AXEL SPRINGER AG против Германии: решение о публикации в СМИ

© Перевод Украинского Хельсинского союза по правам человека

Официальное цитирование – Axel Springer AG v. Germany [GC], no. 39954/08, § …, 7 February 2012

Официальный текст (англ.)

EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS COUR EUROPEENNE DES DROITS DE L’HOMME

БОЛЬШАЯ ПАЛАТА

ДЕЛО AXEL SPRINGER AG ПРОТИВ ГЕРМАНИИ

(Заявление № 39954/08)

РЕШЕНИЕ

СТРАСБУРГ

7 февраля 2012

Это решение является окончательным, но может быть отредактировано.

По делу Axel Springer AG против Германии,
Европейский Суд по правам человека, заседая Большой Палатой в составе:
Nicolas Bratza, Председатель,
Jean-Paul Costa,
Francoise Tulkens,
Josep Casadevall,
Lech Garlicki,
Peer Lorenzen,
Karel Jungwiert,
Renate Jaeger,
David Thor Bjorgvinsson,
Jan Sikuta,
Mark Villiger,
Luis Lopez Guerra,
Mirjana Lazarova Trajkovska,
Nona Tsotsoria,
Zdravka Kalaydjieva,
Mihai Poalelungi,
Kristina Pardalos, судьи,
и Michael O’Boyle, заместитель секретаря,
Рассмотрев дело в закрытом заседании 13 октября 2010 года и 7 декабря 2011 года,
Провозглашает следующее решение, принятое в последний из этих дней:

ПРОЦЕДУРА

1. Данное дело основано на заявлении (№ 39954/08) против Федеральной Республики Германия, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») обществом с ограниченной ответственностью, зарегистрированным в соответствии с законодательством Германии, Axel Springer AG (далее – «компания-заявитель») 18 августа 2008 года.
2. Ссылаясь на статью 10, компания-заявитель жаловалась на наказание, наложенное на нее в связи с публикациями об аресте и осуждении известного актера за преступление, связанное с наркотиками.
3. Изначально заявление было передано в Пятую Секцию Суда (Правило 52 § 1 Регламента Суда, далее – «Регламент»). 13 ноября 2008 года Палата этой Секции приняла решение уведомить Правительство об этом заявлении. В силу статьи 29 § 3 Конвенции, в редакции, действовавшей в соответствующее время, Палата также решила, что вопрос о приемлемости должен рассматриваться одновременно с рассмотрением дела по существу. 30 марта 2010 года Палата, состоящая из следующих судей: Пир Лоренсен, председатель, Ренате Яегер, Карел Юнгвейрт, Райт Марусте, Марк Виллиджер, Мирьяна Лазарова Трайковска и Здравка Калайджиева, а также Клаудиа Вестердийк, секретарь Секции, постановила присоединить настоящее заявление к заявлениям Von Hannover v. Germany (№№ 40660/08 и 60641/08) об отказе со стороны немецких судов наложить судебный запрет на дальнейшую публикацию двух фотографий, и уступила юрисдикцию в пользу Большой Палаты; ни из сторон не возражала против этого (статья 30 Конвенции и Правило 72).
4. Состав Большой Палаты был определен в соответствии с положениями статьи 26 §§ 2 и 3 Конвенции (в настоящее время статья 26 §§ 4 и 5) и Правилом 24 Регламента Суда. 3 ноября 2011 года закончился срок Жан-Поля Косты на посту Председателя Суда. Его преемником на этом посту стал Николас Братца, который принял на себя председательство в Большой Палате по данному делу (Правило 9 § 2). Жан-Поль Коста продолжал заседать в Суде после истечения срока его полномочий, в соответствии со статьей 23 § 3 Конвенции и Правилом 24 § 4. В заключительных заседаниях, Райт Марусте и Христос Розакис, которые не смогли принять участие в дальнейшем рассмотрении дела, были заменены Лехом Гарлицким и Ноной Цоцория, запасными судьями (Правило 24 § 3).
4. Председатель Большой Палаты принял решение поддержать перед Большой Палатой применение статьи 29 § 3 Конвенции, связанное с совместным рассмотрением вопроса о приемлемости жалобы и рассмотрением заявления по существу. Он также решил, что судебное разбирательство по данному делу должно проводиться одновременно с разбирательством по делам Von Hannover, упомянутым выше (Правило 42 § 2).
6. Компания-заявитель и Правительство представили письменные замечания по вопросу о приемлемости и по существу дела. Правительство представило письменные замечания в ответ на замечания компании-заявителя.
7. Кроме того, были получены сторонние замечания от следующих неправительственных организаций: Ассоциация медиа-юристов, Инициатива юридической защиты СМИ, Международный институт прессы и Всемирная ассоциация издателей газет и новостей, которым Председатель позволил участвовать в письменной процедуре (статья 36 § 2 Конвенции и Правило 44 § 2). Стороны получили возможность ответить на эти замечания (Правило 44 § 5).
8. Открытое слушание состоялось во Дворце прав человека в Страсбурге 13 октября 2010 года (Правило 59 § 3).
Перед Судом предстали:

(a) Со стороны Правительства
Г-жа A. WITTLING-VOGEL, Федеральное министерство юстиции, Агент,
Г-н C. WALTER, профессор публичного права, Юрисконсульт,
Г-жа A. VON UNGERN-STERNBERG, ассистент,
Г-н R. SOMMERLATTE, Федеральное управление культуры,
Г-н A. MAATSCH, судья Гамбургского окружного суда, Адвокаты;
(b) Со стороны компании-заявителя
Г-н U. BORGER, адвокат, Юрисконсульт,
Г-жа K. HESSE, адвокат, Адвокат.

Суд заслушал выступления г-на Уолтера и г-на Боргера, а также их ответы на вопросы судей.
После предложения Суда представить дополнительную информацию, касающуюся проведения Мюнхенской прокуратурой пресс-конференции после ареста актера X, стороны представили ряд документов в этой связи.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

9. Заявитель является акционерным обществом, зарегистрированный офис которого находится в Гамбурге. Компания публикует Bild, ежедневную газету с большим тиражом. Настоящее дело касается публикации в газете двух статей об X, известном телеактере. С мая 1998 года по ноябрь 2003 года X играл роль полицейского суперинтенданта Y, героя телесериала, который транслировался на частном телеканале по вечерам до 2005 года. К октябрю 2004 года были показаны 103 серии; в последних 54 X играл роль полицейского суперинтенданта Y. Средняя оценка зрительской аудитории составила 18% (от 3 до 4700000 зрителей на серию).
10. 14 июня 2003 года компания-заявитель узнала, что X был признан виновным в незаконном хранении наркотиков. Получив предупреждение от X, она согласилась, под угрозой штрафа, воздержаться от публикации информации, согласно которой в доме X были обнаружены четыре грамма кокаина, присланные ему по почте из Бразилии, за что он был приговорен к тюремному заключению с отсрочкой на пять месяцев и оштрафован на 5000 евро.

A. Арест X

11. Около 11 часов вечера 23 сентября 2004 года X был арестован на пивном фестивале в Мюнхене (Oktoberfest) за хранение кокаина. В своих показаниях под присягой (eidesstattliche Versicherung), журналист компании-заявителя заявил, что она спросила сотрудников полиции, присутствовавших на месте происшествия, был ли арестован X и, если да, то на каком основании. Полицейские подтвердили, не представив никаких подробностей, что X был арестован в палатке Кафер за хранение кокаина.
12. В соответствии с этими показаниями, журналист затем связалась с прокурором В. из прокуратуры Мюнхенского окружного суда I, который был ответственным за отношения с прессой, и попросила его об информации. В. подтвердил, что X был арестован в палатке Кафер за хранение кокаина. По словам В., сотрудники полиции в штатском арестовали X, потому что они заметили, как он сделал подозрительное движение рукой при выходе из туалета. Полицейские обыскали X, и, найдя у него пакетик с 0,23 граммами кокаина, арестовали его. Согласно В., арест произошел около 11 часов вечера 23 сентября, и было возбуждено уголовное расследование.

B. Статьи, связанные с делом

1. Первая статья

13. В номере от 29 сентября 2004 года на первой странице ежедневной газеты компании-заявителя, Bild, был опубликован следующий заголовок крупным шрифтом:
«Кокаин! Суперинтенданта Y задержали на пивном фестивале в Мюнхене».
Статья, напечатанная мелким шрифтом, гласила:
«Он вышел из мужского туалета, подозрительно зажав нос, и был арестован! На пивном фестивале полиция задержала X (... лет, суперинтендант Y на телевидении), и при нем был найден небольшой пакетик с кокаином. Подробности на стр. 12».
На двенадцатой странице газеты был такой заголовок:
«Телезвезду X задержали за хранение кокаина. Брецель, литровая кружка пива и дорожка кокса».
Статья, напечатанная мелким шрифтом, гласила:
«Четверг, 11 часов вечера. Участники пивного фестиваля пьют, веселятся и раскачиваются, взявшись под руки. И нюхают... В палатке для знаменитостей, телезвезда X (... лет, чье настоящее имя...) вышел из мужского туалета, зажав нос, чем и привлек внимание сотрудников полиции. Они обыскали звезду сериала Y (к июню было показано более 60 серий этого сериала, который шел пять лет). КОКАИН! При X был найден пакетик, содержащий 0,23 грамма кокса, и он был арестован. Прокурор В. из Мюнхена рассказал Bild: «Он вел себя подозрительно – зажимал нос пальцами. Это, конечно, привлекло внимание наших сотрудников. Ведется следствие. Дело касается небольшого количества кокаина… Это произошло в самом центре территории фестиваля – возможно, он нюхал табак, но наши сотрудники имеют чутье на такие вещи...». У X уже были конфликты с законом из-за хранения наркотиков. В июле 2000 года суперинтендант из телесериала был приговорен к пяти месяцам лишения свободы условно, двум годам лишения свободы с испытательным сроком и штрафу в размере 5000 евро. Он обвинялся в незаконном ввозе наркотиков. При поездке в Бразилию X договорился о пересылке по почте четырех граммов кокаина на его адрес в Мюнхене. Его испытательный срок закончился два года назад. Количество препарата, найденного в палатке... незначительно. Что может ожидать актера? Bild задала этот вопрос юристу, который сказал: «Даже если испытательный срок закончился, судимость еще совсем свежая. X может получить реальный тюремный срок – до шести месяцев». Почему? «По-видимому, на X недостаточно подействовало условное лишение свободы». Актеру, вероятно, придется предоставить свои волосы для судебно-медицинской экспертизы. Эксперты исследуют каждый сантиметр этих волос и выяснят, принимал ли он кокаин, и сколько. Вчера X отказался от комментариев. P.S.: В каждой туалетной кабинке в палатке... висят таблички, гласящие: «Употребление наркотиков уголовно наказуемо».
Статья сопровождалась тремя фотографиями X – одной на первой странице, и еще двумя на двенадцатой странице.
14. В тот же день, в первой половине дня, информационные агентства и другие газеты и журналы сообщили об аресте Х, ссылаясь, в частности, на статью, опубликованную в Bild. В этот же день прокурор В. подтвердил факты, опубликованные Bild, другим печатным СМИ и телеканалам, два из которых («RTL» и «Pro7») вечером передали аналогичные сообщения. В одной из передач прокурор В. сделал следующее заявление:
«Сотрудники полиции увидели, как X делает подозрительное движение рукой, выходя из мужского туалета, и пришли к выводу, что он что-то принял. Они обыскали его, и нашли пакет с 0,213 грамма кокаина. Он уже был осужден за ввоз наркотиков к условному лишению свободы. Он не впервые совершил правонарушение, и должен был знать, что ему не следует даже приближаться к наркотикам. Теперь его может ожидать тюремное заключение, даже с учетом незначительного количества найденного при нем наркотика».

2. Вторая статья

15. В номере от 7 июля 2005 года Bild напечатала на внутренних страницах такой заголовок: «Суперинтендант из телевизионного сериала X признается перед судом в употреблении кокаина. Он оштрафован на 18000 евро!»
Статья гласила:
«Мюнхен. – На телевидении он играет суперинтенданта, который сажает преступников за решетку. Вчера настала очередь актера X (... лет, ...) предстать перед судом и сделать чистосердечное признание! X, который был вынужден давать показания в Мюнхенском окружном суде по обвинению в «незаконном хранении наркотиков», признался в употреблении наркотиков. Адвокат Х... заявил: «Мы полностью признаемся во вменяемом нам правонарушении». X признался в суде: «Я иногда курил марихуану, и время от времени принимал кокаин. Это не делало меня счастливым. Это не превратилось в привычку, я просто делал это время от времени».
Вопрос суда: «В настоящее время Вы принимаете наркотики?» Ответ X: «Нет, я курю сигареты». Приговор: штраф в размере 18000 евро. Суд: «Чистосердечное признание обвиняемого учтено в его пользу». По телевизору X продолжает вести расследование на стороне закона и порядка. Сейчас он находится на съемках в Вене… показ телесериала начнется осенью на втором канале».
Статья сопровождалась фотографией X.
C. Разбирательство в германских судах
16. Сразу же после появления статьи, X. подал иск против компании-заявителя в Гамбургский окружной суд. Компания-заявитель приложила к своему первоначальному ответу заявление своего журналиста (см. параграфы 11 и 12 выше), а также многочисленные газетные статьи об X, в том числе ряд интервью, данных им, в частности, журналу Bunte, вместе с его фотографиями.

1. Первое разбирательство

(a) Наложение судебного запрета

17. 30 сентября 2004 года Гамбургский окружной суд наложил запрет на публикацию статьи, в соответствии с ходатайством, поданным X 29 сентября 2004 года. В решении от 12 ноября 2004 года суд подтвердил этот запрет. 28 июня 2005 года апелляционный суд оставил это решение в силе.
6 октября 2004 года окружной суд также наложил запрет на публикацию фотографий, иллюстрирующих статью. Он подтвердил это решение в решении от 12 ноября 2004 года. Компания-заявитель не оспорила это решение, которое стало окончательным.

(b) Основное разбирательство

18. 11 ноября 2005 года Гамбургский окружной суд запретил, под угрозой штрафа, последующую публикацию почти всей первой статьи, в соответствии со статьями 823 § 1 и 1004 § 1 (по аналогии) Гражданского кодекса (см. параграф 47 ниже), рассматриваемыми в свете права на защиту прав личности. Суд принял решение, что компания-заявитель должна выплатить 5000 евро в качестве штрафа по соглашению и возместить судебные издержки (EUR 811,88 плюс пеня, начисленная с 4 ноября 2004 года).
19. По мнению окружного суда, рассматриваемая статья, в которой упоминалось имя Х, и которая сопровождалась его фотографиями, составила серьезное вмешательство в его право на защиту прав личности; сообщение о его преступном поведении опозорило и дискредитировало его в глазах общественности. Суд установил, что, несмотря на эти негативные последствия, публикации такого рода, тем не менее, являются законными в случае серьезных преступлений, которые являются частью современной общественной жизни и о которых пресса имеет право сообщать. Любое вмешательство в частную жизнь правонарушителя, однако, должно быть ограничено в соответствии с принципом пропорциональности, состоящем в соблюдении равновесия между конкурирующими интересами. Суд постановил, что в данном случае право на защиту прав личности Х преобладало над общественным интересом в получении информации, даже если правдивость фактов, опубликованных в газете, не была оспорена. Ни характер совершенного преступления, ни личность X, ни какие-либо другие обстоятельства не оправдывали публикацию данной статьи.
20. Суд отметил, что хотя связанные с наркотиками преступления, в частности, как в данном случае, преступления, связанные с кокаином, который является тяжелым наркотиком, не являются мелкими правонарушениями, X имел при себе только небольшое количество этого наркотика и не обвинялся в торговле наркотиками. Такие правонарушения, средней или даже малой тяжести, являются очень распространенными, и не существует никакого общественного интереса в получении информации о них. Суд добавил, что, в отличие от серьезных преступлений (таких, как громкие ограбления или убийства), в данном случае не было никаких особых обстоятельств, отличающих указанное правонарушение от обычных правонарушений, даже если бы было высказано предположение, что злоупотребление наркотиками более распространено среди видных деятелей мира искусств и СМИ, чем в других кругах. Кроме того, способ подачи информации компанией-заявителем подтверждает, что само по себе правонарушение не было серьезным. В статье больше внимания было уделено личности Х, чем правонарушению, о котором, вероятно, никогда бы не сообщили в прессе, если бы оно было совершено лицом, неизвестным широкой публике. Также суд отметил, что, хотя предыдущая судимость Х за аналогичное правонарушение могла вызвать интерес общественности, это была его единственная судимость, после которой, более того, прошло несколько лет.
21. Суд также установил, что публикация рассматриваемых статей не было оправдана личностью X. Общественность проявляла интерес к суперинтенданту полиции Y, персонажу довольно популярного телесериала, но не к реальному актеру, играющему эту роль. Нет никаких оснований предполагать, что X привлекал внимание общественности из-за своей работы в качестве актера или других видов деятельности, благодаря которой он попал в круг лиц, о которых общественность должна регулярно получать информацию. Интерес к X, в любом случае, не выходил за рамки обычного интереса общественности к ведущим актерам немецких телесериалов.
22. Суд отметил, что за шесть лет, и особенно за последние три года, компания-заявитель опубликовала множество статей об X. В подавляющем большинстве этих публикаций, однако, имя X лишь упоминалось – часто без фото – среди имен знаменитостей, приглашенных на различные мероприятия. Хотя никто не спорит, что X принимал участие в более чем 200 национальных и международных кинематографических и телевизионных постановках, это не означает, что он вызывал какой-либо общественный интерес. В действительности, актер может сняться в сотне телевизионных сериалов и по-прежнему оставаться малоизвестным широкой публике. Нет никаких доказательств того, что X создал себе имя за счет какого-либо конкретного проекта, или что он занимал видное положение, которое привлекало внимание общественности.
23. X пытался привлечь некоторое внимание общественности, дав интервью ряду журналов в период между 2000 и 2003 годами, поэтому он должен быть более терпимым к сообщениям, публикуемым о нем, чем другие известные деятели, которые избегают общественного внимания. Однако, согласно решению суда, X не пытался привлечь к себе внимание общественности до такой степени, чтобы можно было считать, что он неявно отказался от своего права на защиту прав личности.
24. Окружной суд признал, что тот факт, что актер нарушил закон в то время, когда на телевидении он играл роль суперинтенданта, борющегося с преступностью, был более интересным для публики, чем, если бы актер играл любую другую роль. Тем не менее, такой контраст между телевизионной ролью и частной жизнью актера не означает, что общественность будет путать последнего с вымышленным персонажем. Актер просто играл роль суперинтенданта, так же, как он мог играть любую другую роль, не воплощая поведение этого персонажа в своей повседневной жизни. Тот факт, что актер не воплотил в своей жизни образ играемого им персонажа, никак не может рассматриваться как чрезвычайное событие, достойное опубликования. По мнению суда, зрители могут различить актера и его роль, даже в случае, если актер стал известен благодаря исполнению роли одного конкретного персонажа.
25. Далее окружной суд признал, что X не пытался представлять себя в качестве эталона моральных добродетелей; он также никогда не высказывал свою позицию по вопросам, связанным с наркоманией. Интервью, приведенные компанией-заявителем, не содержали комментариев X по этому вопросу. В номере № 48/2003 журнала Bunte, X заявил, между прочим, что он не хранит дома алкоголя, и что он является большим любителем чая. По мнению суда, тот факт, что X кратко упомянул о своей судимости в двух интервью журналам в 2000 и 2001 годах, не означает, что он выступал в качестве сторонника или противника борьбы против наркотиков, или в качестве эксперта в этой области. Эта тема была лишь вскользь затронута в интервью, которые в основном касались профессиональных перспектив актера и его трудностей в отношениях.
26. Отметив, что при установлении равновесия между конкурирующими интересами решающими критериями была степень известности X и тяжесть преступления, в котором он обвинялся, окружной суд признал, что дело касалось актера, который не был широко известен, и был обвинен в совершении правонарушения, которое, хотя и не было незначительным, было не особенно громким и довольно частым в мире развлечений. Поэтому у общественности не было большого интереса в получении информации о событии, которое было на самом деле не слишком значительным, в то время как опубликованная информация составила серьезное вмешательство в право Х на защиту прав личности.
27. Наконец, окружной суд признал, что компания-заявитель не может основывать свои оправдания на утверждении, что публикация статьи была законной, потому что она преследовала законные интересы. Действительно, сотрудник пресс-службы прокуратуры Мюнхенского окружного суда I сообщил о правонарушении, в котором обвинялся X, большому числу репортеров, и раскрыл им его личность; и, несомненно, общественность может рассматривать прокуратуру в качестве «привилегированного источника» информации, достоверность которой, как правило, не требует проверки. Кроме того, подобные сведения были опубликованы тремя информационными агентствами. Однако даже если принять утверждение, что компания-заявитель получила всю информацию, прежде чем опубликовать рассматриваемую статью, она могла только предполагать, что опубликованная информация является достоверной, и все равно была обязана удостовериться, что публикация оправдана с точки зрения права Х на защиту прав личности. По мнению суда, вопрос о достоверности информации, предоставленной государственным органом, никак не связан с вопросом о законности последующей публикации этой информации в прессе.
28. Суд установил, что общественные учреждения, в частности, прокуратура и полиция, должны делать все возможное, в соответствии с принципом нейтралитета, чтобы не разглашать информацию без тщательной оценки равновесия между общественным интересом и интересами затронутых лиц. Тем не менее, это не избавляет издателей от обязанности взвешивать противоречивые интересы, связанные с распространением информации через СМИ.
29. В данном деле компании-заявителю было проще, чем сотруднику Мюнхенской прокуратуры, судить о степени известности X и о том, была ли общественность заинтересована в информации о его аресте. Поэтому суд решил, что следует также принять во внимание контекст, в котором была опубликована информация: государственные органы не могли предвидеть все возможные формы распространения фактической информации в любом обозримом контексте, или оценить, будет ли оправдано упоминание имени человека. Таким образом, издатели не могли, не оценив предварительно равновесие между конкурирующими интересами, считать, что раскрытие личности человека привилегированным источником делает опубликование любой информации о заинтересованного лице правомерным.
30. Окружной суд указал, что существуют ситуации, когда могут возникнуть сомнения в отношении оценки со стороны органов государственной власти. Соответственно, в деле X возник вопрос о том, могла ли прокуратура высказывать мнение о приговоре, который может быть вынесен X, когда уголовное расследование только началось. Суд пришел к выводу, что компания-заявитель не может утверждать, что она опиралась на раскрытие имени Х прокуратурой.

31. 21 марта 2006 года апелляционный суд отклонил жалобу компании-заявителя, но сократил размер штрафа до 1000 евро. Апелляционный суд оставил в силе выводы окружного суда, указав, что раскрытие имени подозреваемого при сообщении о совершении преступления является, как правило, серьезным нарушением права на защиту прав личности, даже если это было преступление средней или легкой степени тяжести, связанное с наркотиками. В деле Х факт информирования общественности, что он употреблял кокаин, мог негативно повлиять на его профессиональные перспективы, и, в частности, на шанс получить роль в рекламе или в телесериалах, направленных на молодежную аудиторию.
32. Апелляционный суд повторил критерии, которые должны использоваться при оценке равновесия между правами прессы и правом на защиту прав личности, установленные Федеральным судом (см. параграф 48 ниже). Он подтвердил, что характер правонарушения и точные обстоятельства, при которых оно было совершено, были абсолютно повседневными, и не вызвали бы никакого интереса, если бы преступник был мало известен. По мнению суда, хранение небольших количеств наркотических средств не оказывает неблагоприятное воздействие на третьих лиц или на широкую общественность. Так как X не принимал кокаин в палатке на глазах у всех, его поведение не ставило под угрозу молодежную аудиторию, которая могла, вероятно, подражать ему, поскольку он был известной телезвездой.
33. Апелляционный суд признал, что общественность имела некоторый интерес в получении информации, потому что X был известным человеком и сыграл роль полицейского суперинтенданта в течение длительного времени. Однако, хотя X и играл эту роль, это не означает, что сам он обязательно был кумиром или примером для подражания, как офицер полиции, что могло бы вызвать повышенный интерес общественности к тому, ведет ли он себя в своей частной жизни так же, как его персонаж. Понятно, что актера X нельзя идентифицировать с вымышленным персонажем – суперинтендантом Y, которого он играл. Тот факт, что у X были свои фан-клубы и он публично выступал как актер, который играет роль суперинтенданта Y, ничего не меняет. Вполне может быть, что имидж Х и его манера вести себя, изображенные в его фильмах, были обращены к зрителям, особенно молодежной аудитории. Это не означает, однако, что другие люди видели в нем образец для подражания, и это положение должно было измениться после рассматриваемой публикации в газете.
34. Публикации, представленные компанией-заявителем, действительно показывают, что X был очень популярен, но не поддерживают утверждение, что он использовал рассказы о своей частной жизни для того, чтобы привлечь внимание общественности. Статью в газете нельзя также оправдать на том основании, что X был арестован в общественном месте, в палатке, потому что на самом деле он употреблял наркотик в мужском туалете, то есть в уединенном месте, вне поля зрения общественности. Наконец, даже если будет установлено, что арест Х является предметом существенного общественного интереса, этого нельзя сказать об описании и характеристике правонарушения, совершенного вне поля зрения общественности.
35. И наконец, поддерживая выводы окружного суда в отношении роли Мюнхенской прокуратуры, аапелляционный суд заявил, что поведение компании-заявителя можно рассматривать всего лишь как незначительную халатность, учитывая, что раскрытие информации прокуратурой привело к тому, что компания-заявитель посчитала публикацию правомерной. Однако незаконное разглашение информации прокуратурой не делает публикацию правомерной. Соответственно, аапелляционный суд уменьшил сумму штрафа до 1000 евро. Он отказал компании-заявителю в подаче кассационной жалобы, потому что его решение не противоречило прецедентному праву Федерального суда.

36. 7 ноября 2006 года Федеральный суд отказал компании-заявителю в подаче кассационной жалобы на том основании, что дело не касается вопросов принципиальной важности, и не является необходимым для развития законодательства или обеспечения однородности прецедентного права.
37. 11 декабря 2006 года Федеральный суд отклонил апелляцию, поданную компанией-заявителем, утверждая, что она не имела права подавать кассационную жалобу. Суд заявил, что при оценке равновесия между интересом общественности в получении информации об уголовном деле и вмешательством в частную сферу ответчика, аапелляционный суд рассмотрел обстоятельства дела и принял свое решение в соответствии с критериями, установленными в его прецедентном праве. Нет никаких доказательств того, что соответствующие критерии оценки равновесия были проигнорированы. Федеральный суд заявил, что тот факт, что гражданские суды приняли решение не в пользу компании-заявителя, не позволяет последней подавать кассационную жалобу и не является нарушением права на рассмотрение дела в суде.

2. Второе разбирательство

(a) Наложение судебного запрета

38. 15 августа 2005 года Гамбургский областной суд удовлетворил иск X о наложении судебного запрета на дальнейшую публикацию второй статьи.

(b) Основное разбирательство

39. Решением от 5 мая 2006 года окружной суд удовлетворил иск Х в основном разбирательстве, запретил компании-заявителю публиковать в дальнейшем вторую статью под угрозой штрафа и обязал ее выплатить 449,96 евро судебных издержек, и пеню, начисленную с 22 сентября 2005 года. Решение суда в основном опиралось на те же основания, что и решение от 11 ноября 2005 года (см. параграфы 18-30 выше). Суд заявил, что рассматриваемое дело отличается от дела, которое было предметом решения Федерального суда от 15 ноября 2005 года (см. параграф 48 ниже), поскольку заинтересованное лицо в том деле, принц Эрнст Август фон Ганновер, был гораздо более широко известен, чем X, так что пресса имела право сообщить о существенном наказании, наложенном в его деле.

40. 12 сентября 2006 года Гамбургский апелляционный суд отклонил апелляцию компании-заявителя на основаниях, приведенных в постановлении от 21 марта 2006 года (см. параграфы 31-35 выше). В отношении соответствующих критериев для оценки противоречивых интересов, суд заявил, что, в соответствии с решением Федерального конституционного суда от 13 июня 2006 года (см. параграф 49 ниже), тот факт, что человек был видным деятелем или широко известным лицом, не является сам по себе достаточным фактором, чтобы оправдать существование интереса со стороны общественности в получении информации о его поведении. В настоящем деле, общественного интереса в получении информации, вытекающий из того факта, что X был известным человеком и снялся в роли суперинтенданта в телесериале, было недостаточно, чтобы оправдать вмешательство в его право самому решать, какую информацию он готов раскрыть.
41. По мнению апелляционного суда, ссылка компании-заявителя на высокий зрительский рейтинг телесериала Y не доказывает, что X служил образцом для подражания или эталоном поведения. Если такой образец для подражания и существовал для миллионов зрителей, таким образцом был образ суперинтенданта. Апелляционный суд подтвердил, что тот факт, что Х. был арестован в общественном месте, не делает газетную публикацию правомерной, потому что это правонарушение было совершено вне поля зрения общественности, в мужском туалете. Подозрительное движение X привлекло внимание присутствовавших сотрудников полиции, но не было установлено, что и другие лица, присутствующие в палатке, заметили, что X принимал кокаин.
42. Апелляционный суд добавил, что хотя то, что «качественная пресса» сообщила об этом событии, может означать, что существовал значительный интерес к этой информации, это не может быть основанием для вывода, что вмешательство в право Х на защиту прав личности было правомерным.
43. Апелляционный суд отказал компании-заявителю в подаче кассационной жалобы на том основании, что его решение не вступает в противоречие с прецедентным правом Федерального суда, в частности, с решением Федерального суда от 15 ноября 2005 года (см. параграф 48 ниже).

44. 17 апреля 2007 года Федеральный суд отказал компании-заявителю в подаче кассационной жалобы на том основании, что дело не касается вопросов принципиальной важности, и не является необходимым для развития законодательства или обеспечения однородности прецедентного права. 12 июня 2007 года он отклонил кассационную жалобу, поданную компанией-заявителем, утверждая, что она не имела права ее подавать.

3. Решение Федерального Конституционного суда

45. 5 марта 2008 года коллегия в составе трех судей Федерального конституционного суда отклонила конституционные жалобы, поданные компанией-заявителем против судебных решений, вынесенных в первом и втором разбирательствах. Суд не привел обоснований своего решения.

4. Другие судебные решения, касающиеся компании-заявителя

46. 12 сентября 2006 года и 29 января 2008 года Гамбургский окружной суд обязал компанию-заявителя выплатить Х два штрафа в размере 5000 евро каждый за нарушение решения от 15 августа 2005 года (см. параграф 38 выше). Суд подверг компанию-заявителя критике за публикацию в номере от 7 июля 2006 года ежедневной газеты Die Welt и на сайте этой газеты (welt.de) 22 марта 2007 года следующего заявления одного из ее редакторов:
«Соответственно, мы не имели никакого права сообщать о суде над популярным актером X за хранение кокаина, несмотря на то, что он был известным рецидивистом, и преступление было совершено на пивном фестивале в Мюнхене».

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА, А ТАКЖЕ ДОКУМЕНТЫ СОВЕТА ЕВРОПЫ

A. Национальное законодательство и практика

1. Гражданский кодекс

47. Статья 823 § 1 Гражданского кодекса предусматривает, что любой, кто, намеренно или по неосторожности, незаконно посягает на право другого лица на жизнь, физическую неприкосновенность, здоровье, свободу, собственность или другое подобное право, должен компенсировать этому лицу причиненный вред.
В соответствии со статьей 1004 § 1, если чужому имуществу нанесен иной вред, чем при изъятии или незаконном удержании, владелец может потребовать от нарушителя прекратить вмешательство. Если имеются разумные опасения, что дальнейший вред будет причинен, владелец может добиваться судебного запрета.

2. Соответствующая судебная практика

48. В своем решении от 15 ноября 2005 года (№ Vi ZR 286/04) Федеральный суд напомнил о своем прецедентном праве, в соответствии с которым решающими критериями при оценке правомерности публикации в прессе с упоминанием имени заинтересованного лица, являются характер правонарушения и личность подозреваемого. Дело касалось наказания в форме штрафа и запрета на вождение автомобиля, наложенного французскими судами за превышение скорости на автостраде (211 км в час вместо 130 км в час) на известного общественности человека. Федеральный суд установил, во-первых, что ограничение скорости было превышено до такой степени, что это могло быть расценено как выражение крайнего презрения к ПДД, и, во-вторых, что правонарушение подвергало других автомобилистов значительному риску. Более того, манера публичного поведения этого лица в прошлом, его происхождение и тот факт, что он был мужем очень известной персоны, означали, что интерес прессы в публикации репортажа преобладал над правом заинтересованного лица на защиту прав личности. Федеральный суд указал, что решение Суда в деле Von Hannover v. Germany от 24 июня 2004 года (no. 59320/00, ECHR 2004-VI) не позволяет прийти ни к какому другому выводу. Статьи и фотографии в этом деле касались только повседневной жизни Кэролайн фон Ганновер, и были направлены лишь на удовлетворение любопытства читателей в отношении ее частной жизни.
49. В решении от 13 июня 2006 года (№ 1 BvR 565/06), коллегия в составе трех судей Федерального конституционного суда отклонила конституционную жалобу, поданную против решения Федерального суда, и оставила в силе выводы последнего.

B. Документы Совета Европы

1. Рекомендация Rec(2003)13 Комитета министров

50. Соответствующие части Рекомендации (Rec (2003) 13 Комитета министров государствам-участникам о предоставлении через СМИ информации относительно уголовных процессов, принятой 10 июля 2003 года на 848 заседании заместителей министров, гласят:
Напоминая, что средства массовой информации имеют право информировать общественность, в связи с правом общественности получать информацию, в том числе в отношении вопросов, представляющих общественный интерес, согласно статье 10 Конвенции, и что это является их профессиональным долгом;
Напоминая, что права на презумпцию невиновности, на справедливый суд и на уважение к частной и семейной жизни в соответствии со статьями 6 та 8 Конвенции являются основными правами, которые необходимо уважать в любом демократическом обществе;
Подчеркивая важную роль средств массовой информации в информировании общественности относительно уголовного судопроизводства, чтобы сделать очевидной сдерживающую функцию уголовного права, а также в обеспечении общественного надзора за функционированием системы уголовного судопроизводства;
Принимая во внимание возможность существования конкурирующих интересов, защищаемых статьями 6, 8 та 10 Конвенции, и необходимость уравновесить эти права, учитывая факты каждого конкретного дела, относясь с должным уважением к надзорной функции Европейского Суда по правам человека в обеспечении выполнения обязательств в соответствии с Конвенцией;
…
Рекомендует, признавая при этом разнообразие национальных правовых систем в отношении уголовного процесса, правительствам государств-членов:
1. Принять или активизировать, если они уже принимаются, все меры, какие они считают нужными, для внедрения принципов, прилагаемых к этой рекомендации в рамках своих соответствующих конституционных положений,

Приложение к Рекомендации Rec(2003)13
Принципы предоставления через СМИ информации об уголовном судопроизводстве
Принцип 1 – Информирование общественности через СМИ
Общественность должна иметь возможность получать информацию о деятельности судебных и правоохранительных органов через средства массовой информации. Поэтому журналисты должны иметь возможность свободно публиковать информацию и комментарии относительно функционирования системы уголовного судопроизводства, и это право подлежит исключительно ограничениям, предусмотренным в следующих принципах.
Принцип 2 – Презумпция невиновности
Уважение презумпции невиновности является неотъемлемой частью права на справедливый суд. В этой связи, мнения и информация относительно текущих судебных процессов могут передаваться и распространяться через средства массовой информации только тогда, когда это не наносит вред презумпции невиновности подозреваемого или обвиняемого.
Принцип 3 – Точность информации
Судебные и правоохранительные органы должны предоставлять средствам массовой информации только проверенную информацию или информацию, основанную на корректных предположениях. В последнем случае это должно быть четко указано средствам массовой информации.
Принцип 4 – Доступ к информации
Если журналисты законно получили информацию в контексте текущего уголовного судебного процесса от судебных или правоохранительных органов, эти органы должны сделать такую информацию доступной, без дискриминации, для всех журналистов, которые делают или сделали аналогичный запрос.
(...)
Принцип 8 – Защита частной жизни в контексте текущего судебного процесса
При предоставлении информации о подозреваемых, обвиняемых или осужденных лицах, или других сторонах уголовного судебного процесса, должно уважаться их право на защиту неприкосновенности частной жизни в соответствии со статьей 8 Конвенции. Особая защита должна быть обеспечена сторонам, которые являются несовершеннолетними или другими уязвимыми лицами, а также жертвам, семьям подозреваемых, обвиняемых или осужденных. Во всех случаях следует обращать особое внимание на неблагоприятное влияние, которое, вследствие раскрытия информации, делающей возможной идентификацию их личности, может быть оказано на лиц, подпадающих под действие этого принципа».
2. Резолюция 1165 (1998) Парламентской Ассамблеи Совета Европы о праве на неприкосновенность частной жизни
51. Соответствующие части этой резолюции, принятой Парламентской Ассамблеей 26 июня 1998 года, гласят:
6. Ассамблея отдает себе полный отчет в том, что частная жизнь часто подвергается вторжениям, даже в странах, где имеются специальные законы для ее защиты, поскольку для определенной части некоторых СМИ подробности частной жизни стали предметом чрезвычайно выгодной купли-продажи. Их жертвами в основном становятся публичные фигуры, поскольку подробности их жизни служат хорошим стимулом для продаж. Одновременно публичные фигуры должны признать то обстоятельство, что особое положение, которое они, зачастую по собственному выбору, занимают в обществе, автоматически ведет к усилению давления общественности в отношении их частной жизни.
7. Публичными фигурами являются те лица, которые занимают государственную должность и (или) пользуются государственными ресурсами, а также все те, кто играет определенную роль в общественной жизни, будь то в области политики, экономики, искусства, социальной сфере, спорте или в любой иной области.
8. Пользуясь однобоким толкованием права на свободу выражения, гарантированного статьей 10 Европейской конвенции по правам человека, средства массовой информации зачастую вторгаются в частную жизнь людей, оправдывая это тем, что их читатели имеют право знать всё о публичных фигурах.
9. Определенные факты из частной жизни публичных, и, в частности, политических деятелей, конечно же, могут представлять интерес для граждан и, следовательно, читатели, которые также являются и избирателями, имеют право быть в курсе о такого рода фактах.
10. Таким образом, необходимо найти способ уравновесить два фундаментальных права, которые оба гарантируются Европейской конвенцией по правам человека: право на защиту частной жизни и право на свободу выражения.
11. Ассамблея подтверждает значимость права каждого человека на неприкосновенность его частной жизни и права на свободу выражения как основополагающих для демократического общества. Эти права не носят абсолютного характера и не находятся в подчинении одно у другого, оба они равноценны.
12. В то же время, Ассамблея указывает, что право на неприкосновенность частной жизни, предоставленное статьей 8 Европейской конвенции по правам человека, должно защищать человека не только от вмешательства органов государственной власти, но и от любых посягательств со стороны частных лиц и организаций, включая средства массовой информации.
13. Ассамблея полагает, что, поскольку все государства-участники уже ратифицировали Европейскую конвенцию по правам человека, и поскольку во многих системах национального законодательства содержатся положения, гарантирующие подобную защиту, нет необходимости в принятии новой конвенции об обеспечении права на неприкосновенность частной жизни.

ПРАВО

I. РЕШЕНИЕ О РАЗЪЕДИНЕНИИ ЗАЯВЛЕНИЙ

52. Суд отмечает, что, прежде чем отказаться от юрисдикции в пользу Большой Палаты, Палата присоединила к настоящее заявление к заявлениям Von Hannover v. Germany (№№ 40660/08 и 60641/08) – см. параграф 3 выше. Учитывая, однако, характер фактов и основные вопросы, поднятые в этих заявлениях, Большая Палата считает целесообразным разъединить заявления №№ 40660/08 и 60641/08 и настоящее заявление.

II. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 10 КОНВЕНЦИИ

53. Компания-заявитель жаловалась на санкции, наложенные на нее за публикацию статей об аресте и осуждении X. Компания-заявитель сослалась на статью 10 Конвенции, соответствующие части которой гласят:
«1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. ...
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».

A. Приемлемость

54. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Суд далее отмечает, что не было установлено никаких других оснований для признания ее неприемлемой, и поэтому она должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо дела

1. Аргументы сторон

(a) Правительство

55. Правительство признало, что оспариваемые судебные решения представляют собой вмешательство в право компании-заявителя на свободу выражения мнения. Тем не менее, вмешательство было предусмотрено законом и преследовало цель, признанную Судом законной, а именно, защиту неприкосновенности частной жизни (News Verlags GmbH & Co.KG v. Austria, no. 31457/96, § 44, ECHR 2000-I). В данном деле возникает вопрос, было ли вмешательство соразмерным, и, в частности, соответствовали ли меры, принятые национальными судами для установления равновесия между правами компании-заявителя на свободу выражения мнения и правом Х на уважение его частной жизни, критериям, установленными прецедентным правом Суда. В этой связи следует принять во внимание роль заинтересованного лица, цель публикации и тяжесть наказания, наложенного на средство массовой информации.
56. Правительство сослалось на вывод национальных судов, что, в отличие от суперинтенданта Y, X не был очень хорошо известен общественности, и, соответственно, не может рассматриваться в качестве общественного деятеля. В своем решении по поводу второй статьи, окружной суд, кроме того, подчеркнул различие между X и князем Эрнстом Августом фон Ганновером (см. параграф 39 выше). Интервью, данные X прессе, не являются сами по себе достаточными, чтобы повысить интерес общественности к его персоне. По утверждению Правительства, оценка того, насколько хорошо человек известен широкой публике, должна производиться национальными судами. Это особенно верно в сомнительных случаях, которые требуют оценки фактов и социальной ситуации, которую Суд не в состоянии провести в отношении каждого потенциального общественного деятеля в 47 странах.
57. Что касается предмета публикаций в СМИ, Правительство признало, что когда пресса сообщает о совершении преступления, она, в целом, играет роль «сторожевого пса общества», в частности, когда речь идет об уголовном процессе. В этом случае присутствует больший общественный интерес, чем когда пресса просто сообщает подробности о частной жизни лица. В настоящем деле, однако, общественность не имела никакого интереса в получении информации о правонарушении, совершенном X, поскольку основной упор делался на личность подсудимого. Данное дело не ставит под сомнение такие разработки судебной системы, как дело Obukhova v. Russia (№ 34736/03, 8 января 2009 года), поскольку касается всего лишь незначительного связанного с наркотиками правонарушения, совершенного относительно известным актером.
58. Оценка тяжести преступления является задачей национальных властей. В настоящем деле суды посчитали, что было совершенно правонарушение средней, или даже незначительной тяжести. Правительство указало, что сумма штрафа была относительно высокой по причине доходов Х. Уголовные суды установили размер штрафа в размере его 90-дневного заработка, и информация о правонарушении не была занесена в справка Х о несудимости (предназначенная для работодателей) и в его уголовное досье.
59. Правительство оспорило утверждение компании-заявителя о том, что Мюнхенский прокурор провел пресс-конференцию и опубликовал пресс-релиз об аресте Х до публикации первой статьи (см. параграф 69 ниже).
60. Что касается характера наказания, наложенного на компанию-заявителя, Правительство заметило, что компания-заявитель просто должна была воздержаться от публикации содержания рассматриваемых статей и возместить скромные судебные издержки. Компания-заявитель не была осуждена в соответствии с уголовным правом, и не обязана была выплатить компенсацию, в отличие от других дел, когда издатели были приговорены к лишению свободы; им не запретили заниматься журналисткой деятельностью, не изъяли все экземпляры конкретного издания газеты и не обязали возместить крупные убытки (Cumpana and Mazare v. Romania [GC], no. 33348/96, § 112, ECHR 2004-XI; Wirtschafts-Trend Zeitschriften-Verlags GmbH v. Austria, no. 58547/00, § 41, 27 October 2005; и Flinkkild and Others v. Finland, no. 25576/04, § 89, 6 April 2010). Правительство добавило, что немецкие суды, кроме того, не наложили полный запрет на любые публикации об аресте Х и суде над ним; проблема состояла в том, что компания-заявитель не смогла сохранить анонимность актера после его задержания и до судебного разбирательства.
61. Правительство отметило свободу усмотрения, которой пользовалось государство в настоящем деле. Эта свобода усмотрения зависит от характера рассматриваемой деятельности и цели, преследуемой ограничениями. Кроме того, в своем недавнем прецедентном праве, Суд предоставил государству широкую свободу усмотрения в делах, касающихся статьи 8 Конвенции (Armoniene v. Lithuania, no. 36919/02, § 38, 25 November 2008, and A. v. Norway, no. 28070/06, § 66, 9 April 2009). Вообще говоря, свобода усмотрения государств была шире, когда не было европейского консенсуса. По утверждению Правительства, несмотря на наблюдаемую тенденцию к гармонизации правовых систем в Европе, различия все же остаются, о чем свидетельствуют неудачные переговоры по принятию регламента Европейского союза о гармонизации коллизионных норм права, подлежащего применению к внедоговорным обязательствам (Постановление ЕС № 864/2007 от 11 июля 2007 года – Регламент Рим II). Также предусмотрена достаточно широкая свобода усмотрения в делах, где национальные власти должны установить равновесие между конкурирующими частными и общественными интересами или правами, предусмотренными Конвенцией (Evans v. the United Kingdom [GC], no. 6339/05, § 77, ECHR 2007-I, и Dickson v. the United Kingdom [GC], no. 44362/04, § 78 ECHR 2007-XIII). Кроме того, прецедентное право Суда Европейского союза придерживается такого же подхода (см. Omega of 14 October 2004, C-36/02, и Schmidberger of 12 June 2003, C-112/00).
62. Правительство утверждало, что особый характер некоторых дел, таких, как настоящее, в которых национальные суды должны установить равновесие между правами и интересами двух или более физических лиц, заключается в том, что разбирательство в Суде является правовой процедурой, когда каждая из сторон национального разбирательства потенциально способна обратиться в Суд. Именно по этой причине только установления равновесия между конкурирующими интересами недостаточно, и должен существовать «коридор» решений, в рамках которого национальные суды должны иметь возможность принимать решения в соответствии с Конвенцией. В противном случае, Суду придется принимать решения по каждому делу, что вряд ли входит в его функции.
63. Правительство заявило, что эта тенденция немного менее заметна на национальном уровне, так как Федеральный конституционный суд предоставил обычным судам свободу усмотрения в этом отношении, вместо того, чтобы самому заниматься этими вопросами. Это может, кроме того, объяснить отсутствие обоснований в решении Федерального конституционного суда в настоящем деле. Тенденция, на национальном уровне, к сужению сферы рассмотрения конституционного суда должна тем более существовать по отношению к Европейскому суду по правам человека, в задачи которого входит рассмотрение результатов процедуры установления равновесия, осуществляемого судами 47 Договаривающихся государств, чьи правовые системы по-прежнему очень неоднородны.
64. По утверждению Правительства, Суд должен вмешиваться только в случаях, когда национальные суды не приняли во внимание особые обстоятельства конкретного дела при установлении равновесия, или когда результат этой процедуры является явно несоразмерным (см. Cumpana and Mazare, упомянутое выше, §§ 111-120). Это заключение подтверждается также статьей 53 Конвенции: если дело касается отношений между государством и гражданином, признание права заинтересованного лица влечет за собой только потерю компетенции государства, в то время как в отношениях между двумя гражданами придание большего веса правам одного из заинтересованных лиц ограничивает право другого, что запрещено в соответствии со статьей 53 Конвенции.

(b) Компания-заявитель

65. Компания-заявитель утверждала, что на момент рассмотрения дела X был известным актером, который играл главную роль в криминальном телесериале, который был чрезвычайно популярен, особенно среди молодых людей мужского пола; X, более того, был признан вторым по популярности актером в 2002 году. Поэтому он не был просто обычным человеком, который не привлекал внимание средств массовой информации, как это было в других делах, рассмотренных Судом (см., в частности, Sciacca v. Italy, no. 50774/99, ECHR 2005-I; Toma v. Romania, no. 42716/02, 24 February 2009; и Egeland and Hanseid v. Norway, no. 34438/04, 16 April 2009).
66. По утверждению компании-заявителя, совершение уголовного преступления никогда, по самой своей природе, не является чисто личным делом. Кроме того, X был рецидивистом, так как он уже был приговорен к пяти месяцам тюрьмы условно в июле 2000 года и оштрафован на 5000 евро за хранение наркотиков.
67. Интерес общественности в получении информации преобладал над правом Х на уважение его частной жизни. X, по собственной инициативе, привлекал внимание общественности, имел рыночную стоимость, соответствующую его положению, охотно позволял фотографировать себя на общественных мероприятиях и давал интервью прессе, в которых он раскрывал аспекты своей частной жизни, в том числе факт употребления им наркотиков. Будучи публичной фигурой и образцом для подражания, X должен был понимать, что он будет привлекать внимание общественности, в частности, если он совершит уголовное преступление. Компания-заявитель утверждала, что любой, кто использовал СМИ для саморекламы, должен ожидать, что его поведение будет правдиво освещаться в средствах массовой информации. Это особенно верно в деле Х, потому что, после его первого осуждения за хранение наркотиков, он утверждал, что отказался от употребления наркотиков. Соответственно, он отказался от своего права на неприкосновенность частной жизни.
68. Компания-заявитель утверждала далее, что правдивость фактов, изложенных в рассматриваемых статьях, не оспаривалась (см., напротив, Pedersen and Baadsgaard v. Denmark [GC], no. 49017/99, ECHR 2004-XI). Более того, приведенная информация не повлияла на ведение предварительного следствия или судебного разбирательства (см., напротив, Tourancheau and July v. France, no. 53886/00, 24 November 2005); она включала не только сведения о частной жизни Х, но и серьезную фактическую информацию об уголовном праве и последствиях употребления наркотиков. Данное дело, таким образом, отличается от дела Von Hannover (упомянутого выше), тем более что, в отличие от X, заявитель в том деле всегда стремилась защищать свою частную жизнь.
69. Компания-заявитель повторила, что она сообщила об аресте X после того, как органы прокуратуры раскрыли факты и личность арестованного. В своих представлениях на слушаниях, в частности, в ответ на вопросы судей, компания-заявитель отметила, что до публикации статей Мюнхенская прокуратура провела пресс-конференцию – в присутствии телекамер – в ходе которой она представила подробную информацию. Также прокуратура выпустила обширный пресс-релиз на эту тему. Соответственно, компания-заявитель опубликовала только информацию, которая уже была обнародована. Если бы журналисты не могли публиковать такую информацию, это бы их серьезно демотивировало. Посещение пресс-конференций стало бы пустой тратой времени.
70. В заключение, компания-заявитель утверждала, что пресса не должна ограничиваться публикацией информации только о политических деятелях. Если известные лица создают определенный образ, стремясь привлечь внимание СМИ, последним должно быть разрешено корректировать этот образ, если он более не соответствует действительности. Это не вопрос преобладания свободы выражения мнений над правом на уважение неприкосновенности частной жизни. Свобода выражения мнений должна, однако, преобладать, когда заинтересованное лицо пользуется большой известностью и добровольно занимается саморекламой.

2. Замечания третьих сторон

(a) Ассоциация медиа-юристов

71. Третья сторона, Ассоциация медиа-юристов, заявила, что право на репутацию не защищается Конвенцией. Публикация клеветнической статьи о человеке, сама по себе, не представляет собой вмешательство в осуществление прав, гарантированных статьей 8. При установлении равновесия между правами в соответствии со статьями 8 и 10 Конвенции, особое внимание следует уделять защите права СМИ сообщать обо всех вопросах, представляющих общественный интерес, и, в частности, информировать общественность о ходе судебного разбирательства. Ассоциация отметила, что упоминание имени человека или других идентифицирующих его деталей играет важную роль в выполнении задачи по информированию общественности.
72. В соответствии с постановлением Верховного Суда Великобритании, если имена сторон не указаны, освещение судебного разбирательства будет безличным, читатели будут менее заинтересованы, и издатели не одобрят такую публикацию. Ассоциация медиа-юристов также подчеркнула важность широкого усмотрения издателей и принципа открытой справедливости, важную роль в котором играют СМИ, добавив, что в этом принципе не должно быть никаких исключений, кроме случаев, когда это строго необходимо, например, для сохранения анонимности обвиняемого или свидетеля. В иных обстоятельствах, никаких ограничений права СМИ публиковать отчеты о судебных разбирательствах, включая фотографии, быть не должно.

(b) Совместные замечания, представленные Инициативой юридической защиты СМИ, Международным институтом прессы и Всемирной ассоциацией издателей газет и новостей

73. Три сторонние организации утверждали, что в Договаривающихся государствах наблюдается активная тенденция к ассимиляции национальными судами принципов и норм, сформулированных Судом, связанных с установлением равновесия между правами в соответствии со статьей 8 и правами в соответствии со статьей 10 Конвенции, даже если значение, придаваемое конкретным факторам, может варьироваться от одного государства к другому. Они предложили Суду предоставить Договаривающимся государствам широкую свободу усмотрения, утверждая, что это заложено в статье 53 Конвенции. Они сослались на решение Суда в деле Chassagnou and Others v. France ([GC], nos. 25088/94, 28331/95 and 28443/95, § 113, ECHR 1999-III), утверждая, что Суд указал, что он предоставляет Договаривающимся государствам широкую свободу усмотрения в ситуациях, связанных с конкурирующими интересами.
74. Договаривающимся государствам также обычно предоставляется более широкая свобода усмотрения в связи с позитивными обязательствами в отношениях между частными лицами, или других областях, где мнения в демократическом обществе могут значительно отличаться (Frette v. France, no. 36515/97, § 41, ECHR 2002-I). Суд, кроме того, уже предоставил Договаривающимся государствам широкую свободу усмотрения в деле, касающемся установления равновесия между правами, предусмотренными статьями 8 и 10 Конвенции (A. v. Norway, упомянутое выше, § 66). Роль Суда состояла в том, чтобы убедиться, что Договаривающиеся государства ввели в действие механизм для установления справедливого равновесия, и решить, соответствовали ли конкретные факторы, принимаемые во внимание национальными судами при установлении такого равновесия, положениям Конвенции и его прецедентному праву. Суд должен вмешиваться в решение таких вопросов только тогда, когда национальные суды считают несущественные факторы важными, или когда выводы, сделанные национальными судами, являются явно произвольными или явно пренебрегают принципом неприкосновенности частной жизни или репутации. В противном случае, Суд рискует стать апелляционным судом в таких делах.

3. Оценка Суда

75. Стороны согласились, что судебные решения, принятые по данному делу, представляют собой вмешательство в право компании-заявителя на свободу выражения мнения, гарантированную статьей 10 Конвенции.
76. Такое вмешательство противоречит Конвенции, если оно не удовлетворяет требованиям пункта 2 статьи 10. Поэтому необходимо определить, было ли вмешательство «предусмотрено законом», была ли его цель или цели законными в соответствии со статьей 10 § 2, и было ли оно «необходимым в демократическом обществе» для вышеуказанной цели или целей.
77. Стороны согласились, что вмешательство было предусмотрено статьями 823 § 1 и 1004 § 1 Гражданского кодекса (см. параграфы 18 и 47 выше), интерпретируемыми в свете права на защиту прав личности. Они также согласились, что оно преследовало законную цель, а именно защиту репутации или прав других лиц по смыслу статьи 10 § 2 Конвенции, которая, в соответствии с прецедентным правом Суда (Chauvy and Others v. France, no. 64915/01, § 70, ECHR 2004-VI, и Pfeifer v. Austria, no. 12556/03, § 35, 15 November 2007), может включать в себя право на уважение частной жизни по смыслу статьи 8. Однако стороны не пришли к согласию относительно того, было ли это вмешательство «необходимым в демократическом обществе».

(a) Общие принципы

(i) Свобода выражения мнений

78. Свобода выражения мнения является одной из важных основ демократического общества, одним из основных условий для его прогресса и для самореализации каждого человека. В соответствии с пунктом 2 статьи 10, это применимо не только к информации или идеям, которые благосклонно принимаются либо расцениваются как безобидные или нейтральные, но и к информации или идеям, которые оскорбляют, шокируют или вызывают тревогу. Таковы требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которых нет «демократического общества». Как указано в статье 10, свобода выражения мнений может быть сопряжена с определенными ограничениями, которые, однако, должны узко интерпретироваться, и необходимость любых ограничений должна быть убедительно обоснована (см, в частности, Handyside v. the United Kingdom, 7 December 1976, § 49, Series A no. 24; Editions Plon v. France, no. 58148/00, § 42, ECHR 2004-IV; и Lindon, Otchakovsky-Laurens and July v. France [GC], nos. 21279/02 and 36448/02, § 45, ECHR 2007-IV).
79. Суд также неоднократно подчеркивал важную роль, которую играет пресса в демократическом обществе. Хотя пресса и не должна преступать определенных границ, касающихся, в частности, защиты репутации и прав других лиц, ее долг состоит в том, чтобы сообщать, в соответствии со своими обязанностями и ответственностью, информацию и идеи по всем вопросам, представляющим общественный интерес. Не только пресса обязана распространять такую информацию и идеи; общественность также имеет право на их получение. Если бы дело обстояло иначе, пресса не могла бы играть свою жизненно важную роль «сторожевого пса» (см. Bladet Tromse and Stensaas v. Norway [GC], no. 21980/93, §§ 59 and 62, ECHR 1999-III, и Pedersen and Baadsgaard, упомянутое выше, § 71).
80. Эта обязанность распространяется на сообщения и комментарии о судебных процессах, которые, при условии, что они не выходят за границы, установленные выше, способствуют их гласности, и, таким образом, соответствуют требованию статьи 6 § 1 Конвенции, что слушания должны быть публичными. Предмет процесса обязательно будет обсуждаться перед процессом или во время его – будь то в специализированных журналах, в обычной прессе или среди населения в целом. Мало того, что перед средствами массовой информации стоит задача распространения такой информации и идей; общественность также имеет право на их получение (см. News Verlags GmbH & Co. KG v. Austria, no. 31457/96, § 56, ECHR 2000-I; Dupuis and Others v. France, no. 1914/02 § 35, ECHR 2007-VII; и Campos Ddmaso v. Portugal, no. 17107/05, § 31, 24 April 2008).
81. Журналистская свобода включает также возможность прибегнуть к некоторой степени преувеличения или даже провокации (см. Pedersen and Baadsgaard, упомянутое выше, § 71). Кроме того, Суд, так же, как и национальные суды, не должен навязывать прессе свой взгляд на то, как преподносить информацию в каждом конкретном случае (см. Jersild v. Denmark, 23 September 1994, § 31, Series A no. 298, и Eerikainen and Others v. Finland, no. 3514/02, § 65, 10 February 2009).

(ii) Ограничение свободы выражения мнений

82. Тем не менее, статья 10 § 2 Конвенции гласит, что свобода выражения мнений налагает «обязанности и ответственность», которые применимы к средствам массовой информации даже в отношении вопросов, представляющих серьезный общественный интерес. Эти обязанности и ответственность приобретают значимость, когда возникает вопрос о покушении на репутацию человека и нарушении «прав других лиц». Таким образом, требуются особые основания для освобождения средств массовой информации от их обычной обязанности проверять фактические утверждения, порочащие частных лиц. Существование таких оснований зависит, в частности, от характера и степени рассматриваемой диффамации и степени, в которой средства массовой информации могут обоснованно считать свои источники надежными (см. Pedersen and Baadsgaard, упомянутое выше, § 78, и Tensbergs Blad A.S. and Haukom v. Norway, no. 510/04, § 89, ECHR 2007-III).
83. Суд повторяет, что право на защиту репутации является правом, которое защищается статьей 8 Конвенции как часть права на уважение частной жизни (см. Chauvy and Others, упомянутое выше, § 70; Pfeifer, упомянутое выше, § 35; и Polanco Torres and Movilla Polanco v. Spain, no. 34147/06, § 40, 21 September 2010). Понятие «частная жизнь» является широким термином, не поддающимся исчерпывающему определению, которое охватывает физическую и психологическую неприкосновенность человека, и, следовательно, может включать многие аспекты личности человека, такие как гендерная идентификация и сексуальная ориентация, имя или элементы, относящиеся к праву человека на его изображения (см. S. and Marper v. the United Kingdom [GC], nos. 30562/04 and 30566/04, § 66, ECHR 2008-...). Оно включает личную информацию, которая не должна публиковаться без согласия заинтересованного лица (см. Flinkkila and Others, упомянутое выше, § 75, и Saaristo and Others v. Finland, no. 184/06, § 61, 12 October 2010).
Однако для того, чтобы подпадать под действие статьи 8, покушение на репутацию лица должно достигнуть определенного уровня серьезности и нанести вред праву на уважение частной жизни (см. A. v. Norway, упомянутое выше, § 64). Кроме того, Суд постановил, что статья 8 не может использоваться в качестве основания для жалобы на вред, нанесенный репутации, который был предсказуемым последствием собственных действий лица, таких, например, как совершение уголовного преступления (см. Sidabras and Dziautas v. Lithuania, nos. 55480/00 and 59330/00, § 49, ECHR 2004-VIII).
84. При рассмотрении необходимости вмешательства в демократическом обществе в интересах «защиты репутации или прав других лиц», Суду может потребоваться рассмотреть вопрос, соблюли ли национальные власти справедливое равновесие при защите двух прав, гарантированных Конвенцией, которые могут вступать в конфликт друг с другом в определенных случаях, а именно, свободы выражения мнений, защищенной статьей 10, с одной стороны, и права на уважение частной жизни, закрепленного в статье 8, с другой стороны (см. Hachette Filipacchi Associes v. France, no. 71111/01, § 43, 14 June 2007, и MGN Limited v. the United Kingdom, no. 39401/04, § 142, 18 January 2011).

(iii) Свобода усмотрения

85. Суд повторяет, что, в соответствии со статьей 10 Конвенции, Договаривающиеся Государства пользуются определенной свободой усмотрения при оценке того, до какой степени было необходимо вмешательство в свободу выражения мнения, гарантированное этим положением (см. Tammer v. Estonia, no. 41205/98, § 60, ECHR 2001-I, и Pedersen and Baadsgaard, упомянутое выше, § 68).
86. Тем не менее, эта свобода усмотрения идет рука об руку с европейским контролем, охватывающим как законодательство, так и решения, принятые в рамках этого законодательства, даже решения, принятые независимым судом (см. Karhuvaara and Iltalehti v. Finland, no. 53678/00, § 38, ECHR 2004-X, и Flinkkila and Others, упомянутое выше, § 70). Осуществляя свою надзорную функцию, Суд не должен подменять собой национальные суды; он должен решить вопрос, в свете всего дела в целом, насколько решения, принятые национальными судами в соответствии с их правом на свободу усмотрения, совместимы с соответствующими положениями Конвенции (см. Petrenco v. Moldova, no. 20928/05, § 54, 30 March 2010; Polanco Torres and Movilla Polanco, упомянутое выше, § 41; и Petrov v. Bulgaria (dec.), no. 27103/04, 2 November 2010).
87. В таких делах, как настоящее, Суд считает, что результаты жалобы не должны, в принципе, меняться в зависимости от того, была ли она подана в Суд в соответствии со статьей 10 Конвенции издателем, который опубликовал спорную статью, или в соответствии со статьей 8 Конвенции лицом, которое было объектом этой статьи. Действительно, в принципе эти права заслуживают равного уважения (см. Hachette Filipacchi Associes (ICI PARIS) v. France, no. 12268/03, § 41, 23 July 2009; Timciuc v. Romania (dec.), no. 28999/03, § 144, 12 October 2010; и Mosley v. the United Kingdom, no. 48009/08, § 111, 10 May 2011; см. также пункт 11 Резолюции Парламентской Ассамблеи – параграф 51 выше). Соответственно, свобода усмотрения в принципе должна быть одинакова в обоих случаях.
88. Если национальные власти установили равновесие между этими двумя правами в соответствии с критериями, изложенными в прецедентном праве Суда, Суду потребуются веские причины, чтобы подменить мнение национальных судов своим мнением (см. MGN Limited, упомянутое выше, §§ 150 and 155, и Palomo Sanchez and Others v. Spain [GC], nos. 28955/06, 28957/06, 28959/06 and 28964/06, § 57, 12 September 2011).

(iv) Критерии, используемые при установлении равновесия

89. При установлении равновесия между правом на свободу выражения мнения и правом на уважение частной жизни используется ряд критериев, сформулированных в прецедентном праве. Ниже изложены критерии, имеющие отношение к данному делу.

90. Первоначальным важным критерием является вклад фотографий или статей, опубликованных в прессе, в дискуссию, представляющую общественный интерес (см. Von Hannover, упомянутое выше, § 60; Leempoel & S.A. ED. Cine Revue v. Belgium, no. 64772/01, § 68, 9 November 2006; и Standard Verlags GmbH v. Austria (no. 2), no. 21277/05 § 46, 4 June 2009). Определение того, что является предметом всеобщего интереса, зависит от обстоятельств дела. Суд, тем не менее, считает целесообразным отметить, что он признавал существование такого интереса не только тогда, когда публикации касались политических вопросов или преступлений (см. White v. Sweden, no. 42435/02, § 29, 19 September 2006; Egeland and Hanseid, упомянутое выше, § 58; и Leempoel & S.A. ED. Cine Revue, упомянутое выше, § 72), но и когда они касались вопросов, связанных со спортом или известными артистами (см. Nikowitz and Verlagsgruppe News GmbH v. Austria, no. 5266/03, § 25, 22 February 2007; Colago Mestre and SIC - Sociedade Independente de Comunicagao, S.A. v. Portugal, nos. 11182/03 and 11319/03, § 28, 26 April 2007; и Sapan v. Turkey, no. 44102/04, § 34, 8 June 2010). Тем не менее, основанные на слухах семейные проблемы президента Республики или финансовые трудности знаменитого певца не были сочтены вопросами, представляющими общий интерес (см. Standard Verlags GmbH, упомянутое выше, § 52, и Hachette Filipacchi Associes (ICI PARIS), упомянутое выше, § 43).

91. Роль или функции заинтересованного лица и характер деятельности, которые являются темой публикации и/или фотографий, являются еще одним важным критерием, связанным с предыдущим. В этой связи должно быть сделано различие между частными лицами и лицами, действовавшими в публичном контексте в качестве политических или общественных деятелей. Соответственно, в то время как частное лицо, неизвестное общественности, может требовать особой защиты своего права на частную жизнь, это не относится к общественным деятелям (см. Minelli v. Switzerland (dec.), no. 14991/02, 14 June 2005, и Petrenco, упомянутое выше, § 55). Принципиальное различие должно быть сделано между фактами публикации, способными внести вклад в дискуссию в демократическом обществе, связанной, например, с политиками при исполнении ими служебных обязанностей, и сведениями о частной жизни лица, не исполняющего такие обязанности (см. Von Hannover, упомянутое выше, § 63, и Standard Verlags GmbH, упомянутое выше, § 47).
В то время как в первом случае пресса осуществляет свою роль «сторожевого пса» в демократическом обществе, распространение информации и идей по вопросам, представляющим общественный интерес, представляется менее важным во втором случае. Аналогичным образом, хотя в некоторых особых обстоятельствах право общества на получение информации может распространяться даже на аспекты частной жизни общественных деятелей, особенно если дело касается политиков, это неверно в случаях, когда опубликованные фотографии и сопутствующие им комментарии касаются исключительно подробностей частной жизни лица (даже если заинтересованное лицо достаточно хорошо известно общественности) и направлены только на удовлетворение любопытства определенной читательской аудитории в этом отношении (см. Von Hannover, упомянутое выше, § 65, с дальнейшими ссылками, и Standard Verlags GmbH, упомянутое выше, § 53; см. также пункт 8 Резолюции Парламентской Ассамблеи, пункт 51 выше). В последнем случае, свобода выражения мнения требует более узкой интерпретации (см. Von Hannover, упомянутое выше, § 66; Hachette Filipacchi Associes (ICI PARIS), упомянутое выше, § 40; и MGN Limited, упомянутое выше, § 143).

92. Поведение лица до публикации статьи или тот факт, что фотографии и связанная с ними информация уже были опубликованы ранее, также являются факторами, которые должны быть приняты во внимание (см. Hachette Filipacchi Associes (ICI PARIS), упомянутое выше, §§ 52 и 53, и Sapan, упомянутое выше, § 34). Тем не менее, сам факт сотрудничества с прессой в прошлом не может служить аргументом для лишения заинтересованного лица любой защиты от публикаций оспариваемых статей или фотографий (см. Egeland and Hanseid, упомянутое выше, § 62).

93. То, каким образом была получена информация, и ее достоверность также являются важными факторами. Действительно, Суд постановил, что гарантия, предоставляемая статьей 10 журналистам в связи с распространением информации по вопросам, представляющим общественный интерес, является предметом условия, что они действуют добросовестно и на точной фактической основе, и предоставляют «надежную и точную» информацию в соответствии с журналистской этикой (см, например, Fressoz and Roire v. France [GC], no. 29183/95, § 54, ECHR 1999-I; Pedersen and Baadsgaard, упомянутое выше, § 78; и Stoll v. Switzerland [GC], no. 69698/01, § 103, ECHR 2007-V).

94. Способ, которым публикуются фото или статья, и манера, в которой лицо представлено на фото или в статье, также могут быть факторами, которые необходимо учитывать (см. Wirtschafts-Trend Zeitschriften-Verlagsgesellschaft m.b.H. v. Austria (no. 3), nos. 66298/01 and 15653/02, § 47, 13 December 2005; Reklos and Davourlis v. Greece, no. 1234/05, § 42, 15 January 2009; и Jokitaipale and Others v. Finland, no. 43349/05, § 68, 6 April 2010). Степень распространения статьи и фото также может быть важным фактором, в зависимости от того, является ли газета общенациональной или местной, имеет ли она большой или ограниченный тираж (см. Karhuvaara and Iltalehti, упомянутое выше, § 47, и Gurgenidze v. Georgia, no. 71678/01, § 55, 17 October 2006).

95. И наконец, характер и тяжесть наложенного наказания также являются факторами, которые должны быть приняты во внимание при оценке соразмерности вмешательства в осуществление свободы выражения мнения (см. Pedersen and Baadsgaard, упомянутое выше, § 93, и Jokitaipale and Others, упомянутое выше, § 77).

(b) Применение в настоящем деле

(i) Вклад в дискуссию, представляющую общественный интерес

96. Суд отмечает, что статьи касались задержания и осуждения актера X, то есть судебных фактов, которые до некоторой степени могут считаться предметом общего интереса. В принципе, общественность имеет интерес в получении информации об уголовных разбирательствах, при строгом соблюдении презумпции невиновности (см. News Verlags GmbH & Co. KG, упомянутое выше, § 56; Dupuis and Others, упомянутое выше, § 37; и Campos Damaso, упомянутое выше, § 32; см. также Рекомендацию Rec (2003) 13 Комитета Министров и, в частности, принципы №№ 1 и 2, прилагаемые к ней – см. параграф 50 выше). Интенсивность этого интереса, однако, будет варьироваться, так что он может возрасти в ходе судебного разбирательства – по сравнению с моментом задержания – под влиянием ряда различных факторов, таких как степень известности заинтересованного лица, обстоятельства дела и любые дальнейшие события, происходящие в ходе судебного разбирательства.

(ii) Насколько известно заинтересованное лицо и какова тема публикации?

97. Суд отмечает противоречивые выводы, сделанные национальными судами при оценке того, насколько известным лицом был X. По мнению окружного суда, X не находился в центре общественного внимания и не интересовал общественность до такой степени, чтобы можно было считать, что он отказался от своего права на защиту прав личности, несмотря на то, что он был хорошо известным актером и часто появлялся на телевидении (см. параграф 23 выше). Апелляционный суд, однако, установил, что X был известной и очень популярной фигурой, и играл роль полицейского суперинтенданта в течение долгого времени, но при этом не стал образцом полицейского, что оправдало бы интерес общественности к вопросу, ведет ли он себя в частной жизни так же, как и его персонаж (см. параграфы 33 и 34 выше).
98. Суд считает, что, в принципе, именно национальные суды, в первую очередь, должны оценивать степень известности лица, особенно если это лицо в основном известно на национальном уровне. В настоящем деле Суд отмечает, что в то время X был основным действующим лицом в очень популярном детективном сериале, в котором он сыграл главного героя, суперинтенданта Y. Актер приобрел популярность в основном благодаря этому телесериалу, 103 серии которого уже были показаны, когда появилась первая статья; X играл роль суперинтенданта Y в последних 54 сериях. Соответственно, он не был, как предположил окружной суд, малоизвестным актером, несмотря на то, что снимался во множестве фильмов (более 200 – см. пункт 22 выше). Следует также отметить в этой связи, что апелляционный суд не только сослался на существование фан-клубов X, но и заявил, что его поклонники могли бы захотеть подражать ему, принимая наркотики, если бы преступление не было совершено вне поля зрения общественности (см. пункт 32 выше).
99. Кроме того, хотя можно сказать, что общественность обычно различает актера и персонажа, которого он играет, тем не менее, может существовать тесная связь между актером и его персонажем, если, как в настоящем деле, актер известен, прежде всего, благодаря этой конкретной роли. Кроме того, X играл роль полицейского суперинтенданта, чья работа состояла в борьбе с преступностью. Этот факт мог повысить интерес общественности в получении информации о задержании Х за совершение уголовного преступления. Принимая во внимание эти факторы и рассуждения национальных судов при оценке степени известности X широкой общественности, Суд считает, что он был достаточно хорошо известен, чтобы считаться общественным деятелем. Это соображение, таким образом, усиливает интерес общественности в получении информации об аресте X и уголовном разбирательстве против него.
99. Что касается темы статей, национальные суды установили, что правонарушение, совершенное X, не было мелким правонарушением, поскольку кокаин является тяжелым наркотиком. Однако правонарушение было признано правонарушением средней или даже незначительной степени тяжести в связи с небольшим количеством наркотика, найденного у Х (который, кроме того, хранился для личного употребления), и большим количеством правонарушений этого типа и связанных с ними уголовных разбирательств. Суды не придали большого значения тому факту, что X уже был осужден за аналогичное преступление, указав на то, что это было его единственным правонарушением до того времени, и, кроме того, оно было совершено несколько лет назад. Суды пришли к выводу, что интерес компании-заявителя в публикации оспариваемых статей был основан исключительно на том, что Х совершил преступление, которое, если бы оно было совершено лицом, неизвестным общественности, скорее всего никогда не попало бы в поле зрения прессы (см. параграф 20 выше).
Суд, в целом, согласен с такой оценкой. Следует заметить, однако, что X был арестован в общественном месте, в палатке на пивном фестивале в Мюнхене. По мнению апелляционного суда, этот факт является вопросом значительного общественного интереса в данном деле, даже если этот интерес не распространяется на описание и характеристики преступления, поскольку оно было совершено вне поля зрения общественности.

(iii) Поведение X до публикации обжалуемых статей

100. Еще одним фактором является поведение Х по отношению к СМИ до публикации. Он сам рассказывал о своей личной жизни в ряде интервью (см. параграф 25 выше). По мнению Суда, он таким образом активно стремился быть в центре внимания, так что, учитывая то, насколько он был известен широкой общественности, его «законные ожидания», что его частная жизнь будет эффективно защищена, должны были уменьшиться (см., с соответствующими изменениями, Hachette Filipacchi Associes (ICI PARIS), упомянутое выше, § 53, и, напротив, Eerikainen and Others, упомянутое выше, § 66).

(iv) Способ получения информации и ее достоверность

102. Что касается способа получения опубликованной информации, компания-заявитель утверждала, что она сообщила о задержании X только после раскрытия органами прокуратуры фактов и личности обвиняемого. Они также утверждали, что вся опубликованная ими информация уже была обнародована, в частности, в ходе пресс-конференции и в пресс-релизе, выпущенном прокуратурой (см. параграф 69 выше). Правительство отрицало, что такая пресс-конференция проводилась прокуратурой, и заявило, что прокурор В. подтвердил эти факты другим средствам массовой информации только после публикации статьи компанией-заявителем.
103. Суд отмечает, что на основании имеющихся в его распоряжении документов невозможно оценить обоснованность утверждений компании-заявителя о том, что до публикации первой статьи была проведена пресс-конференция и выпущен пресс-релиз. Напротив, после исследования этого вопроса Судом во время слушания, эти утверждения оказались необоснованными. Суд считает, что отношение компании-заявителя в этой связи заслуживает сожаления.
104. Однако из судебных решений, вынесенных по данному делу, и из замечаний сторон в национальном разбирательстве видно, что этот момент не рассматривался национальными судами. Для целей рассмотрения настоящего дела, Суд отмечает, что компания-заявитель прилагала ко всем своим ответам в различных национальных разбирательствах заявление одного из ее журналистов о том, как были получены сведения, опубликованные 29 сентября 2004 года (см. параграфы 11 и 12 выше), и что Правительство не оспаривало истинность этого заявления. Следовательно, несмотря на недостоверность утверждений компании-заявителя о том, что она всего лишь опубликовала информацию, обнародованную на организованной Мюнхенской прокуратурой пресс-конференции, необходимо учитывать тот факт, что подтверждение опубликованной информации, и, в частности личности Х, исходило от полиции и прокурора В., который, к тому же, был сотрудником пресс-службы Мюнхенской прокуратуры.
105. Следовательно, поскольку первая статья была основана на информации, предоставленной пресс-службой Мюнхенской прокуратуры, она имела достаточные фактические основания (см. Bladet Tromse and Stensaas, упомянутое выше, § 72; Eerikainen and Others, упомянутое выше, § 64, и Pipi v. Turkey (dec.), no. 4020/03, 15 May 2009). Более того, правдивость информации, изложенной в обеих статьях, не оспаривалась сторонами в национальных судах, а также сторонами в Суде (см. Karhuvaara and Iltalehti, упомянутое выше, § 44).
106. Тем не менее, по мнению национальных судов, рассматривавших дело, тот факт, что информация исходила от Мюнхенской прокуратуры, всего лишь означает, что компания-заявитель могла рассчитывать на правдивость этой информации; это не освобождало ее от обязанности соблюдать равновесие между своим интересом в публикации информации и правом Х на уважение его личной жизни. Национальные суды признали, что меры для установления равновесия могли быть приняты только средством массовой информации, потому что государственный орган не мог знать, каким образом и в какой форме будет опубликована информация (см. параграфы 27-30 выше).
107. По мнению Суда, нет никаких оснований для предположения, что такие меры для установления равновесия не были приняты. Однако проблема состоит в том, что, с учетом характера правонарушения, совершенного X, степени известности X широкой общественности, обстоятельств его ареста и достоверности рассматриваемой информации, компания-заявитель, которая получила подтверждение этой информации от органов прокуратуры, не имела достаточно серьезных оснований полагать, что она должна сохранять анонимность X. В этом контексте следует также отметить, что вся информация, обнародованная компанией-заявителем в первой статье, была подтверждена прокурором В. другим журналами и телевизионным каналам. Точно так же, когда появилась вторая статья, факты, приведшие к осуждению Х, уже были известны общественности (см., с соответствующими изменениями, Aleksey Ovchinnikov v. Russia, no. 24061/04, § 49, 16 December 2010). Более того, апелляционный суд заявил, что поведение компании-заявителя «можно рассматривать всего лишь как незначительную халатность, учитывая, что раскрытие информации прокуратурой привело к тому, что компания-заявитель посчитала публикацию правомерной» (см. параграф 35 выше). Таким образом, по мнению Суда, не было показано, что компания-заявитель действовала недобросовестно при публикации оспариваемой статьи.

(v) Содержание, форма и последствия оспариваемых статей

108. Суд отмечает, что первая статья просто содержала сведения об аресте Х, информацию, полученную от В. и правовую оценку серьезности правонарушения, данную экспертом (см. параграф 13 выше). Вторая статья сообщила о приговоре, вынесенном судом по результатам публичных слушаний после признания X (см. параграф 15 выше). Таким образом, статьи касались не подробностей личной жизни Х, а, в основном, обстоятельств и событий, последовавших за его арестом (см. Flinkkila and Others, упомянутое выше, § 84, и Jokitaipale and Others, упомянутое выше, § 72). Они не содержали пренебрежительных выражений или необоснованных обвинений (см. прецедентное право, процитированное в параграфе 82 выше). Тот факт, что первая статья содержала определенные выражения, которые имели целью привлечь внимание общественности, не может сам по себе вызвать вопросы, связанные с прецедентной практикой Европейского Суда (см. Flinkkila and Others, упомянутое выше, § 74, и Pipi, упомянутое выше).
Суд отмечает, кроме того, что окружной суд наложил запрет на публикацию фотографий, сопровождающих оспариваемые статьи, и что компания-заявитель не оспаривала этот судебный запрет. Поэтому Суд считает, что форма рассматриваемых статей не являлась основанием для запрета на их публикацию. Кроме того, Правительство не показало, что публикация статей привела к серьезным последствиям для X.

(vi) Тяжесть наказания, наложенного на компанию-заявителя

109. Наконец, в отношении тяжести наказания, наложенного на компанию-заявителя, Суд считает, что, хотя наказание было достаточно мягким, они могло оказать негативное воздействие на компанию-заявителя. В любом случае, это наказание не было оправдано в свете факторов, изложенных выше.

(c) Заключение

110. В заключение, основания, выдвинутые Государством-ответчиком, несмотря на их важность, не являются достаточными, чтобы прийти к выводу, что обжалуемое вмешательство было необходимо в демократическом обществе. Несмотря на свободу усмотрения, которой пользуются Договаривающиеся государства, Суд считает, что в настоящем деле не была соблюдена разумная соразмерность между ограничениями, наложенными национальными судами на право компании-заявителя на свободу выражения мнений, с одной стороны, и преследуемой законной целью, с другой стороны.
111. Соответственно, была нарушена статья 10 Конвенции.

III. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

112. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд решает, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A. Компенсация вреда

113. Компания-заявитель потребовала выплатить ей 27734,28 евро в качестве компенсации материального вреда, что соответствует сумме тройного размера штрафа, который она должна была выплатить X (11000 евро – см. параграфы 31 и 46 выше), судебных издержек Х (1261,84 – см. параграфы 18 и 40 выше) и оплаты услуг адвокатов (15472,44 евро), которые она должна была возместить. По последнему пункту, компания-заявитель сослалась на дело Verlagsgruppe News GmbH v. Austria (no. 2), (no. 10520/02, § 46, 14 December 2006).
114. Правительство оспорило это требование.
115. Суд считает, что существует достаточная причинно-следственная связь между нарушением и требуемой суммой, за исключением суммы, соответствующей двум размерам штрафа, равным 5000 евро. Соответственно, Суд присуждает компании-заявителю 17734,28 в этой связи.

B. Компенсация расходов и издержек

116. Компания-заявитель потребовала выплатить ей 32522,80 евро в качестве компенсации расходов. Эта сумма включала судебные издержки (6610 евро) и оплату услуг адвокатов при разбирательстве в гражданских судах (EUR 13972,50 евро), Федеральном конституционном суде (5000 евро) и в этом Суде (5000 евро), с добавлением затрат на услуги переводчика в ходе разбирательства в Суде (1941,30 евро). Компания-заявитель указала, что, хотя она договорилась о более высоком размере оплаты со своими адвокатами, она требует компенсировать ей только суммы, соответствующие установленным тарифам. Что касается суммы компенсации расходов, связанных с подачей кассационной жалобы в Федеральный конституционный суд и рассмотрением заявления в Суде, компания-заявитель оставила этот вопрос на усмотрение Суда, в то же время указав, что она хочет получить по крайней мере 5000 евро в отношении каждого разбирательства.
117. Правительство отметило, что компания-заявитель ограничила свои требования об оплате адвокатских услуг суммами, принятыми в Германии, которые не оспариваются. Однако Правительство оспорило суммы, связанные с разбирательством в Федеральном конституционном суде и в Суде, по причине отсутствия подробностей. Правительство указало, что, если Федеральный конституционный суд отказывается рассматривать конституционную жалобу, он обычно устанавливает фиксированную сумму 4000 евро. В этом случае расходы на адвокатов составят 500 евро, включая налоги.
118. Суд считает, что требуемые суммы являются разумными, и, соответственно, присуждает их заявителю.

C. Пеня

119. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД

1. Разъединяет, единогласно, заявления по делу в случае Von Hannover v. Germany (№№ 40660/08 и 60641/08) и настоящее заявление;
2. Объявляет, единогласно, настоящую жалобу приемлемой;
3. Постановляет, двенадцатью голосами против пяти, что была нарушена статья 10 Конвенции;
4. Постановляет, двенадцатью голосами против пяти:
(a) государство-ответчик должно выплатить компании-заявителю, в течение трех месяцев, следующие суммы:
(i) EUR 17734,28 (семнадцать тысяч семьсот тридцать четыре евро двадцать пять сантимов), с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации материального вреда;
(ii) EUR 32522,80 (тридцать две тысячи пятьсот двадцать два евро восемьдесят сантимов), с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации расходов и издержек;
(b) с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в этот период с добавлением трех процентных пунктов;

5. Отклоняет, единогласно, оставшуюся часть требований компании-заявителя относительно компенсации.
Составлено на английском и французском языках и провозглашено в открытом слушании во Дворце прав человека в Страсбурге 7 февраля 2012 года.

Майкл О’Бойль Заместитель секретаря
                                                                                                                                Николас Братца Председатель

В соответствии со статьей 45 § 2 Конвенции и Правилом 74 § 2 Регламента Суда, к настоящему решению прилагается особое мнение судьи Лопеса Гуэрры, к которому присоединились судьи Юнгвейрт, Яегер, Виллинджер и Поалелунги.
N.B. M.O’B.

ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ЛОПЕСА ГУЭРРЫ, К КОТОРОМУ ПРИСОЕДИНИЛИСЬ СУДЬИ ЮНГВЕЙРТ, ЯЕГЕР, ВИЛЛИНДЖЕР И ПОАЛЕЛУНГИ

Я не согласен с выводом Большой Палаты о нарушении статьи 10 Конвенции. На мой взгляд, в настоящем деле у Большой Палаты не было оснований для вывода о том, что национальные суды не защитили должным образом права компании-заявителя на свободу выражения мнения.
Я, конечно, согласен с установлением Большой Палатой обстоятельств дела. Палата правильно установила, что было вмешательство в право компании-заявителя на свободу выражения мнения, предусмотренное в статье 10 Конвенции (в данном случае, право на публикацию определенной информации), в результате судебных санкций, наложенных на нее за публикацию двух статей, касающихся ареста и осуждения третьего лица. Я также согласен с Большой Палатой, что санкции были предусмотрены законом и преследовали законную цель, а именно уважение прав других лиц, в данном случае, права на неприкосновенность частной жизни (в том числе права на уважение репутации), предусмотренного в статье 8 Конвенции. Я также согласен с утверждением Большой Палаты (см. параграф 76 решения), что Суд должен был определить, были ли эти санкции необходимы в демократическом обществе в соответствии с положениями статьи 10 § 2 Конвенции. Кроме того, как указано в последующих пунктах решения Большой Палаты, для того, чтобы ответить на этот вопрос, Суд должен был решить, установили ли национальные суды должное равновесие между конфликтующими правами и интересами, а именно, правом на свободу выражения мнения и правом на неприкосновенность частной жизни.
Мое несогласие с решением суда Большой Палаты вытекает из его дальнейших рассуждений. Согласно нашей консолидированной прецедентной практике, процитированной в этом решении (см. Petrenco v. Moldova, no. 20928/05, § 54, 30 March 2010; Petrov v. Bulgaria (dec.), no. 27103/04, 2 November 2010; и Polanco Torres and Movilla Polanco v. Spain, no. 34147/06, § 40, 21 September 2010), этот Суда не должен принимать на себя роль компетентных национальных судов при рассмотрении существа дела, а скорее пересматривать решения этих судов, принятые ими в рамках предоставленной им свободы усмотрения. Что касается соответствия статье 10 Конвенции, национальные суды имеют определенную свободу усмотрения (см. Von Hannover v. Germany, no. 59320/00, § 57, ECHR 2004-VI, and Lappalainen v. Finland (dec.), no. 22175/06, 20 January 2009), хотя, как подчеркнула Большая Палата в настоящем решении (см. параграф 86), их решения подлежат тщательному пересмотру этим Судом. В этой связи, Суд установил ряд критериев, которые необходимо соблюдать при оценке того, соблюли ли национальные суды равновесие между конфликтующими правами, в частности: вклад опубликованной информации в дискуссию, представляющую общий интерес, поведение заинтересованного лица до публикации и степень его известности, содержание и достоверность информации, а также характер наложенных санкций и штрафов. При установлении равновесия между конфликтующими правами в рассматриваемых ими делах, национальные власти (в данном случае, национальные суды) должны использовать эти критерии при принятии решения, оценивая, посредством прямого анализа, факты и обстоятельства дела в свете своего национального законодательства.
В целях осуществления полномочий этого Суда пересматривать решения, не становясь при этом четвертой инстанцией, наша задача в подобных делах состоит, по существу, в решении вопроса, соблюли ли национальные суды должное равновесие между конфликтующими правами, и приняли ли они во внимание соответствующие критерии, сформулированные в нашем прецедентном праве, без явных ошибок или игнорирования важных факторов. Если эти условия были выполнены, то есть, если национальные суды явно соблюли равновесие между конфликтующими правами и интересами, и применили соответствующие критерии, установленные в нашем прецедентном праве, процитированном выше, дополнительная оценка конкурирующих интересов этим Судом, а также повторное рассмотрение фактов и обстоятельств дела будет равносильно действию в качестве четвертой инстанции (или пятой инстанции, как в настоящем деле).
В настоящем деле суды (в частности, Гамбургский окружной суд и апелляционный суд), безусловно, установили необходимое равновесие. Два раза подряд эти суды оценили, в связи каждой из опубликованных статей, конкурирующие интересы, вытекающие из свободы выражения мнений и гарантии неприкосновенности частной жизни. В обширной аргументации они аргументировали свои окончательные решения и причины придания большего значения защите права на неприкосновенность частной жизни и репутации. В этих решениях были исчерпывающе рассмотрены различные аспекты и обстоятельства дела, в том числе актуальность темы для общественности, степень известности заинтересованного лица, характер правонарушения, в котором оно подозревалось, а затем был обвинено и осуждено, и тяжесть наказания, наложенного на компанию-заявителя. Кроме того – хотя и косвенно – национальный апелляционный суд сознательно применил критерии Суда, использовав в качестве точки отсчета решение Федерального Суда от 15 ноября 2005 года, в котором прямо цитируются и применяются критерии, сформулированные этим Судом в решении Von Hannover v. Germany (решение от 24 июня 2004 года).
Существует, конечно, вероятность того, что национальные суды могли применять соответствующие критерии явно неразумным образом или могли не оценить должным образом наличие какого-то важного фактора. Но в настоящем деле и Гамбургский окружной суд, и апелляционный суд продемонстрировали, что национальные суды тщательно взвесили все соответствующие обстоятельства дела, пользуясь своими знаниями и непрерывным контактом с социальными и культурными реалиями их страны, и применили соответствующие критерии таким образом, который не может считаться произвольным, небрежным или явно необоснованным.
В свете вышеизложенного, в настоящем деле нет никаких оснований, которые оправдывали бы пересмотр этим Судом решений национальных судов. Суды установили равновесие между противоречивыми интересами и применили при этом соответствующие критерии. Они не допустили никаких явных ошибок, связанных со свободой усмотрения; при этом они рассмотрели все соответствующие факторы. Тем не менее, вместо того, чтобы сосредоточиться на вопросе, эффективно ли национальные суды применили вышеупомянутые критерии, Большая Палата решила заново пересмотреть факты, которые были представлены в национальных судах. Это было сделано, несмотря на то, что национальные суды уже внимательно оценили обстоятельства дела таким образом, который не был явно необоснованным, причем они имели дополнительное преимущество, поскольку могли непосредственного проанализировать контекст, в котором произошли события. Проанализировав те же факты и применяя те же критерии и тот же подход к установлению равновесия, что и национальные суды, Большая Палата пришла к другому выводу, согласно которому защита права на свободу выражения мнения имеет большее значение, чем защита права на неприкосновенность частной жизни. То есть, Большая Палата как раз сделала то, что, согласно прецедентному праву этого Суда, не входит в наши задачи – а именно действовала в качестве суда четвертой инстанции, заново произведя оценки, уже надлежащим образом произведенные национальными судами.