По делу В. П. Против России,
Европейский Суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой в составе:
Isabelle Berro-Lefevre, Председатель,
Elisabeth Steiner,
Khanlar Hajiyev,
Mirjana Lazarova Trajkovska,
Erik M0se,
Ksenija Turkovic,
Dmitry Dedov, судьи,
И Søren Nielsen, секретарь секции,
Рассмотрев дело в закрытом заседании 30 сентября 2014 года,
Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:

ПРОЦЕДУРА

1. Данное дело основано на заявлении (№ 61362/12) против Российской Федерации, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданином Молдовы, г-ном В. П. (далее – «заявитель») 13 сентября 2012 года. Председатель Секции удовлетворил просьбу заявителя не раскрывать его имя (Правило 47 § 3 Регламента Суда).
2. Заявитель получил от Председателя Секции разрешение самому представлять свое дело в ходе слушаний в Суде. Правительство России (далее – «Правительство») представлял г-н Г. Матюшкин, представитель Российской Федерации в Европейском Суде по правам человека.
3. Заявитель утверждал, что государство-ответчик не приняло надлежащих мер для обеспечения исполнения решения молдавского суда о проживании с ним его сына, который был похищен и вывезен в Россию бывшей женой заявителя.
4. 11 марта 2013 года Правительство было уведомлено об этом заявлении.
5. 16 января 2014 года правительство Молдовы заявило, что они не будут осуществлять свое право на участие в слушании в соответствии со статьей 36 § 1 Конвенции и статьей 44 Регламента Суда.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

6. Заявитель родился в 1975 году и проживает в г. Кишиневе, Молдова.
7. 28 октября 2006 года заявитель женился на г-же Е.П., также гражданке Молдовы. 15 июня 2007 года она родила сына, А. П. В какой-то момент отношения между супругами ухудшились. Как было установлено молдавскими судами в последующих разбирательствах, 24 июня 2008 года г-жа Е.П. переехала в город Кагул, Молдова, где жили ее родители. Мальчик, А.П., отправился с ней.

A. Разбирательство в отношении развода и опеки в Молдове

8. 22 августа 2008 года г-жа Е.П. подала заявление о разводе в Рышканский районный суд г. Кишинева. Она также просила принять решение в ее пользу в отношении места проживания А. П. 25 сентября 2008 года заявитель подал встречный иск о проживании ребенка с ним.
9. 13 сентября 2008 года, когда разбирательство еще не было завершено, г-жа Е. П. покинула Молдову вместе с ребенком и поселилась в г. Москва, Россия.

10. 1 октября 2008 года суд установил график, в соответствии с которым заявитель мог навещать сына.
11. 10 октября 2008 года заявитель потребовал, чтобы суд запретил г-же Е. П. выезд из страны с ребенком без его согласия. В тот же день суд удовлетворил ходатайство заявителя. Был постановлен временный судебный запрет, который немедленно вступил в силу.
12. 28 октября 2008 года г-жа Е. П. сообщила суду и полиции в своем письме, что она выступает против любых контактов между заявителем и их сыном. Ее письмо было заверено нотариусом в г. Москва.
13. 31 октября 2008 г-жа Е.П. получила в российском иммиграционном управлении в г. Москва сертификат о «временной регистрации по месту жительства». В последующие месяцы она проходила эту процедуру несколько раз; последний такой сертификат был получен 26 июня 2009 года.
14. В течение последующих месяцев г-жа Е.П. не принимала участие в разбирательстве в молдавских судах, ее представлял адвокат.
15. В неустановленный день заявитель связался с молдавской полицией для того, чтобы установить местонахождение ребенка. Согласно письменному ответу полиции от 10 марта 2009 года (который был, по-видимому, основан на информации, предоставленной родителями г-жи Е. П.), сын заявителя проживал со своей матерью в Москве на улице Наг.
16. По словам заявителя, 27 апреля 2009 года г-жа Е.П. вернулась с мальчиком в Молдову. Во время своего пребывания в Молдове она позволила заявителю два раза увидеть ребенка. Во время одного из визитов г-жа Е.П. сообщила заявителю, что в г. Москва она живет с новым партнером, г-ном А.Г., и что она сказала сыну, что г-н А.Г. – его отец.
17. 12 мая 2009 года г-жа Е.П. снова уехала в Россию, взяв с собой ребенка.
18. В тот же день заявитель подал заявление в российскую полицию, требуя возбудить уголовное дело в отношении г-жи Е.П. за похищение своего ребенка. Сотрудник отдела полиции Теплый Стан допросил г-жу Е.П. и г-на А.Г. и установил, что г-жа Е.П. не препятствует встречам заявителя с его сыном. Полицейский пришел к выводу, что ситуация лежит в пределах юрисдикции гражданских судов, и что нет никакой необходимости преследовать г-жу Е.П. в уголовном порядке.
19. Заявитель связался с российской полицией и попросил их проверить, действительно ли ребенок и мать проживают по указанному адресу на улице Наг. 24 июня 2009 года и 29 декабря 2010 года российская полиция сообщила заявителю, что, по их информации, г-жа Е.П. и ее сын по этому адресу не проживают.
20. 22 сентября 2009 года Рышканская прокуратура заочно выдвинула обвинения против г-жи Е.П. в соответствии со статьей 207 Уголовного кодекса Республики Молдова. В тот же день она была объявлена в розыск полицией Молдовы.
21. На слушаниях в Рышканском районном суде в отношении развода и места проживания ребенка, г-жу Е.П. представляли два адвоката. Согласно письму районного суда, г-жа Е.П. была должным образом уведомлена о слушаниях, но не явилась в суд.
22. 28 октября 2009 года Рышканский суд принял решение в пользу заявителя. В своем решении суд проанализировал условия жизни ребенка, обстоятельства расставания родителей, их условия проживания, доходы, род занятий, социальные привычки и так далее. Решение было оставлено в силе судами двух инстанций – 28 января 2010 года и, судом последней инстанции (Верховным Судом), 19 мая 2010 года. Согласно решению от 28 октября 2009 года, оставленному в силе, брак расторгнут, и было установлено, что мальчик, в целях его воспитания и образования, должен постоянно проживать с отцом (заявителем).
23. 4 декабря 2009 года российская полиция (отдел полиции Теплого Стана) задержала г-жу Е.П. в связи с уголовным делом, которое было возбуждено против нее в Молдове, но освобождена в течение нескольких часов.
24. 18 июня 2010 г-жа Е.П. вышла замуж за г-на А.Г. в г. Москва. Некоторое время они жили вместе в г. Москва на улице Бак. Г-жа Е.П. записала мальчика в московский детский сад. Она попросила сотрудников детского сада не допускать встреч заявителя с ребенком. Ребенок также был зарегистрирован и приписан к одной из государственных поликлиник г. Москвы.

B. Попытки заявителя получить исполнительный лист в российских судах

1. Первый этап исполнительного производства

25. 12 мая 2010 года заявитель обратился в Московский городской суд с ходатайством о выдаче исполнительного листа на основании решения Рышканского районного суда от 28 октября 2009 года. В соответствии с разъяснениями Правительства, заявитель подал это ходатайство не напрямую, а через Рышканский районный суд, который, в свою очередь, направил его в Министерство юстиции Молдовы.
26. 4 июня 2010 года Министерство юстиции Молдовы, сославшись на двусторонний договор между Молдовой и Россией от 25 февраля 1993 года, попросил Министерство юстиции России оказать помощь заявителю в исполнении решения суда от 28 октября 2009 года. Они сообщили Министерству юстиции России, что А.П. живет со своей матерью на улице Бак. в г. Москва.
27. После вступления в брак (см. пункт 24 выше) с г-ном А.Г., гражданином России, г-жа Е.П. подала заявление о получении российского гражданства на том основании, что она родилась в России и является женой гражданина России.
28. 21 июля 2010 года ходатайство заявителя о выдаче исполнительного листа поступило в московское управление Министерства юстиции России. 5 августа 2010 года ходатайство и приложенные к нему документы были направлены в Московский городской суд.
29. 10 сентября 2010 года Московский городской суд получил ходатайство с приложенными к нему документами.
30. 15 сентября 2010 года судья Московского городского суда отказал в рассмотрении обоснованности решения от 28 октября 2009 года в целях обеспечения соблюдения законности на территории России. Судья постановил, что, в соответствии с двусторонним договором между Молдовой и Россией от 1993 года и Минской конвенцией 1993 года, такие решения подлежат прямому исполнению и не требуют для этого никаких дополнительных действий. Кроме того, решение от 28 октября 2009 года не налагает на ответчика (г-жу Е.П.) никаких обязательств совершить определенные действия или воздержаться от их совершения. Московский городской суд пришел к выводу, что он не обладает компетенцией рассматривать ходатайство заявителя.
31. Решение от 15 сентября 2010 года было направлено заявителю в Молдову 16 сентября 2010 года по почте заказным письмом. По данным Правительства, заявитель получил решение 10 ноября 2010 года.
32. В тот же день (16 сентября 2010 года), документы, приложенные заявителем к ходатайству о выдаче исполнительного листа, были ему возвращены. Как видно из объяснений Правительства, эти документы были отправлены через московское управление Министерства юстиции, которое передало их федеральному Министерству юстиции, которое, в свою очередь, направило документы в Министерство юстиции Молдовы для дальнейшей передачи заявителю.
33. Получив решение от 15 сентября 2010 года, заявитель обжаловал его. Однако, поскольку к тому времени срок подачи апелляции истек, он, в первую очередь, подал ходатайство в Московский городской суд о разрешении отступления от сроков исковой давности.
34. 10 декабря 2010 года Московский городской суд рассмотрел ходатайство заявителя и постановил, что, с учетом объяснений заявителя, можно отступить от существующих сроков исковой давности. После этого апелляция была направлена в Верховный Суд Российской Федерации.
35. 1 февраля 2011 года решение от 15 сентября 2010 года было отменено Верховным Судом Российской Федерации. Верховный Суд не согласился с толкованием Минской Конвенции нижестоящим судом. Кроме того, Верховный Суд отметил, что суд первой инстанции не мог постановить, требует ли решение Рышканского районного суда от 28 октября 2009 года исполнения, поскольку материалы дела не содержат «заверенной копии этого решения». Дело было передано в Московский городской суд для нового рассмотрения. 17 февраля 2011 года дело было направлено из Верховного Суда в Московский городской суд.

2. Попытка г-жи Е.П. получить решение о месте проживания ребенка

36. В неустановленный день госпожа Е.П. обратилась в российский суд с просьбой принять решение о месте проживания ребенка.
37. 18 января 2011 года Черемушкинский районный суд Москвы отказался рассмотреть ее заявление, указав, что спор был решен другим судом, а именно Рышканским районным судом.

3. Второй этап исполнительного производства

38. 23 февраля 2011 года заявитель написал письмо в Московский городской суд, в котором он подтвердил свою исходную позицию и аргументы и сообщил суду, что г-жа Е.П. продолжает жить по прежнему адресу на улице Бак.
39. 24 февраля и 17 марта 2011 года судья Московского городского суда рассмотрел материалы дела и отдал процессуальное распоряжение о сборе дополнительных доказательств. В частности, судья решил вызвать г-жу Е.П. на предварительное заседание по делу 17 марта 2011 года. В этот день судья назначил открытое слушание дела и постановил уведомить об этом стороны.
40. Кроме того, судья предложил заявителю повторно предоставить пакет документов, которые он подавал ранее вместе со своим первым ходатайством от 12 мая 2010 года (письмо от 25 февраля 2011 года, № 3М-0061/2011). Судья указал, что эти документы должны поступить в Московский городской суд до 17 марта 2011 года.
41. 3 марта 2011 года Министерство юстиции России получило от Министерства юстиции Молдовы новое ходатайство о выдаче исполнительного листа, вместе с подтверждающими документами. Сопроводительное письмо Министерства юстиции Молдовы содержало ссылки на положения Минской Конвенции, и было очень похоже на первое письмо от 4 июня 2010 года. К ходатайству прилагалось сорок страниц, содержащих решения молдавских судов по делу заявителя.
42. В неустановленный день ходатайство Министерства юстиции Молдовы было направлено из федерального Министерства юстиции Российской Федерации в его московское управление.
43. 22 марта 2011 года московское управление Министерства юстиции получило ходатайство, и 24 марта 2011 года направило его, вместе с приложенными документами, в Московский городской суд. В сопроводительном письме на имя председателя Московского городского суда, Министерство юстиции России просило уведомлять его о ходе дела заявителя. По утверждению Правительства, ходатайство и приложенные к нему документы были получены Московским городским судом только 27 апреля 2011 года.
44. 7 апреля 2011 года Московский городской суд, после возврата дела из Верховного Суда РФ, пересмотрел первое ходатайство. Г-жа Е.П. присутствовала на слушании. Она утверждала, что первоначальное решение от 28 октября 2009 года было незаконным, а Кишиневский суд не имел компетенции рассматривать дело. Она настаивала на том, что заявитель и молдавские суды были прекрасно осведомлены о ее переезде в Россию с ребенком 13 сентября 2008 года. Она также утверждала, что молдавские суды не должны были рассматривать дело, так как его могли рассматривать только суды той страны, где фактически проживал ребенок и его родитель или законный опекун. По словам госпожи Е.П., молдавские суды обосновывали свою юрисдикцию на «регистрации» (прописке) ребенка, в то время как фактически он проживал в России, вместе с матерью. Г-жа Е.П. также утверждала, что она работает в г. Москве и способна позаботиться о своем сыне.
45. Московский городской суд отклонил аргументы г-жи Е.П. Суд постановил, что ребенок (А.П.) проживал в г. Москва на временной основе, что подтверждается сертификатами о временной регистрации, и что его постоянное место жительства находится в г. Кишинев. Следовательно, Кишиневский суд имел компетенцию, в соответствии с Минской Конвенцией и Двусторонним договором 1993 года, рассматривать этот вопрос.
46. Кроме того, Московский городской суд постановил, что в данном случае не существовало ни одной из причин, перечисленных в статье 55 Минской Конвенции, которые могли бы препятствовать исполнению решения иностранного суда. Заявленная «незаконность» решения Рышканского районного суда в соответствии с Минской Конвенцией и Гражданским процессуальным кодексом не мешала российскому суду выдать исполнительный лист.
47. В результате, Московский городской суд удовлетворил ходатайство и отдал распоряжение об исполнении решения от 28 октября 2009 года на территории России. Суд постановил, что, согласно этому решению, ребенок должен проживать, для целей его воспитания и образования, со своим отцом.
48. Г-жа Е.П. обжаловала это постановление суда. В своей апелляции она повторила аргументы, выдвинутые ей в Московском городском суде. В частности, она сослалась на положения российского законодательства о правовом статусе иностранцев, которые определяют «постоянное место жительства» иностранца как место, где иностранец проживает постоянно и на законных основаниях в течение значительного времени. Она также утверждала, что исполнение судебного решения Рышканского районного суда противоречило бы интересам ребенка, как это предусмотрено в Конвенции ООН 1989 года. В частности, она утверждала, что ребенок не помнит заявителя и считает своим отцом ее нового мужа, г-на А.Г., и что возвращение ребенка под опеку его биологического отца поставит под угрозу его психологическое благополучие и развитие. Г-жа Е.П. утверждала, что решение Московского городского суда проигнорировало интересы ее сына: в частности, она сослалась на решение Верховного Суда России в деле К., где российские суды отказались исполнять решение украинского суда, установив, что заинтересованные дети постоянно проживают на территории России, и поэтому только российские суды вправе решать, на основании российского законодательства, спор между родителями о месте проживания детей.
49. Заявитель подал письменные возражения в ответ на апелляцию г-жи Е.П. Заявитель оспорил ее аргумент касательно отсутствия юрисдикции молдавских судов в судебном разбирательстве в отношении места проживания ребенка. Кроме того, он настаивал на том, что поведение г-жи Е.П. было безнравственным и вредным для ребенка.
50. 13 июля 2011 года Московский городской суд направил письмо заявителю, сообщив, что 27 апреля 2011 года он получил пакет документов от заявителя. Как представляется, это были те же самые документы, которые заявитель ранее предоставил вместе со своим первым ходатайством об исполнительном листе (от 12 мая 2010 года), которые позже были возвращены ему Московским городским судом 16 сентября 2011 года, и которые Московский городской суд вновь запросил у него 25 февраля 2011 года.
51. 7 июня 2011 года Верховный Суд Российской Федерации рассмотрел апелляцию г-жи Е.П. Слушания проходили в присутствии г-жи Е.П.; заявитель отсутствовал на судебном заседании. Она повторила свои аргументы относительно различия между «регистрацией» и «местом жительства», настаивая на том, что молдавские суды неправильно истолковали соответствующие положения Минской конвенции, и утверждала, что они не обладали юрисдикцией для рассмотрения дела. Г-жа Е.П. также сослалась на положения статьи 412 Гражданского процессуального кодекса (ГПК), которая предусматривает, что иностранное судебное решение не должно выполняться на территории Российской Федерации, если это может нанести ущерб суверенитету или безопасности Российской Федерации, или если это противоречит государственной политике. Г-жа Е.П. утверждала, что разделение маленького ребенка и его матери противоречило бы государственной политике Российской Федерации.
52. По результатам слушания Верховный Суд отменил решение Московского городского суда от 7 апреля 2011 года. Верховный Суд признал, что заявитель нарушил процедуру, предусмотренную Минской конвенцией. В частности, он не представил российским судам следующие документы: нотариально заверенную копию решения Рышканского районного суда, письмо от Рышканского суда с просьбой об исполнении судебного решения на территории Российской Федерации, заявление судьи о том, что решение не было исполнено в Молдове, подтверждение того же судьи, что г-жа Е.П. и ее представитель были надлежащим образом уведомлены о дате и месте слушания дела в Рышканском районном суде, и, наконец, заявление Рышканского районного суда, что судебное решение вступило в законную силу. Верховный Суд также отметил, что не был сделан перевод на русский язык судебных документов, представленных заявителем. При таких обстоятельствах, Московский городской суд не должен был удовлетворять его ходатайство о выдаче исполнительного листа; вместо этого, в соответствии со статьей 136 ГПК, городской суд был обязан отложить разбирательство и дать заявителю возможность представить недостающие документы. Верховный Суд распорядился вернуть дело для нового рассмотрения.
53. 1 августа 2011 года дело было получено судьей Московского городского суда. Судья распорядился вызвать г-жу Е.П., чтобы она предоставила подробную информацию об адресе, указанном ей при получении временной регистрации в г. Москва.
54. 15 августа 2011 года судья назначил слушание дела на 29 августа 2011 года и распорядился вызвать второго мужа г-жи Е.П., г-на А. Г.

4. Третий этап исполнительного производства

55. 16 июня 2011 г-жа Е.П. ушла от своего второго мужа, г-на А.Г., забрав ребенка с собой. Г-н А.Г. заявил (см. ниже), что, по его сведениям, она переехала к новому партнеру, но ему неизвестно его имя и место их проживания.
56. 4 июля 2011 года сотрудник отделения полиции Теплого Стана посетил г-на А.Г. и спросил его о местонахождении А.П. На следующий день г-на А.Г. посетил сотрудник городского совета и задал ему тот же вопрос, но г-н А.Г. не смог сообщить никакой конкретной информации. К тому времени отношения между г-ном А.Г. и г-жой Е.П. значительно ухудшились, и г-н А.Г. собирался начать бракоразводный процесс.
57. 15 июля 2011 года заявитель подал в Московский городской суд ходатайство о принятии обеспечительных мер. Он сообщил суду, что г-жа Е.П. и г-н А.Г. разошлись, что она забрала ребенка с собой, и их нынешнее местонахождение неизвестно. Он также утверждал, что новый партнер Е.П. был склонен к насилию и что он ранее угрожал избить г-на А.Г. Заявитель утверждал, что обеспечительные меры необходимы для того, чтобы защитить ребенка от непредсказуемого поведения его матери и ее нового партнера. Во-первых, заявитель просил суд получить у полиции сведения о новом адресе, где проживают г-жа Е.П. с ребенком. Во-вторых, заявитель просил принять решение, запрещающее г-же Е.П. покидать г. Москву и Россию без письменного согласия заявителя. В-третьих, заявитель просил суд вынести временное постановление о месте проживания ребенка в его пользу, до завершения разбирательства в Московском городском суде.
58. 25 июля 2011 года московская полиция сообщила заявителю, что местонахождение г-жи Е.П. и ее сына неизвестно, и что в отношении несовершеннолетнего А.П. возбуждено «розыскное дело» в соответствующем отделении полиции Юго-Западного административного округа г. Москвы.
59. 27 июля 2011 года г-н А.Г. направил письмо в Московский городской суд, в котором он поддерживал требования заявителя. В частности, он утверждал, что г-жа Е.П. манипулировала им, и что, поселившись со своим новым партнером, она лишила ребенка его приемного отца.
60. 15 августа 2011 года Московский городской суд рассмотрел ходатайство заявителя о принятии обеспечительных мер и отклонил его. Городской суд постановил, что обеспечительные меры, о которых ходатайствовал заявитель (запрет г-же Е.П. покидать Россию и принятие временного постановления о месте проживания ребенка), являются, по сути, двумя отдельными требованиями, которые выходят за рамки исполнительного производства, инициированного заявителем.
61. 29 августа 2011 года Московский городской суд провел слушание в присутствии г-жи Е.П. и г-на А.Г. в качестве свидетеля. Московский городской суд заслушал их обоих; в частности, и г-жа Е.П., и г-н А.Г рассказали историю своего расставания. Свидетельства г-на А.Г., в целом, совпадали с позицией заявителя; г-жа Е.П. опровергла обвинения в недостойном поведении и обвинила в их расставании г-на А.Г. Г-жа Е.П. также сообщила суду свой текущий фактический адрес и адрес официальной регистрации (оба адреса находились в г. Москва).
62. В тот же день (29 августа 2011 года) Московский городской суд принял решение удовлетворить ходатайство заявителя об исполнении решения Рышканского районного суда в отношении места проживания ребенка. Городской суд установил, что заявитель представил все необходимые документы, касающиеся решений молдавских судов, надлежащего уведомления ответчика и окончательного характера этих решений. Городской суд также установил, что в данном деле не существовало ни одной из указанных в статье 412 ГПК или статье 55 Минской Конвенции причин, препятствующих выполнению решения иностранного суда. В частности, Московский городской суд отклонил довод г-жи Е.П., что исполнение решения Рышканского районного суда в России будет противоречить «государственной политике». Московский городской суд отметил, что понятие «государственной политики» отличается от понятия «национального законодательства», и что оно относится к самым основным правилам, по которым функционирует общество в экономической и социальной сферах, и основам правового порядка, установленного в Конституции Российской Федерации.
63. Далее, Московский городской суд повторил свой предыдущий аргумент, что «постоянное место жительства» матери и ребенка должно определяться на основании места их регистрации, которое находится в Молдове. В России г-жа Е.П. имеет временный статус резидента и меняла свой адрес несколько раз. Более того, разбирательство о месте проживания ребенка было инициировано заявителем до того, как г-жа Е.П. переехала из Молдовы в Россию. Московский городской суд пришел к выводу, что молдавские суды обладают юрисдикцией по делу, касающемуся места проживания ребенка. В результате, Московский городской суд выдал исполнительный лист (№ 002197065), предписывающий исполнение решения Рышканского районного суда от 28 октября 2009 года.
64. Это решение не было обжаловано и, таким образом, вступило в силу.

С. Позиция службы судебных приставов и судебное рассмотрение

1. Отказ в принудительном исполнении

65. 3 октября 2011 года исполнительный лист № 002197065 был направлен, заказным письмом, в службу судебных приставов.
66. 18 октября 2011 года исполнительный лист, выданный Московским городским судом (№ 002197065), был получен службой судебных приставов.
67. 19 октября 2011 года исполнительный лист был отправлен обратно в Московский городской суд без исполнения. Судебный пристав, которому был передан исполнительный лист, постановил, что решение Рышканского районного суда от 28 октября 2009 года «не подлежит исполнению». Как видно из письма начальника юридического отдела службы судебных приставов от 25 ноября 2011 года, служба судебных приставов не направила копию своего решения об отказе в возбуждении исполнительного производства заявителю.
68. Узнав о решении, в неустановленный день заявитель попросил службу судебных приставов повторно рассмотреть имеющиеся у них материалы его дела. Однако эти материалы были якобы уничтожены во время пожара, который произошел 27-28 декабря 2011 года в Черемушкинском управлении службы судебных приставов.
69. В то же время заявитель узнал, из собственных источников, что г-жа Е.П. живет с другим мужчиной, А.С.-О., по адресу на улице Рок. Тем не менее, 8 февраля 2012 года Департамент социального обеспечения сообщил заявителю, что г-жа Е.П. и А.П. не проживают по указанному адресу на улице Рок. По словам владельца квартиры, мать с ребенком снимала комнату в этой квартире в течение нескольких месяцев, но затем съехала, не оставив нового адреса.
70. 18 апреля 2012 года служба судебных приставов направила письмо в посольство Молдовы, объясняя причины неисполнения исполнительного листа № 002197065. Согласно письму, «решение [молдавских судов] просто признает тот факт, что ребенок должен жить с отцом и, по самой своей природе, не требует принятия принудительных мер, так как суд... не установил обязательство ответчика совершить определенные действия или воздержаться от их совершения. Кроме того, судебное решение не содержит распоряжения об изъятии ребенка из-под опеки ответчика и о его возвращении истцу. Служба рекомендовала заявителю подать новый иск в молдавский суд, для того, чтобы получить решение, специально указывающее на такие действия.

2. Судебное рассмотрение бездеятельности службы судебных приставов

71. 3 марта 2012 года заявитель подал жалобу в Черемушкинский районный суд Москвы в отношении бездействия со стороны службы судебных приставов, требуя вынести соответствующее судебное распоряжение.
72. Районный суд вызвал г-жу Е.П., заявителя и судебного пристава, который принял оспариваемое решение. Первое слушание по делу состоялось 11 мая 2012 года, но вызванные стороны не явились, поэтому суд перенес слушание на 1 июня 2012 года.
73. Слушание 1 июня 2012 состоялось в присутствии г-жи Е.П. и представителя службы судебных приставов. Тем не менее, из-за неявки заявителя дело было перенесено на 21 июня 2012 года.
74. 4 июня 2012 года заявитель сообщил суду, что он согласен на рассмотрение дела в его отсутствие.
75. Новое слушание состоялось 21 июня 2012 года. Ни одна из сторон не явилась на заседание, но суд решил продолжить рассмотрение дела на основании материалов дела. В тот же день районный суд удовлетворил требование заявителя. Было установлено, что исполнительный лист, выданный Московским городским судом на основании судебного решения Рышканского районного суда от 28 октября 2009 года, является правомерным и подлежит исполнению на территории России. Кроме того, суд постановил, что решение судебного пристава не начинать исполнительное производство в этом отношении было незаконным. 28 сентября 2012 года Московский городской суд оставил в силе решение по апелляции.
76. По информации, предоставленной Правительством, судебный пристав не был подвергнут дисциплинарному взысканию за неисполнение исполнительного листа по причине его увольнения с государственной службы.

D. Возвращение г-жи Е.П. и ребенка в Молдову

77. 6 августа 2012 года заявитель обратился с письмом к российской полиции с просьбой сообщить ему о местонахождении его сына и г-жи Е.П. В соответствии с ответом Черемушкинской районной прокуратуры от 27 августа 2012 года, г-жа Е.П. жила с сыном на улице Межд. в г. Москва, будучи официально зарегистрированной по другому адресу в г. Москва.
78. 21 сентября 2012 года г-жа Е.П. была задержана российской полицией и допрошена в связи с ее иммиграционным статусом. По данным властей, ее вид на жительство истек 18 сентября 2012 года. Г-жа Е.П. подтвердила, что ее вид на жительство истек, но объяснила, что она находится в процессе урегулирования своего статуса. Ее дело было передано судье, который назначил ей административный штраф в размере 2000 рублей.
79. По словам заявителя, 12 июня 2013 года молдавские власти возбудили уголовное дело против г-жи Е.П. за незаконное пересечение границы.
80. 3 октября 2012 года г-жа Е.П. и сын заявителя покинули г. Москва и пересекли границу между Россией и Украиной через контрольно-пропускной пункт Хомутовка. Некоторое время спустя они прибыли, через Украину, в Молдову. По информации государства-ответчика, заявитель был уведомлен об этом самом позднее в апреле 2013 года.
81. В неустановленный день в 2013 году г-жа Е.П. встретилась с заявителем и передала ему их сына. Таким образом, решение Рышканского районного суда от 28 октября 2009 года было, наконец, исполнено. В письме Суду от 22 июля 2013 года заявитель подтвердил эту информацию.

E. Другие разбирательства в Молдове и России

82. В 2010-2012 годах заявитель неоднократно пытался возбудить уголовное дело в отношении г-жи Е.П. в России. В результате его писем в российские органы прокуратуры были проведены многочисленные дознания в связи с сообщениями о случаях насилия в отношении А.П., иммиграционным статусом г-жи Е.П. и так далее. Тем не менее, все эти дознания были прекращены, поскольку следственные органы заключили, что никаких правонарушений совершено не было.
83. Так, 23 марта 2010 года Генеральная прокуратура отказалась выдать г-жу Е.П. в Молдову в связи с уголовным делом, возбужденным против нее в этой стране. Несколько раз российская полиция отказывала в возбуждении уголовного дела в отношении г-жи Е.П. в России (решения от 16 мая 2009 года, 19 марта 2010 года, 15 сентября 2011 года и 1 февраля 2013 года).
84. Заявитель также неоднократно обращался в российские органы опеки и попечительства на разных уровнях – муниципальном, городском и федеральном. По данным Правительства, компетентные чиновники неоднократно пытались установить местонахождение г-жи Е.П. и ребенка, и проверить их жилищные условия. 26 октября 2011 года была проведена проверка домашней обстановки и условий жизни А.П. 24 мая 2012 А.П. был осмотрен в детском саду специальной опекунской комиссией; комиссия пришла к выводу, что А.П. не подвергался насилию в семье.
85. 26 сентября 2011 года Рышканский районный суд, по просьбе заявителя, вынес новое решение, согласно которому г-жа Е.П. должна была вернуть ребенка, А.П., заявителю. Это решение вступило в силу 27 июня 2012 года.
86. В 2012 году заявитель подал иск против Российской Федерации, требуя компенсации за отказ службы судебных приставов принять меры по исполнительному листу от 29 августа 2011 года. 20 ноября 2012 года Московский городской суд вернул это заявление без рассмотрения. Московский городской суд постановил, что Закон № 68-FZ от 30 апреля 2010 года не предусматривает ответственность государства за неисполнение судебных решений, когда на ответчика наложено обязательство передать ребенка на попечение другого родителя. 18 февраля 2013 года Московский городской суд, действуя в качестве суда апелляционной инстанции, оставил в силе это решение.
87. 23 апреля 2013 года Московский городской суд постановил выдать дубликат исполнительного листа № 002197065. Московский городской суд признал, что оригинал исполнительного листа был уничтожен во время пожара в помещении службы судебных приставов 28 декабря 2011 года.
88. 27 июня 2013 года Московский городской суд выдал дубликат исполнительного листа в отношении решения Рышканского районного суда от 26 сентября 2011 года. 15 мая 2013 года служба судебных приставов начала исполнительное производство на основании этого исполнительного листа.
89. 15 мая 2013 служба судебных приставов начала исполнительное производство на основании дубликата исполнительного листа № 002197065 (то есть исполнительного листа, выданного 29 августа 2011 года). 20 мая 2013 года, 19 июня 2013 года, 18 июля 2013 года и 1 августа 2013 года судебный пристав посетил некоторые из адресов, где ранее проживала г-жа Е.П., но не нашел ее там.

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

90. Глава 45 Гражданского процессуального кодекса (ГПК) регулирует исполнение иностранных судебных решений в Российской Федерации. Статья 409 ГПК предусматривает, что иностранные судебные решения признаются и исполняются в России, если это предусмотрено международным соглашением, участником которого является Россия.
91. Статья 411 ГПК предусматривает, что к ходатайству о выдаче исполнительного листа должны прилагаться следующие документы: копия решения иностранного суда, заверенная этим судом; официальный документ, подтверждающий, что решение вступило в законную силу, если это не ясно из текста самого решения; документ, описывающий ситуацию с исполнением этого решения на территории государства, где оно было принято; и документ, подтверждающий, что ответчик был надлежащим образом и в установленный срок уведомлен о времени и месте проведения судебного разбирательства, в котором было принято это решение. Лицо, подающее ходатайство о выдаче исполнительного листа, также должно предоставить заверенные переводы перечисленных выше документов на русский язык.
92. Статья 412 ГПК содержит перечень оснований, по которым российский суд может отказать в выдаче исполнительного листа в отношении решения иностранного суда. В частности, решение не подлежит исполнению, если это может нанести ущерб суверенитету или национальной безопасности Российской Федерации, либо противоречит государственной политике.
93. Статья 413 ГПК описывает ситуации, в которых решение может быть признано в России, но, само по себе, не требует никаких конкретных действий со стороны государственных органов.
94. 20 июля 2011 года Президиум Верховного Суда вынес постановление, озаглавленное «Обзор судебной практики по спорам, связанным с воспитанием детей». Он рекомендовал российским судам, что, в случаях, когда решается вопрос о месте проживания ребенка, они должны конкретно указывать на обязательство родителя вернуть ребенка второму родителю, в пользу которого суд вынес решение о месте проживания ребенка.
95. Кодекс об административных правонарушениях устанавливает штрафы для родителей, которые препятствуют общению несовершеннолетних со вторым родителем, при условии, что такое общение не противоречит интересам ребенка, сознательно скрывают местонахождение несовершеннолетнего, или не исполняют судебные решения в отношении места проживания несовершеннолетнего. Такое поведение влечет за собой наложение административного штрафа в размере от 2000 до 3000 российских рублей, и до 5000 рублей или административный арест на срок до пяти дней в случае повторного правонарушения (статья 5.35 §§ 2 и 3).
96. Невыполнение должником по решению своих обязательств в срок, установленный судебным приставом после наложения обязательства оплатить исполнительную пошлину, влечет за собой наложение административного штрафа в размере от 1000 до 2000 рублей (статья 17.15 § 1). Другие соответствующие положения российского законодательства об административных правонарушениях, а также об исполнительном производстве и о полномочиях судебных приставов, приведены в Pakhomova v. Russia (no. 22935/11, §§ 91 и далее, 24 October 2013).

III. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО

97. 25 февраля 1993 года Россия и Молдова заключили Двустороннее Соглашение о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (далее – «Договор 1993 года»). В частности, статья 30 Договора 1993 года гласит, что правовые отношения между родителями и детьми определяются законодательством той страны, на территории которой они имеют совместное местожительство. Если один из родителей или ребенок проживает на территории другого государства-участника, их правовые отношения регулируются законодательством страны, к которой принадлежит ребенок в силу своего гражданства.
98. Статьи 50 и далее Договора 1993 года касаются взаимного признания и исполнения судебных решений и устанавливают процедуру получения исполнительного листа. В частности, статья 53 уполномочивает суд, рассматривающий ходатайство о выдаче исполнительного листа, получить «разъяснения» от суда, который вынес решение, подлежащее исполнению. Однако статья 53 не указывает, при каких обстоятельствах должны быть получены «разъяснения».
99. Статья 56 содержит перечень ситуаций, в которых суд может отказать в выдаче исполнительного листа. Это возможно, например, если ответчик в первоначальном разбирательстве не принимал участие в этом разбирательстве, потому что он не был надлежащим образом уведомлен, или если этот же спор между этими же сторонами уже был решен на территории государства, в котором подается ходатайство о выдаче исполнительного листа, или если дело, рассмотренное в одном государстве, подпадает под исключительную юрисдикцию государства, в котором подается ходатайство о выдаче исполнительного листа в соответствии с Договором (дальнейшие детали и квалификации опущены).

100. Россия и Молдова подписали и ратифицировали Минскую Конвенцию о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (далее – «Минская Конвенция»). Статья 32 Минской Конвенции устанавливает правила, почти идентичные правилам, предусмотренным в статье 30 Договора 1993 года. Статьи 51 и далее Минской Конвенции касаются исполнения судебных решений и устанавливают процедуру получения исполнительного листа. Эти положения сформулированы в тех же терминах, что и соответствующие положения Договора 1993 года; однако они содержат больший список исключений, которые препятствуют выдаче исполнительного листа. В частности, суд может отказать в выдаче исполнительного листа, если первоначальное решение, вынесенное в другом государстве-участнике, не является окончательным или подлежащим исполнению, если истек установленный законом срок для исполнения, и так далее.
101. Россия и Молдова подписали и ратифицировали Конвенцию ООН о правах ребенка (далее – «Нью-йоркская Конвенция 1989 года»). Соответствующие положения Нью-Йоркской Конвенции 1989 года см. в Maumousseau and Washington v. France (no. 39388/05, § 44, 6 December 2007).
100. Россия и Молдова подписали и ратифицировали Гаагскую Конвенцию о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей 1980 года (далее – «Гаагская Конвенция 1980 года»). Молдова присоединилась к Гаагской конвенции 1980 года в 1998 году; Конвенция вступила в силу в отношении Республики Молдова в том же году. Россия присоединилась к Гаагской Конвенции 1980 года 28 июля 2011 года; Конвенция вступила в силу в отношении России 1 октября 2011 года. Вступление России было признано Молдовой 22 октября 2013 года. После признания Молдовой присоединения России, 1 января 2014 года Гаагская Конвенция 1980 года вступила в силу между Молдовой и Россией (статья 38 Гаагской Конвенции 1980 года). Соответствующие положения Гаагской Конвенции 1980 года см. в X v. Latvia ([GC], no. 27853/09, § 34, ECHR 2013).

ПРАВО

I. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 8 КОНВЕНЦИИ

101. Заявитель жаловался, что отказ российских властей исполнить решение Рышканского районного суда Кишинева от 28 октября 2009 года, которым было установлено место проживания его сына, А.П., нарушил его право на семейную жизнь в соответствии со статьей 8 Конвенции, которая в частности, гласит:
«1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции...
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случая, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц».

A. Аргументы сторон

1. Правительство

104. Правительство утверждало, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты, поскольку он не подал кассационную жалобу. Правительство не указало, какое именно постановление или решение заявитель должен был обжаловать в кассационном порядке.
105. По существу, Правительство утверждало, что власти выполнили свои позитивные обязательства в соответствии со статьей 8 Конвенции. Правительство изложило положения российского законодательства о полномочиях судебных приставов и полиции, уделив особое внимание их полномочиям в случаях, когда исполнительный лист касается места проживания ребенка. В частности, судебный пристав имеет право объявить пропавшего ребенка в розыск; если местонахождение ребенка установлено, но к родителю или законному опекуну ребенка нет немедленного доступа, судебный пристав имеет право передать ребенка на временное попечение компетентного органа опеки и попечительства до тех пор, пока родитель или законный опекун не прибудет и не позаботится о ребенке. Правительство также кратко изложило соответствующие статьи Кодекса об административных правонарушениях, которые могут быть использованы против родителя-«похитителя», и описало полномочия полиции и муниципальных властей. Правительство отметило, что штрафные санкции, предусмотренные Кодексом об административных правонарушениях, могут быть наложены муниципальным органом опеки и попечительства, судебным приставом, или, по просьбе органа опеки и попечительства или судебного пристава, районным судом.
106. Кроме того, Правительство описало российскую систему признания и исполнения иностранных судебных решений в свете международных договоров, членами которых являются Россия и Молдова. Правительство утверждало, что, поскольку решение Рышканского районного суда требовало совершения определенных действий, а именно – возвращения ребенка отцу – заявитель должен был получить исполнительный лист для исполнения этого решения в России.
107. Ссылаясь на пункт 4 статьи 38 Гаагской Конвенции 1980 года, Правительство утверждало, что он не был применим в соответствующий период времени. Исходя из этого, Правительство провело различие между настоящим делом и делом Ignaccolo-Zenide v. Romania (no. 31679/96, § 95, ECHR 2000-I), где Суд постановил, что статья 8 Конвенции и обязательства государства по отношению к «покинутому» родителю должны толковаться в свете Гаагской Конвенции.
108. Когда г-жа Е.П. подала в Черемушкинский районный суд Москвы заявление о пересмотре вопросов, рассмотренных в решении Рышканского районного суда, российские суды отказались рассматривать ее заявление на том основании, что спор уже был решен в Молдове. Таким образом, решение молдавских судов было исполнено.
109. Правительство утверждало, что оно не должно нести ответственность за события, которые произошли после 3 октября 2012 года, когда г-жа Е.П. покинула территорию Российской Федерации.
110. Российские суды выдали исполнительный лист в пользу заявителя, поэтому он получил испрошенное им средство правовой защиты. Правительство утверждало, что у заявителя было два варианта: во-первых, он мог обратиться непосредственно в Московский городской суд с просьбой о выдаче исполнительного листа; во-вторых, он мог подать запрос об оказании правовой помощи через Рышканский районный суд. Заявитель предпочел второй путь, но он занял больше времени. Так, каждый документ, исходящий от заявителя, должен был пройти следующую цепочку посредников: Рышканский районный суд – Министерство юстиции Республики Молдова – Министерство юстиции Российской Федерации – Московское управление Министерства юстиции – Московский городской суд. И, соответственно, каждый документ, выданный Московским городским судом, должен был пройти этот же путь в обратном направлении.
111. Кроме того, Правительство утверждало, что на самом деле российские власти оказывали заявителю содействие в установлении местонахождения ребенка и матери до, во время и после исполнительного производства. Так, российские суды получили информацию об адресах, предоставленную г-жой Е.П. при получении «временной регистрации» на территории России. По словам заявителя, на г-жу Е.П. четыре раза налагались административные штрафы за нарушение иммиграционных правил.
112. Заявитель написал более 300 писем в органы прокуратуры России. Все эти письма были надлежащим образом рассмотрены, и на них были даны ответы. Тем не менее, арестовать и выслать из страны г-жу Е.П. в связи с уголовным делом, возбужденным против нее в Молдове, было невозможно, так как вменяемые ей преступления не были наказуемыми в соответствии с Уголовным кодексом России. Кроме того, полиция изучила возможность возбуждения уголовного дела против г-жи Е.П. в России, но в конце концов было решено, что ее действия не содержат признаков уголовного правонарушения, предусмотренного российским законодательством. Органы опеки и попечительства России контролировали условия жизни А.П., посетив квартиры, где он жил, и обследовав его в детском саду с целью проверки утверждений заявителя о жестоком обращении.
113. Правительство, наконец, подчеркнуло, что г-жу Е.П. неоднократно признавали виновной в нарушении иммиграционных правил, но отметило, что она постоянно меняла свое место жительства. Правительство утверждает, что такое препятствующее поведение Е.П. не позволяло российским властям исполнить решение Рышканского районного суда.
114. В своих дополнительных замечаниях, Правительство утверждало, что заявитель был уведомлен, что г-жа Е.П. покинула Россию, в декабре 2012 года и в апреле 2013 года. Хотя он знал, что его бывшая жена и его сын больше не живут в России, он, тем не менее, продолжал разбирательство в Московском городском суде. Он также не сообщил Европейскому Суду точную дату, когда ребенок был передан ему в Молдове. Государство-ответчик также сообщило Суду, что заявитель получил российское гражданство в 2004 году.

2. Заявитель

115. Заявитель утверждал, что бездеятельность российских властей в отношении исполнения решения Рышканского районного суда от 28 октября 2009 нарушило его права в соответствии со статьей 8 Конвенции.
116. Заявитель утверждал, что, хотя второе решение Московского городского суда (от 7 апреля 2011) было отменено якобы потому, что суд не имел в своем распоряжении всех необходимых документов, эта отмена, на самом деле, была результатом бюрократической путаницы, возникшей исключительно по вине самих российских властей. Как видно из письма от 25 февраля 2011 года № 3М-0061/2011, документы, приложенные заявителем у его первому ходатайству от 12 мая 2010 года, были возвращены ему 15 сентября 2010 года. В феврале 2011 года, когда дело было возвращено в суд первой инстанции, судья снова запросил эти документы, но они были получены судом только 27 апреля 2011 года. В результате, решение Московского городского суда от 7 апреля 2011 было принято без этих документов, что привело к последующей его отмене Верховным Судом. Заявитель утверждал, что запоздалая отсылка документов была признана Министерством юстиции, и что два должностных лица Министерства юстиции были подвергнуты дисциплинарным взысканиям.
117. Заявитель оспорил утверждение Правительства о том, что решение Рышканского районного суда было надлежащим образом исполнено на территории России. Заявитель утверждал, что, когда суд принимает решение о месте проживания ребенка в пользу одного из родителей, такое решение должно толковаться как требование принудительных мер в отношении другого родителя, если этот родитель незаконно удерживает ребенка. Заявитель сослался на прецедентное право Верховного Суда России в этом отношении.
118. Заявитель утверждал, что российские органы прокуратуры неправильно истолковали применимые нормы международного права и отказались исполнить решение Рышканского районного суда путем принятия соответствующих мер в отношении г-жи Е.П. Он утверждал, что на самом деле некоторые должностные лица органов прокуратуры помогали г-же Е.П. избежать исполнения указанного решения. Заявитель не был должным образом уведомлен об иске, который подала его бывшая жена в Черемушкинский районный суд.
119. Заявитель указал, что пожар в помещении службы судебных приставов не может оправдать задержку в исполнении исполнительного листа. Заявитель также утверждал, что другие правовые механизмы, на которые ссылается Правительство, были абсолютно неэффективными. Органы прокуратуры и полиции отказали в возбуждении уголовного или административного дела против г-жи Е.П. Правоохранительные органы не помогали ему установить местонахождение г-жи Е.П. и его сына, и скрывали от него информацию. Заявитель описал свои контакты с различными представителями органов прокуратуры Российской Федерации и жаловался на недостаток профессионализма и, по его мнению, умышленные действия, которые позволили г-же Е.П. спокойно жить в России в течение нескольких лет.
120. Заявитель также рассказал о своих поездках в Россию в связи с исполнительным производством, и о своих контактах с российскими правоохранительными органами и органами опеки и попечительства.

B. Приемлемость

121. Правительство утверждало, что заявитель не подал кассационную жалобу и, следовательно, не исчерпал внутренние средства правовой защиты. Суд отмечает, что Правительство не объяснило, какое решение или постановление заявитель должен был оспорить путем подачи кассационной жалобы. Кроме того, исход судебного разбирательства по данному делу был в пользу заявителя, поэтому он не должен был подавать апелляцию на решение в его пользу. Суть его жалобы касается не самих решений, а времени, которое потребовалось российским судам для рассмотрения его дела, и отсутствия эффективных механизмов правовой защиты. Поэтому возражения Правительства должны быть отклонены.
122. Суд отмечает, что жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по любым другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.

C. Существо дела

1. Была ли у заявителя «семейная жизнь» с его ребенком

123. Суд отмечает, что заявитель является отцом А.П. Перед расставанием, заявитель и г-жа Е.П. жили вместе в течение некоторого времени и имели совместную опеку над своим сыном. После расставания ребенок остался с г-жой Е.П., своей матерью, но заявитель сохранил право посещения, и менее чем через два месяца инициировал судебное разбирательство с целью получения решения о проживании А.П. вместе с ним. Поэтому связь, которая существовала между заявителем и ребенком, была достаточной, чтобы представлять собой «семейную жизнь» по смыслу статьи 8 Конвенции (см. Krisztián Barnabás Tóth v. Hungary, no. 48494/06, §§ 27-28, 12 February 2013).

2. Были ли вывоз и удержание ребенка матерью противоправными с точки зрения Конвенции

124. Заявитель не утверждал, что государство-ответчик непосредственно вмешалось в его семейные отношения с А.П.: он признал, что, несомненно, виновником этого вмешательств было частное лицо, г-жа Е.П. Заявитель утверждал, однако, что государство-ответчик не выполнило свое позитивное обязательство защищать его право на семейную жизнь в соответствии со статьей 8 Конвенции. В частности, он утверждал, что российские власти сделали мало, если вообще что-то сделали, для исполнения решения Рышканского районного суда, согласно которому А.П. должен был проживать с ним.
125. В принципе, эта жалоба поддерживается прецедентным правом Суда. Хотя основной целью статьи 8 является защита лица от произвольных действий со стороны органов государственной власти, она предусматривает также позитивные обязательства в отношении эффективного «уважения» к семейной жизни. В обоих контекстах следует уделять внимание соблюдению справедливого равновесия между конкурирующими интересами личности и общества в целом; и в обоих контекстах государство пользуется определенной свободой усмотрения (см. Keegan v. Ireland, 26 May 1994, § 49, Series A no. 290). В делах, где один из родителей незаконно препятствовал другому родителю пользоваться его родительскими правами, Суд неоднократно признавал, что статья 8 включает в себя право родителей принимать меры, которые позволят им воссоединиться со своими детьми, а также обязательство национальных властей принимать такие меры (см. Ignaccolo-Zenide, упомянутое выше, § 94, с дальнейшими ссылками).
126. Суд отмечает, что подобные дела часто рассматривается со ссылкой на Гаагскую Конвенцию 1980 года о похищении детей. Гаагская Конвенция устанавливает критерии для определения того, был ли вывоз ребенка в другую страну одним из родителей «противоправным», и требует ли он принятия соответствующих мер со стороны государства, в которое был вывезен ребенок. В частности, в делах, касающихся международного похищения детей, Суд всегда признавал, что наилучшей мерой в интересах ребенка будет восстановление статус-кво путем принятия решения о немедленном возвращении ребенка в страну его постоянного проживания до похищения (X v. Latvia, упомянутое выше, § 97).
127. В таких делах предпочтение отдается скорейшему возвращению ребенка «покинутому» родителю. Это правило подтверждается серьезными соображениями общественного порядка: родитель-«похититель» не должен иметь возможность воспользоваться своим неправомерным поведением, он не должен иметь возможность легализовать фактическую ситуацию, возникшую вследствие противоправного вывоза ребенка, и не должен иметь возможность инициировать новое рассмотрение спора, который уже была разрешен в другой стране. Презумпция в пользу возвращения должна препятствовать такому поведению и содействовать «общественному интересу в обеспечении уважения к верховенству права» (см., с соответствующими изменениями, Nuutinen v. Finland, no. 32842/96, § 129, ECHR 2000-VIII; см. также M.R. and L.R. v. Estonia (dec.), no. 13420/12, § 43, 15 May 2012).
128. В настоящем деле, однако, Гаагская Конвенция еще не вступила в силу в отношении России в то время, когда заявитель обратился в Московский городской суд. В результате, российские суды не исследовали вопрос, был ли А.П. (ребенок) «похищен» его матерью по смыслу Гаагской Конвенции 1980 года. Правительство утверждало, что Гаагская Конвенция 1980 года неприменима в настоящем деле. Разбирательство, инициированное заявителем, основывалось исключительно на Минской Конвенции о правовой помощи 1993 года и на двустороннем договоре того же года между Молдовой и Россией.
129. Суд напоминает в этой связи, что его основная задача состоит в рассмотрении ситуации заявителя в свете требований статьи 8 Европейской Конвенции. Суд готов предположить, что Гаагская Конвенция не имела прямого применения в России в то время, когда началось разбирательство. Тем не менее, даже если Гаагская Конвенция не имела прямого отношения к настоящему делу, Суд не может не зависеть от некоторых общих подходов, разработанных в его «прецедентном праве по Гаагской Конвенции» (см. Neulinger and Shuruk v. Switzerland [GC], no. 41615/07, § 132, ECHR 2010, и P.P. v. Poland, no. 8677/03, § 85, 8 January 2008).
130. В частности, Суд считает, что сфера позитивного обязательства государства, когда ребенка удерживает один из его родителей, зависит от того, был ли ребенок вывезен из своей страны постоянного проживания и впоследствии «противоправно» удерживался по смыслу статьи 8 Конвенции. Если это так, то презумпция должна быть в пользу возвращения ребенка.
131. В 2009 году Рышканский районный суд вынес решение о месте проживания А.П. в пользу заявителя. Как видно из материалов дела, Рышканский районный суд внимательно изучил имеющиеся у него доказательства и взвесил ряд конкурирующих интересов, включая интересы ребенка. При таких обстоятельствах Суд не готов отказаться от предположения, что решение Рышканского районного суда было законным с точки зрения Конвенции, и поэтому оно должно было быть исполнено адресатом решения, а именно бывшей женой заявителя, г-жой Е.П.
132. Следует отметить, что г-жа Е.П. покинула страну вместе с ребенком в 2008 году, когда разбирательство в молдавских судах еще не было завершено, и вскоре суд вынес предписание, запрещающее ей покидать страну. Тем не менее, все говорит о том, что она вывезла ребенка в Россию против воли его отца, поскольку она предполагала, что в разбирательстве в отношении места проживания ребенка решение будет вынесено не в ее пользу. Кроме того, когда она пересекла границу Молдовы с ребенком во второй раз в 2009 году, запретительное судебное предписание уже вступило в силу. Переезд г-жи Е.П. в Россию вместе с ребенком позволил ей остаться его фактическим родителем и избежать последствий запретительного судебного предписания и решения Рышканского районного суда. Другим следствием ее переезда из Молдовы в Россию было то, что для заявителя стало практически невозможно посещать ребенка, а ребенок потерял всякую возможность видеть своего отца.
133. При таких обстоятельствах Суд приходит к выводу, что А.П. был незаконно вывезен и удерживался в России его матерью, г-жой Е.П., и что статья 8 Конвенции требовала от российских властей «принять меры» и помочь заявителю воссоединиться с его ребенком.

3. Было ли оправданным возвращение ребенка его отцу

134. В спорах, касающихся права опеки, перед судами стоит трудная задача – они должны установить равновесие между законными интересами каждого родителя в поддержании личных отношений и прямых контактов с ребенком, и интересами ребенка, причем последние имеют первостепенное значение. Этого требуют как Нью-Йоркская Конвенция о правах ребенка 1989 года, так и прецедентная практика Суда (см., в частности, Scozzari and Giunta v. Italy [GC], nos. 39221/98 and 41963/98, § 169, ECHR 2000-VIII; Ageyevy v. Russia, no. 7075/10, § 143, 18 April 2013; и Neulinger and Shuruk, упомянутое выше, §§ 135 и далее).
135. Как было показано выше, в случаях незаконного вывоза и удержания ребенка родителем-«похитителем» имеются веские основания полагать, что наилучшей мерой в интересах ребенка будет его скорейшее возвращение «покинутому» родителю в страну постоянного проживания.
136. В то же время, Суд признал, что, в случае исполнения по истечении некоторого времени после похищения ребенка, распоряжение о возвращении может нарушить права ребенка по Конвенции (например, Neulinger and Shuruk, упомянутое выше, §§ 145 и 146). Этот подход имеет глубокие корни в прецедентном праве Суда: Суд всегда требует, чтобы национальные суды, при оценке иска о возвращении ребенка, рассматривали аргументированные утверждения о «серьезной опасности» для ребенка в случае возвращения, и приводили в своем решении конкретные основания в свете обстоятельств дела (см. X v. Latvia, упомянутое выше, § 107).
137. Обращаясь к настоящему делу, Суд отмечает, что оно не является типичным делом, связанным с похищением ребенка, когда один из родителей жалуется на решение национального суда о возвращении или не возвращении ребенка в страну его постоянного проживания. Настоящее дело касается вопроса, проявили ли российские власти должное усердие при исполнении решения Рышканского районного суда Кишинева 2009 года.
138. Суд уже установил, что решение Рышканского районного суда г. Кишинева было принято с учетом интересов ребенка.
139. Суд также отмечает, что возвращение ребенка в Молдову не подразумевало его «неизбежное расставание с матерью» (см. X v. Latvia, упомянутое выше, §§ 22 и 116). Суд подчеркивает, что г-жа Е.П. была гражданкой Молдовы, что до событий, связанных с настоящим делом она и ее родители проживали в Молдове, и что в России она имела только временный вид на жительство и, по-видимому, не имела никакой собственности или стабильной работы, от которых ей было бы трудно отказаться. Ее шансы на получение российского гражданства не были стопроцентными, так что не было никаких серьезных факторов, мешающих ей последовать за своим ребенком обратно в Молдову.
140. При таких обстоятельствах Суд считает, что исполнительный лист, выданный Московским городским судом 29 августа 2011 года, был также выдан в интересах ребенка и должен был быть исполнен.
4. Было ли решение о возвращении ребенка принято и исполнено с надлежащим усердием
141. Теперь Суд обращается к основному вопросу жалобы заявителя, а именно, проявили ли российские власти достаточное усердие при исполнении решения Рышканского суда. Прежде чем обратиться к этому вопросу, Суд хотел бы отметить некоторые общие принципы, применимые в этой области.

(a) Общие принципы, касающиеся исполнения решений о возвращении

142. Принципы, касающиеся неисполнения распоряжений о возвращении, были впервые изложены в деле Ignaccolo-Zenide, упомянутом выше. В своем решении Суд изложил ряд принципов, которые были воспроизведены по существу в большинстве последующих решений, касающихся неисполнения распоряжений о возвращении. Прежде всего, Суд установил, что статья 8 включает в себя право родителя принимать меры для воссоединения со своим ребенком и обязательство национальных властей принимать такие меры. При осуществлении таких мер власти должны принимать во внимание интересы ребенка с точки зрения возможности применения принудительных мер для обеспечения возвращения (§ 94). Позитивные обязательства в соответствии со статьей 8 Конвенции должны толковаться в свете Гаагской Конвенции (§ 95). Адекватность меры оценивается в зависимости от быстроты ее реализации. Производство, относящееся к исполнению вынесенного решения, должно проводиться очень быстро, как с течением времени могут возникнуть необратимые последствия для отношений между детьми и родителем, который не живет с ними (§ 102). Наконец, Суд постановил, что в его функции в таких делах входит оценка того, были ли меры, принятые властями страны, «адекватными и эффективными» (§§ 108 и 113).
143. Эти критерии были дополнены и развиты в других делах. Так, в деле P.P. v. Poland, упомянутом выше, § 92, Суд постановил, что «в то время как использование принудительных мер против детей нежелательно, Суд повторяет, что применение санкций не должно исключаться в случае неправомерного поведения родителя, с которым проживают дети».
144. В Nuutinen, упомянутом выше, § 135, Суд принял во внимание тот факт, что «покинутый» родитель внес свой вклад в задержки на стадии исполнения, поскольку он недостаточно активно сотрудничал с социальными органами в ходе судебного разбирательства.
145. В Chabrowski v. Ukraine (no. 61680/10, § 108, 17 January 2013), Суд проанализировал неспособность государственных органов обеспечить исполнение распоряжения о возвращении, с учетом того, что родитель-«похититель» жил в стране открыто, и что ребенок посещал школу и лечился в государственной больнице. По мнению Суда, это свидетельствовало о том, что родитель-«похититель» находился в пределах досягаемости любых принудительных мер (сравните с Maumousseau and Washington, упомянутым выше, § 84, где Суд принял во внимание препятствующее поведение родителя-«похитителя»).
146. Кроме того, как следует из Chabrowski, при оценке адекватности реакции властей на похищение детей Суд принимает во внимание способность различных государственных органов координировать свои усилия в целях реализации судебных решений, касающихся ребенка.
147. Наконец, в Sylvester v. Austria (nos. 36812/97 and 40104/98, § 63, 24 April 2003) Суд постановил, что «изменение соответствующих фактов может, в исключительных случаях [курсив добавлен], оправдать неисполнение окончательного распоряжения о возвращении». Тем не менее, Суд продолжил: «С учетом позитивных обязательств государства по статье 8 и общего требования уважения к верховенству права, Суд должен убедиться, что изменение соответствующих фактов не было вызвано неспособностью государства принять все разумные меры для исполнения распоряжения о возвращении».

(b) Применение этих принципов в настоящем деле

(i) Исполнительное производство

148. Суд отмечает, что ответственность государства-ответчика в связи с данным делом ограничена во времени. Обязательство российских властей «принять меры» возникло 4 июня 2010 года, когда Министерство юстиции Молдовы довело ситуацию заявителя до сведения российских властей, и закончилось 3 октября 2012 года, когда г-жа Е.П. и сын заявителя пересекли границу между Россией и Украиной (см. пункты 26 и 80 выше).
149. Как следует из материалов настоящего дела, решение Рышканского районного суда от 28 октября 2009 года должно было быть исполнено в России посредством исполнительного производства. Тем не менее, национальным властям потребовался один год, два месяца и двадцать пять дней, чтобы выдать исполнительный лист 29 августа 2011 года (см. пункты 62-63 выше). По мнению Суда, ответственность за большую часть этого периода несут власти.
150. В своих замечаниях Правительство утверждало, что заявитель выбрал самый долгий путь связи с судами России: через Министерство юстиции Республики Молдова и Министерство юстиции Российской Федерации. Суд не исключает, что непосредственное общение заявителя с российскими судами могло бы быть более эффективным. Тем не менее, связь «по официальным каналам» является нормальной практикой в таких случаях, и выбор заявителя не был лишен оснований. В любом случае, даже если это и повлияло, в какой-то мере, на общую длительность исполнительного производства, большая часть задержек все же объясняется отсутствием усердия со стороны российской судебной системы.
151. Так, первый отказ в выдаче исполнительного листа (решение от 15 сентября 2010 года) был связан с неверной интерпретацией судьей положений Минской Конвенции 1993 года, а также и интерпретацией решения Рышканского районного суда как «подлежащего прямому исполнению» (см. пункт 30 выше). Эта ошибка была позже исправлена Верховным Судом (см. пункт 35 выше).
152. Другая задержка, продолжительностью в несколько месяцев, была связана с запоздалым уведомлением заявителя о принятом решении от 15 сентября 2010 года (см. пункт 31 выше). Это стало поводом для отдельного судебного разбирательства, в котором были отменены временные ограничения, и которое, опять же, еще больше увеличило продолжительность исполнительного производства.
153. В последующие месяцы дело дважды слушалось в Верховном Суде: 1 февраля и 7 июня 2011 года (см. пункты 35 и 51-52 выше). В обоих случаях Верховный Суд, без рассмотрения требований заявителя по существу, возвращал дело для нового рассмотрения. В обоих случаях Верховный Суд ссылался на отсутствие в материалах дела некоторых документов, необходимых в соответствии с Минской Конвенцией. Заявитель утверждал, что у суда первой инстанции были все необходимые документы, но суд вернул их ему после первого разбирательства. Суд не убежден, что отсутствие некоторых документов было достаточным основанием для возврата дела в суд первой инстанции без рассмотрения. Суд отмечает, что официальные документы в поддержку просьбы заявителя были переданы в российский суд заявителем по официальным каналам: через Министерство юстиции Молдовы и Министерство юстиции России. По мнению Суда, даже если некоторые из документов, необходимых в соответствии с Минской Конвенцией, не были предоставлены, было очевидно, что ходатайство является обоснованным, и что недостающие документы легко получить. Сам Верховный Суд отметил, в своем решении от 7 июня 2011 года, что суд низшей инстанции мог отложить разбирательство и запросить у заявителя недостающие документы.
154. Суд подчеркивает, что ничего из перечисленного выше само по себе не является серьезным недостатком. Это вполне обычно, когда решение нижестоящего суда отменяется судом апелляционной инстанции, и дело возвращается для нового рассмотрения, поскольку суд кассационной инстанции не обязан рассматривать дело по существу. Кроме того, Суд учитывает «международный элемент», который всегда присутствует в таких делах, и который может внести вклад в общую длительность судебного разбирательства. Тем не менее, Суд подчеркивает, что производство в отношении места проживания детей должно проводиться быстро (см. Ignaccolo-Zenide, упомянутое выше, § 102). Суды и государственные органы должны действовать эффективно, и всячески стараться избегать задержек. Суд отмечает, что все стороны судебного разбирательства сотрудничали с российскими судами. Дело было относительно простым, а недостающие документы и информация были легко доступны. При таких обстоятельствах Суд считает, что период времени между подачей ходатайства о выдаче исполнительного листа и датой его получения (29 августа 2011) был чрезмерным.

(ii) Обеспечение исполнения службой судебных приставов

155. Вторым аспектом настоящего дела, который привлек внимание Суда, является обеспечение исполнения исполнительного листа от 29 августа 2011 года (см. пункты 62-63 выше). Суд отмечает, что 19 октября 2011 года служба судебных приставов отказалась исполнять исполнительный лист на том основании, что первоначальное решение Рышканского районного суда носило декларативный характер и не требовало принятия никаких позитивных мер (см. пункт 67 выше). Суд отмечает, что отказ судебных приставов действовать основывался, по существу, на том же заблуждении, что и решение Московского городского суда от 15 сентября 2010 года, которое позже было отменено Верховным Судом. Такое толкование первоначального решения было неправильным, но, чтобы доказать это, заявителю пришлось инициировать еще одно судебное разбирательство в России, которое закончилось только 28 сентября 2012 года решением Московского городского суда (см. пункт 75 выше). Российские суды заявили, что отказ службы судебных приставов принять меры был незаконным, и приказал им действовать. Однако было уже слишком поздно: 3 октября 2012 года г-жа Е.П. покинула территорию России вместе с ребенком.
156. Опять же, в нормальных условиях один год – это не слишком длительный период времени для рассмотрения дела на двух уровнях юрисдикции, включая проведение нескольких слушаний. Тем не менее, этот период был чрезмерным в обстоятельствах настоящего дела. Суд добавляет, что отказ службы судебных приставов исполнить исполнительный лист был не только незаконным, но и нанес вред интересам заявителя и интересам ребенка. Суд подчеркивает, что г-жа Е.П. жила в России совершенно открыто, имела работу и известное место жительства. По закону она была обязана регулярно являться в иммиграционные органы для продления вида на жительство. Ее сын посещал детский сад, и, как видно из материалов дела, о нем знали социальные службы. Таким образом, г-жа Е.П. находилась в пределах досягаемости властей. Следовательно, бездеятельность службы судебных приставов в 2011-2012 годах привела к ощутимым результатам: она позволила г-же Е.П. спокойно жить в течение более года, и продлила разлуку заявителя с его ребенком.

(iii) Другие правовые механизмы

157. В своих замечаниях Правительство сослалось на другие правовые механизмы, которые существовали в российском законодательстве, и которые могли бы помочь в исполнении судебного решения в пользу заявителя. В частности, Правительство описало полномочия судебных приставов, полиции и муниципальных властей в этой связи.
158. Тем не менее, Суд отмечает, что мало что, если хоть что-нибудь, было сделано на практике. Так, г-жа Е.П. ни разу не подвергалась административному взысканию за незаконное удержание ребенка (см. пункт 95 выше). Ее дважды задерживали в России на короткое время: в первый раз, в связи с уголовным делом, возбужденным против нее в Молдове, а затем в связи с ее иммиграционным статусом (4 декабря 2009 года и 21 сентября 2012 соответственно, см. пункты 23 и 78 выше). Тем не менее, никаких других принудительных мер против нее принято не было, по крайней мере, в связи с неисполнением ею решения Рышканского районного суда. Российские власти отказались рассматривать ее поведение в отношении ребенка как уголовно наказуемое деяние в соответствии с законодательством Российской Федерации.
159. В любом случае, Суд не убежден, что российский закон позволял властям принимать какие-либо принудительные меры в отношении г-жи Е.П. до подтверждения судебного решения Рышканского районного суда исполнительным листом (29 августа 2011 годаы) и до того, как этот исполнительный лист был признан «подлежащим исполнению» в соответствии с российским законодательством (28 сентября 2012 года). И, конечно, было уже слишком поздно принимать какие-либо принудительные меры в отношении г-жи Е.П. после того, как она покинула Россию 3 октября 2012 года.
160. Правительство утверждало, что компетентные российские власти оказывали помощь заявителю в выяснении места жительства г-жи Е.П., и что они предоставляли заявителю другую необходимую информацию о ней и о ребенке. Суд признает, что такая помощь действительно была весьма полезной. Суд также отмечает, что органы опеки и попечительства предприняли определенные шаги, чтобы проверить домашнюю обстановку и условия жизни ребенка, и убедиться, что он не подвергается жестокому обращению в новой семье. Тем не менее, ни одна из этих мер не была направлена на исполнение решения Рышканского районного суда, и мер, принятых властями, было, конечно, недостаточно, чтобы заставить г-жу Е.П. вернуть ребенка заявителю.

(iv) Заключение

161. Изложенные соображения являются достаточными для того, чтобы Суд пришел к выводу, что меры, принятые российскими властями для исполнения решения Рышканского районного суда и воссоединения заявителя с его ребенком, не были «адекватными и эффективными». Следовательно, была нарушена статья 8 Конвенции.

II. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

162. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A. Компенсация вреда

163. Заявитель потребовал выплатить ему 50000 евро в качестве компенсации нематериального вреда. Он описал стресс, который он испытывал в течение более четырех лет, и подчеркнул, что из-за бездействия российских властей его сын был лишен отца в течение многих лет.
164. Правительство сочло, что требования заявителя о компенсации нематериального вреда являются чрезмерными и необоснованными. Правительство сослалось на дело P.P. v. Poland, упомянутое выше, § 107, которое также касалось неисполнения решения о возвращении детей в страну их постоянного проживания. В этом деле, за четыре года неисполнения решения о возвращении Суд присудил заявителю 7000 евро компенсации. По мнению Правительства, период времени, за который несут ответственность национальные власти в настоящем деле, был намного меньше, так что компенсация, соответственно, также должна быть меньше.
165. В свете своих выводов по существу дела и учитывая, что решение в пользу заявителя было в конце концов исполнено, Суд, принимая решение на справедливой основе, присуждает заявителю 7000 евро в качестве компенсации нематериального вреда.

B. Компенсация расходов и издержек

166. Заявитель потребовал выплатить ему 1650 евро в качестве компенсации расходов и издержек. Эта сумма включает его дорожные и почтовые расходы. Заявитель представил очень подробное описание его расходов и ряд сопроводительных документов.
167. Правительство утверждало, ссылаясь на цену автобусных и авиабилетов, представленных заявителем, что ему должны быть возмещены 280 евро дорожных расходов. В железнодорожном билете, представленном заявителем, цена не указана, и, таким образом, Правительство утверждало, что этот билет не может быть подтверждением расчетов заявителя. Правительство также утверждало, что поездки заявителя в г. Москва были связаны с разбирательством в национальных судах и поэтому не должны быть возмещены. Что касается почтовых расходов, Правительство утверждало, что заявитель не представил все квитанции, и что часть представленных им квитанций являются нечитаемыми. Правительство утверждало, что документы, представленные заявителем, подтверждают почтовые расходы в размере 36 евро.
168. В соответствии с прецедентным правом Суда, заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той мере, в какой было показано, что они действительно были понесены, являются обязательными и разумными. Суд отмечает, что заявитель принимал участие в сложном судебном разбирательстве в России с участием ряда различных судов, правоохранительных и административных органов. Хотя, по большей части, эти разбирательства не требовали личного присутствия заявителя, Суд признает, что, по крайней мере, одна поездка в г. Москва была необходима в данных обстоятельствах. Принимая во внимание имеющиеся у него документы и приведенные выше критерии, а также аргументы Правительства, Суд считает разумным присудить заявителю 1000 евро в качестве компенсации расходов и издержек в национальном разбирательстве.

C. Пеня

169. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Объявляет жалобу приемлемой;
2. Постановляет, что была нарушена статья 8 Конвенции в связи с недостаточным усердием властей при обеспечении исполнения решения Рышканского районного суда в России;
3. Постановляет:
(a) государство-ответчик должно выплатить заявителю, в течение трех месяцев с даты, когда это решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, следующие суммы:
(i) 7000 (семь тысяч) евро, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации нематериального вреда;
(ii) 1000 (одну тысячу) евро, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации расходов и издержек;
(b) с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в этот период с добавлением трех процентных пунктов;

4. Отклоняет оставшуюся часть требований первого заявителя относительно компенсации.
Составлено на английском языке и объявлено в письменном виде 23 октября 2014 года в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.

Серен Нильсен Изабель Берро-Лефевр
Секретарь Председатель

коментарі: 0

Для того чтоб оставлять комментарии, вам нужно зарегистрироваться и/или войти под своим паролем

поширити інформацію