно, Суд считает, что по данному вопросу присуждения каких-либо сумм не требуется.

C. Пеня

124. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Присоединяет к существу дела возражения Правительства относительно статуса жертвы заявителя и исчерпания внутренних средств правовой защиты, и отклоняет эти возражения после рассмотрения существа дела;

2. Объявляет жалобы по статьям 3, 5, 6, 8, 13 Конвенции, относящиеся к периоду с 11 сентября по 7 ноября 1997 года, приемлемыми, а остальную часть жалобы неприемлемой;

3. Постановляет, что была нарушена статья 5 § 1 Конвенции;

4. Постановляет, что не было нарушения статьи 3 Конвенции;

5. Постановляет, что была нарушена статья 8 Конвенции;

6. Постановляет, что нет необходимости отдельно рассматривать жалобу на основании статьи 6 Конвенции;

7. Постановляет, что нет необходимости отдельно рассматривать жалобу на основании статьи 13 Конвенции;

8. Постановляет

(a) государство-ответчик должно выплатить первому заявителю в течении трех месяцев с даты, когда это решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, 12,000 (двенадцать тысяч ) евро с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации нематериального вреда, в переводе на украинские гривны по курсу, действующему на день выплаты;

(b) с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в период с добавлением трех процентных пунктов;

9. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя относительно компенсации.

Составлено на английском языке и объявлено в письменном виде 5 июня 2014 года в соответствии с правилом 77 .

Клаудия Вестердийк Марк Виллигер

Секретарь Председатель

коментарі: 0

Для того чтоб оставлять комментарии, вам нужно зарегистрироваться и/или войти под своим паролем

поширити інформацію