По делу Яременко против Украины (№ 2),
Европейский Суд по правам человека (Пятая секция), заседая Палатой в составе:
Mark Villiger, Председатель,
Angelika Nußberger,
Boštjan M. Zupančič,
Ganna Yudkivska,
Vincent A. De Gaetano,
Helena Jäderblom,
Aleš Pejchal, судьи,
и Claudia Westerdiek, секретарь секции,
Рассмотрев дело в закрытом заседании 7 апреля 2015 года,
Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:

ПРОЦЕДУРА

1. Данное дело основано на заявлении (№ 66338/09) против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданином Украины, г-ном Александром Владимировичем Яременко (далее – «заявитель») 8 декабря 2009 года.
2. Заявителя, которому была предоставлена оплата правовой помощи, представлял г-н А. П. Бущенко, адвокат, практикующий в Харькове. Украинское правительство (далее – «Правительство») в соответствующее время представлял его уполномоченный, г-жа Валерия Лутковская, министерство юстиции.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

4. Заявитель родился в 1976 году и в настоящее время отбывает пожизненное заключение в Житомирской тюрьме.

A. Предыстория

1. Первое разбирательство в отношении заявителя

5. В 2001 году заявитель был привлечен к ответственности за два убийства. Это уголовное разбирательство было рассмотрено Судом в рамках первого дела заявителя (см. Yaremenko v. Ukraine, no. 32092/02, 12 June 2008). Обстоятельства дела изложены в вышеупомянутом решении следующим образом.
6. 27 января 2001 года заявитель был арестован по подозрению в убийстве таксиста М., а также в совершении в 2001 году еще нескольких преступлений (далее – «преступления 2001 года»). По просьбе заявителя, во время первого допроса, который состоялся в тот же день, его представлял адвокат О.Х.
7. 1 февраля 2001 М., сотрудник Киевского районного отдела внутренних дел (РОВД) города Харькова, который вел расследование по факту смерти таксиста Х. летом 1998 года, допросил заявителя с целью установления его возможной причастности к этому преступлению. Преступление было классифицировано как причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего за собой смерть; в таком случае юридическое представительство подозреваемого необязательно. По словам заявителя, сотрудники милиции били его дубинками по запястьям и по плечам, а затем заставили его подписать отказ от своего права на адвоката и признаться, что он и С. убили таксиста Х. летом 1998 года (далее – «преступление 1998 года»). В тот же день уголовное дело было передано в Харьковскую прокуратуру на основании того, что действия заявителя могли быть классифицированы как убийство, и расследование этого преступления находилось в компетенции прокуратуры.
8. 2 февраля 2001 года, уголовные дела в отношении преступлений 1998 и 2001 годов были объединены. В тот же день заявитель участвовал в видеозаписи следственного эксперимента на месте совершения преступления 2001 года. В соответствии с протоколом этого следственного действия, в котором принимали участие заявитель, его адвокат О.Х., двое понятых, следователь прокуратуры Г. и сотрудник милиции М., который допрашивал заявителя в предыдущий день, заявитель дал показания об обстоятельствах преступления 2001 года, но отрицал свою причастность к преступлению 1998 года. Его адвокат подал официальный зарос о проведении медицинского обследования заявителя. Этот запрос был передан на рассмотрение следователя прокуратуры Г., который подтвердил получение запроса, подписав его копию. После следственного эксперимента заявитель подписал отказ от услуг своего адвоката О. Х. на том основании, что адвокат не позволил ему признаться в совершении преступления 1998 года. По словам заявителя, хотя в отказе указана дата 2 февраля 2001 года, на самом деле он был подписан позднее под давлением со стороны сотрудников милиции и следователя.
9. В неуказанный день следователь прокуратуры Г. ответил адвокату О. Х. Прокурор заявил, что запрос адвоката от 2 февраля 2001 года о проведении медицинского обследования заявителя не может быть удовлетворен, так как адвокат был отстранен от дела.
10. 7 февраля 2001 года заявитель, которого представлял новый адвокат, К., принял участие в видеозаписи следственного эксперимента на месте совершения преступления 1998 года, и признался, что совершил его вместе с С.
11. 8 февраля 2001 года адвокат О. Х. подал прокурору В. жалобу, что следователь прокуратуры Г. не ответил на его запрос о проведении медицинского обследования заявителя, не позволил ему встретиться с заявителем и пытался заставить заявителя требовать замены адвоката.
12. 9 февраля 2001 года адвокат О. Х. был проинформирован о том, что он отстранен от дела, и получил решение следователя прокуратуры на этот счет, датированное 2 февраля 2001 года. Решение гласило, в частности, что заявитель признался в совершении преступления 1998 года, но впоследствии, по совету адвоката О. Х., стал настаивать на своей невиновности. Поэтому следователь прокуратуры решил отстранить адвоката О. Х. от дела.
13. 9 февраля 2001 года заявитель, которого представлял уже другой адвокат, Ми., был официально обвинен в совершении преступлений 1998 и 2001 годов. Заявителю было вручено обвинительное заключение, и он был допрошен в качестве обвиняемого.
14. 14 февраля адвокат О. Х. подал прокурору В. жалобу в отношении решения об отстранении его от дела, и попросил прокурора отменить это решение. В своем ответе от 19 февраля 2001 года прокурор В. сообщил адвокату О. Х., что его отстранение от дела было обоснованным и соответствовало статье 61 Уголовно-процессуального кодекса. Прокурор также отметил, что адвокат нарушил свой профессиональный долг, посоветовав клиенту настаивать на своей невиновности и частично отказаться от предыдущего признания.
15. В письме в Генеральную Прокуратуру от 4 марта 2001 года, заявитель жаловался, что он подписал отказ от услуг адвоката О. Х. под давлением сотрудников милиции и следователя по делу.
16. 6 марта 2001 года адвокат О. Х. подал в Киевскую прокуратуру жалобу в отношении его отстранения от дела. В ответе от 13 апреля 2001 года прокуратура заявила, что решение о его отстранении было обоснованным, и, кроме того, в материалах уголовного дела имелся соответствующий отказ, подписанный заявителем.
17. 10 марта 2001 года заявитель обратился к следователю прокуратуры Г. с просьбой о замене адвоката Ми., который представлял его в то время, его первым адвокатом, О. Х.
18. 24 апреля 2001 года Харьковская прокуратура ответила на письмо заявителя от 4 марта 2001 года. Прокуратура сообщила, что его просьба удовлетворена, что адвокат О. Х. был снова допущен к делу, и что они не выявили никаких нарушений уголовно-процессуального законодательства в ходе расследования уголовного дела в отношении заявителя.
19. 27 мая 2001 года заявитель попросил следователя прокуратуры Г. провести очную ставку между ним и вторым обвиняемым, С., поскольку обвинения против него основывались, главным образом, на показаниях С.
20. 1 июня 2001 года следователь прокуратуры Г. ответил заявителю, что очная ставка будет проведена после дальнейшего допроса С., если между их показаниями возникнут какие-либо расхождения.
21. 8 июня 2001 года заявитель был допрошен в присутствии своего первого адвоката О. Х. Он подтвердил все свои показания в отношении преступлений 2001 года, данные им в ходе допроса 27 января 2001 года. Заявитель также повторил, что он невиновен в совершении преступления 1998 года, и пояснил, что признаться в последнем преступлении его вынудили сотрудники райотдела милиции.
22. 24 июня 2001 года следователь прокуратуры Г. сообщил заявителю, что его просьба о проведении очной ставки была отклонена, так как не было найдено никаких несоответствий между его показаниями и показаниями С.
23. 20 ноября 2001 года Киевский апелляционный суд, действующий в качестве суда первой инстанции, признал заявителя и С. виновными в совершении преступлений 1998 и 2001 годов и приговорил их обоих к пожизненному заключению. Трое других лиц были приговорены к тюремному заключению сроком от трех до шести лет. В своем решении суд не упомянул о том, что адвокат был отстранен от дела. Суд также не принял во внимание тот факт, что заявитель и С. отрицали свое участие в преступлении 1998 года, на том основании, что их признания во время досудебного следствия были подробными и согласованными.
24. 18 апреля 2002 года Верховный Суд Украины оставил в силе решение апелляционного суда. В ответ на жалобу заявителя о нарушении его права на защиту, Верховный Суд указал в своем решении, принятом в тот же день, что он не обнаружил никаких доказательств нарушения права на защиту или любого другого существенного нарушения уголовно-процессуального законодательства, которое могло бы послужить основой для отмены решения апелляционного суда. Верховный Суд также заявил, что он не нашел доказательств того, что заявитель подвергся жестокому обращению.

2. Рассмотрение в Суде первой жалобы заявителя

25. 13 августа 2002 года заявитель подал жалобу (№ 32092/02) в Суд, утверждая, что он подвергся жестокому обращению во время содержания под стражей в милиции, и что его жалобы в этой связи не были рассмотрены должным образом. Он также жаловался, что он был лишен правовой помощи по своему выбору в течение части разбирательства, был вынужден свидетельствовать против себя, и что вышеуказанные нарушения стали причиной несправедливого судебного разбирательства.
26. Решением от 13 ноября 2007 года, Суд признал его жалобу приемлемой.
27. 12 июня 2008 года Суд установил нарушение статьи 3 и статьи 6 § 1 и 3 (с). Суд, в частности, постановил:
«67. Что касается адекватности расследования утверждений заявителя о жестоком обращении, Суд считает, что оно имело серьезные недостатки. Суд отмечает, в частности, что своевременное медицинское обследование заявителя не было проведено, несмотря на то, что адвокат подал соответствующий запрос на следующий день после заявленного применения жестокого обращения.
68. Суд напоминает, что после подачи жалобы женой заявителя прокурор решил не возбуждать уголовное дело в отношении вышеуказанных утверждений. С учетом того, что ни заявитель, ни его жена не были допрошены, представляется, что никаких следственных действий предпринято не было. Решение прокурора от 28 февраля 2001 году, относящееся только к тому факту, что во время допроса 9 февраля, то есть до подачи женой заявителя жалобы от 12 февраля, заявитель отрицал, что ему были нанесены какие-либо телесные повреждения. Кроме того, ни один из предполагаемых нарушителей не был тогда допрошен. В этой связи Суд не может согласиться с Правительством, что жена заявителя, в феврале 2001 года, и сам заявитель, в марте 2001 года, представили информацию настолько общего характера, что личность предполагаемых нарушителей не могла быть установлена. В своей жалобе от 12 февраля жена заявителя упомянула следователя прокуратуры Г. и нескольких сотрудников Харьковского районного отдела милиции (имена этих сотрудников она не указала). По мнению Суда, в случае серьезного рассмотрения утверждений о жестоком обращении, этой информации было бы достаточно для того, чтобы непредвзятый следователь мог установить виновных.
69. Суд далее отмечает, что расследование утверждений заявителя не было независимым и объективным. Первый допрос заявителя в связи с предполагаемым жестоким обращением был проведен следователем прокуратуры Г., который, в жалобе жены заявителя от 12 февраля, был упомянут среди лиц, которые применяли насилие к ее мужу. Кроме того, в своем отказе в возбуждении уголовного дела в связи с жалобой на жестокое обращение, прокурор В., начальник Харьковской районной прокуратуры, даже не упомянул прокурора Г., который работал в этой же районной прокуратуре. Более того, когда заявитель назвал имена других предполагаемых нарушителей из Харьковского районного отдела милиции, их допрашивал их предполагаемый сообщник – следователь прокуратуры Г.
...
78. Несмотря на аргументы Правительства о том, что право заявителя на молчание защищалось национальным законодательством, Суд отмечает, что адвокат заявителя был отстранен от дела следователем после того, как он посоветовал своему клиенту хранить молчание и не свидетельствовать против себя. Эта причина была явно указана в постановлении следователя. Она также была дважды повторена в ответах прокуратуры на жалобы адвоката О. Х. В одном из этих ответов (от 19 февраля) было также отмечено, что адвокат нарушил профессиональную этику, посоветовав своему клиенту настаивать на своей невиновности и отказаться от части ранее сделанных признаний.
79. Кроме того, Суд отмечает, что заявитель и г-н С., более чем через два года после факта преступления, дали очень подробные показания, которые, по утверждению [sic] следователя, не содержали неточностей или несоответствий. Такая согласованность показаний заявителя и его сообщника вызывает подозрения, что их показания были тщательно скоординированы. Национальные суды, однако, сочли такие подробные показания неопровержимым доказательством их правдивости, и использовали их как основание для осуждения заявителя за преступление 1998 года, несмотря на то, что эти показания были даны в отсутствие адвоката, заявитель отказался от них сразу же после того, как ему был предоставлен доступ к выбранному им адвокату, и они не подтверждались другими материалами дела. В этих обстоятельствах, есть серьезные основания полагать, что признательные показания заявителя были получены вопреки его воле.
80. В свете вышеизложенных соображений и принимая во внимание, что никакого адекватного расследования утверждений заявителя о том, что показания были получены незаконным путем, проведено не было (см. пункты 67-70), Суд считает, что их использование в ходе судебного разбирательства составило нарушение его права хранить молчание и права не свидетельствовать против себя.
...
86. Суд отмечает, что в настоящем деле осуждение заявителя за преступление 1998 года было основано, главным образом, на его признательных показаниях, которые были получены в отсутствие адвоката, и от которых заявитель отказался на следующий день, и продолжал отрицать свою вину после марта 2001 года.
87. Далее Суд с озабоченностью отмечает обстоятельства, при которых проводился первоначальный допрос заявителя о преступлении 1998 года. Как видно из соответствующих положений Уголовно-процессуального кодекса, приведенных в разделе, посвященном национальному законодательству, в некоторых ситуациях юридическое представительство подозреваемого обязательно. Одним из оснований для обязательного представительства является серьезность преступления, в котором подозревается лицо, и, следовательно, возможность наказания в виде пожизненного лишения свободы. В данном деле правоохранительные органы, расследуя насильственную смерть, возбудили уголовное дело в отношении причинения тяжких телесных повреждений, повлекших смерть, а не в отношении убийства. Первое из этих преступлений является менее серьезным, и, следовательно, не требует обязательного юридического представительства подозреваемого. Сразу же после того, как признание было получено, преступление было переквалифицировано, и заявитель был обвинен в убийстве.
88. Суд поражен тем фактом, что, в результате действий властей заявитель не смог воспользоваться требованием обязательного представительства, и оказался в ситуации, в которой, как он утверждал, он был вынужден отказаться от своего права на адвоката и свидетельствовать против себя. Следует напомнить, что заявитель был представлен адвокатом в уголовном производстве, но отказался от своего права быть представленным во время допроса по поводу другого преступления. Эти обстоятельства вызывают серьезные подозрения в отношении существования скрытых целей первоначальной классификации преступления. То, что заявитель дал признательные показания в отсутствие адвоката, и немедленно отказался от них в присутствии адвоката, свидетельствует об уязвимости его позиции и реальной потребности в соответствующей правовой помощи, которой он был фактически лишен 1 февраля 2001 года, благодаря тому, каким образом следователь осуществил свои дискреционные полномочия в отношении классификации расследуемого преступления.
89. Что касается отстранения адвоката О. Х. 2 февраля 2001 года, аргумент Правительства о том, что это было сделано исключительно по желанию заявителя, едва ли заслуживает доверия, так как в решении об отстранении про это ничего не было сказано, а в ответах прокуратуры эта причина указывалась в качестве дополнительного основания для отстранения адвоката.
90. Суд отмечает, что тот факт, что два других адвоката, представлявшие заявителя, видели его только один раз, во время допроса, и никогда прежде, указывает на условный характер их услуг. Он считает, что отстранение адвоката от дела и обоснование этого отстранения, а также предполагаемое отсутствие правовых оснований для него, вызывают серьезные вопросы по поводу справедливости судебного разбирательства в общем. Суд также отмечает, что адвокат был вновь допущен к делу в июне 2001 года без каких-либо признаков того, что заявленные основания для его удаления перестали существовать».
Решение Суда стало окончательным 12 сентября 2008 года.

B. Пересмотр дела

28. Решение Суда и возможность пересмотра дела заявителя привлекли внимание средств массовой информации в Украине. Среди прочего, сообщалось, что С., сообщник заявителя, умер несколько лет назад, во время отбывания наказания.
29. 30 декабря 2008 года заявитель подал в Верховный Суд Украины ходатайство об исключительном пересмотре его уголовного дела в соответствии со статьей 400 § 4 Уголовно-процессуального кодекса и статьи 10 Закона Украины «Об исполнении судебных решений Европейского Суда по правам человека» (см. пункты 34 и 36 ниже). Ходатайство было основано на решении Суда от 12 июня 2008 года (упомянутом выше), в котором были установлены нарушения статей 3 и 6. Заявитель также пожелал присутствовать при рассмотрении его ходатайства.
30. Заместитель Генерального прокурора также подал в Верховный Суд ходатайство о пересмотре дела заявителя. Он попросил Суд исключить оригинальные признания заявителя в совершении убийства 1998 года из числа доказательств, и утверждал, что во всем остальном судебное решение было законным и обоснованным. По словам заявителя, его адвокат Б. узнал о содержании ходатайства только на слушании.
31. 31 июля 2009 года Верховный Суд рассмотрел дело в отсутствие заявителя, но в присутствии его адвоката и прокурора. Он частично удовлетворил ходатайство заявителя, и полностью – ходатайство прокурора. Верховный Суд отметил, что, признав заявителя виновным в преступлении 1998 года, национальные суды основывались на его признании от 1 февраля 2001 года и его допросе 2 февраля 2001 года. Суд также отметил, что Европейский Суд по правам человека установил нарушение права заявителя, гарантированного статьей 6 §§ 1 и 3 (с) Конвенции, а именно его права на защиту, поскольку он признался в совершении преступления сотрудникам милиции и дал письменные признательные показания в отношении преступления 1998 года в отсутствие адвоката. Верховный Суд также постановил:
«При пересмотре настоящего дела, судьи, на совместном заседании, пришли к выводу, что письменное признание и показания О.В. Яременко во время его допроса в качестве подозреваемого в убийстве Х. не могут считаться допустимыми доказательствами виновности О.В. Яременко в совершении этого преступления, так как они были получены в нарушение требований уголовно-процессуального законодательства.
В этих обстоятельствах, они должны быть исключены из числа доказательств вины О. В. Яременко в совершении этого преступного деяния.
Тем не менее, исключение этих доказательств из судебных решений, существенно не влияет на правильность выводов суда в отношении доказательства вины О.В. Яременко в убийстве Х., потому что материалы дела содержат другие доказательства его вины в совершении этого преступления».
32. Далее Верховный Суд перечислил другие доказательства вины заявителя, а именно признания, сделанные им и С. во время следственного эксперимента на месте преступления и во время дальнейшего допроса с участием адвокатов, а также инструменты, которые, по словам свидетелей, принадлежали Х., и которые С. отдал своему знакомому Д. в 1998 году. Верховный Суд далее отметил, что признательные показания, данные заявителем и С., соответствуют выводам судебно-медицинских экспертиз в отношении убийства Х. Суд, наконец, отметил, что утверждения заявителя о том, что расследование его жалоб на жестокое обращение было неэффективным, не были поддержаны материалами дела, и что не было никаких доказательств, что заявителя вынудили дать признательные показания. Суд пришел к выводу, что существенных нарушений уголовно-процессуального законодательства, которые требовали бы отмены судебного решения по делу заявителя, не было.
33. Письмом от 3 сентября 2009 года решение Верховного Суда было направлено представителю заявителя.

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА

A. Уголовно-процессуальный кодекс 1960 года (действовавший в соответствующее время)

34. Соответствующие положения кодекса гласят:
Статья 370
Существенные нарушения требований уголовно-процессуального закона
«1. Существенными нарушениями требований уголовно-процессуального закона являются такие нарушения требований настоящего Кодекса, которые воспрепятствовали или могли воспрепятствовать суду полно и всесторонне рассмотреть дело и вынести законный, обоснованный и справедливый приговор или постановление ...»
Статья 395
Пределы проверки дела кассационным судом
«Кассационный суд проверяет законность и обоснованность судебного решения по имеющимся в деле и дополнительно представленным материалам в той части, в которой оно было обжаловано...»
Статья 396
Результаты рассмотрения дела судом кассационной инстанции
«В результате кассационного рассмотрения дела суд принимает одно из следующих решений:
1) оставляет приговор, постановление или определение без изменения, а кассационные жалобы или представление — без удовлетворения;
2) отменяет приговор, постановление или определение и направляет дело на новое расследование либо новое судебное или апелляционное рассмотрение;
3) отменяет приговор, постановление или определение и прекращает дело;
4) изменяет приговор, постановление или определение».
Статья 398
Основания для отмены или изменения приговора, определения или постановления
« Основаниями для отмены или изменения приговора, определения, постановления являются:
1) существенное нарушение уголовно-процессуального закона;
2) неправильное применение уголовного закона;
3) несоответствие назначенного наказания тяжести преступления и личности осужденного...»
Статья 400 § 4
Основания для пересмотра судебных решений в порядке исключительного производства
«Основаниями для пересмотра вступивших в законную силу судебных решений в порядке исключительного производства являются:
1) вновь открывшиеся обстоятельства;
2) неправильное применение уголовного закона и существенное нарушение требований уголовно-процессуального закона, которые существенно повлияли на правильность судебного решения...»
Статья 400 § 10
«...Представление судей о судебном рассмотрении ходатайства о пересмотре судебного решения по основаниям, предусмотренным пунктом 2 части первой статьи 400 § 4 настоящего Кодекса, рассматривается… в кассационном порядке...»
B. Уголовно-процессуальный кодекс 2012 года (в редакции от 12 февраля 2015 года)
35. Соответствующие положения кодекса гласят:
Статья 445
Основания для пересмотра судебных решений Верховным Судом Украины
«1. Основаниями для пересмотра судебных решений Верховным Судом Украины, вступившие в законную силу, являются:
...
4) установление международным судебным учреждением, юрисдикция которого признана Украиной, нарушения Украиной международных обязательств при решении дела судом».
C. Закон об исполнении решений Европейского Суда по правам человека 2006 года
36. Статья 10 Закона предусматривает дополнительные индивидуальные меры, имеющие целью исполнение решений Суда, в том числе повторное судебное рассмотрение дела и возобновление производства по делу.

ПРАВО

I. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ

37. Заявитель жаловался, в соответствии со статьей 6 § 1 Конвенции, что Верховный суд, вместо того, чтобы передать дело в суд первой инстанции на новое рассмотрение, произвел переоценку фактов и доказательств по его делу, несмотря на то, что он не имел юрисдикции делать это. Кроме того, заявитель жаловался, ссылаясь на это же положение, что его право хранить молчание и право на защиту вновь были нарушены, поскольку Верховный Суд исключил часть доказательств, полученных с нарушением этих прав, но опирался на другие доказательства, полученные таким же образом. Заявитель также жаловался, в соответствии со статьей 6 § 3 (a-d), что повторное судебное разбирательство было проведено в его отсутствие, что он не имел достаточных возможностей для подготовки своей защиты, поскольку он не был проинформирован о том, на какие доказательства собирается ссылаться обвинение после того, как его первоначальные признательные показания были исключены, и что исключение некоторых доказательств по его делу изменило ситуацию до такой степени, что требовался повторный допрос свидетелей, который не был проведен. Соответствующие части статьи 6 Конвенции гласят:
«1. Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...
....
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:
(a) быть незамедлительно и подробно уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявленного ему обвинения;
(b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;
(c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;
(d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него...»

A. Приемлемость

1. Применимость статьи 6

(a) Аргументы сторон

(i) Правительство

38. Правительство сочло жалобы заявителя несовместимыми ratione materiae с положениями Конвенции. Правительство утверждало, что после решения Суда по делу заявителя от 12 июня 2008 года, Верховный Суд не отменил свое первоначальное решение и не инициировал новое рассмотрение уголовного дела против него, но подтвердил предыдущие выводы национальных судов в отношении доказательств его вины.
39. Они утверждали, что данная жалоба основана, главным образом, на утверждениях заявителя о нарушении его прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, в ходе разбирательства в Верховном Суде. Они также утверждали, что, хотя заявитель всего один раз упомянул, что решение Верховного Суда не инициировать повторное рассмотрение его уголовного дела лишило его возможности получить restitutio in integrum в соответствии с решением от 12 июня 2008 года, эта последняя жалоба была решающей для вывода о несовместимости данной жалобы ratione materiae с положениями Конвенции. В частности, хотя в своих жалобах заявитель в основном ссылался на статью 6 Конвенции, из обстоятельств дела видно, что разбирательство, в котором он просил пересмотреть решения национальных судов о признании его виновным в убийстве Х., вытекало из предыдущего разбирательства, которое закончилось его осуждением, и которое впоследствии Суд признал несправедливым. Таким образом, они считают, что обстоятельства настоящего дела следует оценивать с точки зрения того, выполнило ли государство требования статьи 46 § 1 Конвенции, которая налагает на Договаривающиеся Государства обязательство исполнять окончательные решения Европейского Суда по правам человека, и такая оценка является прерогативой Комитета министров.
40. Правительство сослалось на прецедентное право Суда, в рамках которого неудачные попытки заявителей добиться возобновления разбирательства, которое, согласно решению Суда, составляло нарушение Конвенции, были признаны неприемлемыми (Lyons and Others v. the United Kingdom, (dec.), no. 15227/03, ECHR 2003 IX, и Steck-Risch and Others v. Liechtenstein (dec.), no. 29061/08, 11 May 2010). Они подтвердили, что Конвенция не позволяет Суду давать государству указание провести повторное слушание или отменить решение (Saïdi v. France, 20 September 1993, § 47, Series A no. 261 C). Они утверждали, что обстоятельства данного дела должны оцениваться исключительно с точки зрения соблюдения государством статьи 46 § 1 Конвенции, а Комитет министров должен решить, может ли рассмотрение дела в Верховном Суде считаться достаточной мерой, принятой государством для того, чтобы выполнить свои обязательства в соответствии со статьей 46 § 1 Конвенции.
41. Далее Правительство утверждало, ссылаясь на решение Большой Палаты в деле Verein gegen Tierfabriken Schweiz (VgT) v. Switzerland (no. 2) ([GC], no. 32772/02, ECHR 2009), что ранее Суд установил, что он компетентен рассматривать соответствующую «новую информацию» в контексте новой жалобы. В этой связи, Правительство утверждало, что отказ национальных судов отменить обвинительный приговор и провести повторное рассмотрение не привел, согласно решению Суда, к новому нарушению статьи 6 Конвенции (Lyons and Others и Steck-Risch and Others, упомянутые выше).
42. В свете вышеизложенного прецедентного права, Правительство возражало против наличия «новой информации» в настоящем заявлении. Они утверждали, что разбирательство в Верховном Суде не касалось какого-либо нового уголовного обвинения против заявителя, но касалось того же лица, тех же фактов и того же первоначального разбирательства, которое Суд признал несправедливым. Согласившись с выводом Суда о том, что осуждение заявителя за убийство Х., основанное на его признательных показаниях, полученных в нарушение его права на защиту, представляло собой нарушение его права на справедливое судебное разбирательство, Верховный Суд установил, что признания, полученные от заявителя в отсутствие адвоката, не могут рассматриваться в качестве допустимого доказательства, подтверждающего его вину. В результате, Верховный Суд исключил эту часть доказательств из совокупности доказательств вины заявителя в убийстве Х., которые были переданы в национальные суды в ходе первоначального разбирательства. Принимая решение не проводить повторное рассмотрение, Верховный Суд постановил, что остальных доказательств было достаточно, чтобы признать обоснованными выводы национальных судов в первоначальном разбирательстве, в котором была установлена вина заявителя. В этой связи, Правительство подчеркнуло, что Верховный Суд действовал в пределах своей компетенции и в соответствии с внутренним законодательством, в частности со статьями 396 и 398 Уголовно-процессуального кодекса (см. пункт 34 выше).
43. Правительство повторило, что Верховный Суд сократил совокупность доказательств, которая была сформирована в ходе первоначального разбирательства, и не добавил никаких новых доказательств и не внес изменений в оставшиеся доказательства. Поэтому не было никакой новой информации или новых оснований, которые могли бы породить новое нарушение положений Конвенции. Правительство не согласилось с утверждениями заявителя о том, что Верховный Суд произвел повторную оценку оставшихся доказательств. Правительство считает, что мнение Верховного Суда о том, что первоначальные выводы национальных судов относительно вины заявителя были правильными, не могло, в принципе, быть результатом действий, которые заявитель назвал «повторной оценкой доказательств». Они утверждали, что, в соответствии с принципами, изложенными в процессуальном праве, мероприятия, направленные на «оценку доказательств», включают в себя проверку значимости, допустимости, надежности и достаточности доказательств. Поэтому они настаивали на том, что оценка доказательств по настоящему делу была проведена в рамках первоначального разбирательства, когда национальные суды оценили доказательства путем допроса свидетелей, рассмотрели соответствующие документы и вещественные доказательства во время слушаний, проанализировали возражения сторон в отношении отдельных доказательств, и сравнили доказательства между собой. Выводы этого анализа стали предметом кассационного разбирательства на национальном уровне, а впоследствии и разбирательства в Суде.
44. По мнению Правительства, нарушение гарантий справедливого судебного разбирательства, предусмотренных статьей 6 Конвенции, может произойти только в процессе полной оценки доказательств с точки зрения их значимости, допустимости, надежности и достаточности. Тем не менее, Верховный Суд оценивал оставшиеся доказательства только с точки зрения их достаточности, и такая оценка не могла стать источником процедурных аспектов, способных породить вопросы касательно ответственности государства за нарушение прав заявителя в соответствии со статьей 6 Конвенция. Правительство утверждало, что, если бы Верховный Суд признал оставшиеся доказательства недостаточными для принятия правильного решения, он, безусловно, отдал бы распоряжение о проведении повторного рассмотрения. Правительство утверждало, что «новая информация» или «новые основания», способные породить новое нарушение положений Конвенции, могли возникнуть только в ходе повторного судебного разбирательства, то есть в процессе изучения значимости, допустимости, надежности и достаточности доказательств.
45. Правительство утверждало, что, поскольку оставшиеся доказательства, которые Верховный Суд признал достаточными для того, чтобы оставить приговор заявителя без изменений, включали только доказательства, оцененные в ходе первоначального разбирательства, заявитель не имел оснований жаловаться, что Верховный Суд нарушил его право на эффективную подготовку своей защиты в свете «нового обвинения», и что, отказав в повторном рассмотрении, Верховный Суд нарушил его право на повторный допрос свидетелей. По мнению Правительства, заявитель не имеет оснований утверждать, что пересмотр дела мог привести к изменению сути и объема доказательств, которые остались после рассмотрения в Верховном Суде. Они также утверждали, что выводы этого Суда о нарушении процессуальных прав заявителя во время сбора доказательств в рамках первоначального разбирательства касались некоторых, но не всех доказательств (Yaremenko v. Ukraine, no. 32092/02, § 86, 12 June 2008). В поддержку своего последнего аргумента, Правительство сослалось на замечание вице-председателя, лорда-судьи Роуза в деле Lyons and Others (упомянутом выше), что «концепция восстановления, насколько это возможно, ситуации, существовавшей до нарушения, является несколько неопределенной, тем более, когда используются некоторые, но не все материалы, представленные в разбирательстве».
46. Правительство пришло к выводу, что разбирательство в Верховном Суде не привело к появлению «новой информации» или «новых оснований», способных породить новое нарушение положений Конвенции. Поэтому они сочли жалобы заявителя по статье 6 несовместимыми ratione materiae с положениями Конвенции.

(ii) Заявитель

47. Заявитель утверждал, что дела Lyons and Others и Steck-Risch and Others, на которые сослалось Правительство, касались безуспешных ходатайств о возобновления производства по делу, и что после рассмотрения этих ходатайств обжалуемые предыдущие решения остались неизменными. В его деле все было иначе. Хотя Верховный Суд отказался проводить повторное рассмотрение, он принял к сведению решение Суда, исключил признательные показания заявителя и произвел переоценку доказательств по делу. Верховный Суд признал оставшиеся доказательства достаточными для того, чтобы сделать вывод, что заявитель был виновен в убийстве. По мнению заявителя, эти выводы отличают его дело от дел, в которых Суд признал статью 6 неприменимой.
48. Заявитель сослался на решение Суда в деле Verein gegen Tierfabriken Schweiz (VgT), в котором Суд пришел к выводу, что он может рассматривать жалобу относительно того, что возобновление разбирательства на национальном уровне во исполнение одного из его решений породило новые нарушения Конвенции (Verein gegen Tierfabriken Schweiz (VgT) v. Switzerland (no. 2) [GC], no. 32772/02, § 62, ECHR 2009).
49. По мнению заявителя, ключевым вопросом в настоящем деле является не вопрос, вытекало ли разбирательство в Верховном Суде из предыдущего решения Суда, но вопрос, было ли это разбирательство связано с «предъявлением [ему] уголовного обвинения». Он не согласился с утверждением Правительства о том, что разбирательство не было связано с новым «уголовным обвинением» против него. Он обратил внимание на то, что Верховный Суд не просто отклонил его ходатайство и отказался отменить предыдущие решения по делу, но частично удовлетворил это ходатайство и внес изменения в первоначальное решение (см. пункты 31 и 32 выше). Заявитель утверждал, что внесение любых поправок в решение состоит из трех этапов: отмены соответствующих выводов, разработки новых выводов, и замены отмененных выводов новыми. При внесении изменений в решение, Верховный Суд не может избежать этих шагов. Заявитель утверждал, что после того, как выводы судов первой инстанции и апелляционных судов были отменены, возникло новое «обвинение против него». Он сослался на прецедентное право Европейского Суда, в котором изменение мотивов для обвинения, включавших в себя материальные факты, свидетельствующие против обвиняемого лица, которые были основой для осуждения, рассматривалось как изменение обвинения против этого лица.
50. Заявитель также утверждал, что Суд использовал последовательный подход в ситуациях, в которых ходатайства о повторном рассмотрении были удовлетворены и привели к внесению поправок в обжалуемые решения национальных судов. Он сослался на дело Vanyan v. Russia, в котором Суд постановил, что новое разбирательство, после принятия решения о пересмотре дела, может рассматриваться как разбирательство, связанное с предъявлением уголовного обвинения (Vanyan v. Russia, no. 53203/99, § 56, 15 December 2005). Кроме того, он утверждал, что в деле Alekseyenko v. Russia, в котором Президиум Верховного Суда инициировал надзорное производство, возобновил разбирательство уголовного дела заявителя и частично изменил решение суда, Суд пришел к выводу, что в части этих изменений надзорное производство было связано с определением уголовного обвинения против заявителя, и, соответственно, статья 6 была применима в своем уголовном аспекте (Alekseyenko v. Russia, no. 74266/01, §§ 56 and 57, 8 January 2009). Суд также признал статью 6 применимой к надзорному производству в деле против Армении (Stepanyan v. Armenia, no. 45081/04, §§ 31 and 32, 27 October 2009). Заявитель утверждал, что между его делом и упомянутыми выше делами, в которых имело место надзорное производство, нет никаких существенных различий, поскольку в его деле Верховный Суд также рассмотрел его исключительную апелляцию, пересмотрел его дело и внес изменения в предыдущие решения.
51. Что касается утверждения Правительства о том, что Верховный Суд не произвел переоценку доказательств по делу, заявитель утверждал, что было невозможно оценить «достаточность» доказательств без других оценок, упомянутых Правительством (см. пункт 43 выше). Он утверждал, что исключение части доказательств, особенно ключевых доказательств, как в его деле, влияет на отдельные доказательства и на совокупность доказательств в целом, и, следовательно, невозможно оценить достаточность оставшихся доказательств без их новой оценки с точки зрения «значимости», «допустимости», «надежности» и «достаточности». Заявитель не согласился с доводами Правительства о том, что совокупность доказательств состояла из отдельно оцененных элементов, и их вес и значение не изменились после того, как некоторые из них были исключены. В качестве примера он сослался на выводы Суда в решении от 12 июня 2008 года в отношении показаний, данных им и вторым обвиняемым: Суд отметил, что национальные суды посчитали высокую степень согласованности между показаниями заявителя и второго обвиняемого неопровержимым доказательством их достоверности, и использовали эти показания как основу для его осуждения за преступление 1998 года (Yaremenko v. Ukraine, no. 32092/02, § 79, 12 June 2008). Поэтому заявитель утверждал, что его показания были одним из основных элементов, определяющих достоверность показаний других обвиняемых. Таким образом, исключение его показаний Верховным Судом было непосредственно связано с правдивостью или, как выразилось Правительство, надежностью показаний других обвиняемых, поскольку национальные суды установили, что эти показания, с учетом их взаимной согласованности, подтверждают друг друга. Тем не менее, Верховный Суд, исключив показания заявителя и, таким образом, подорвав правдивость показаний других обвиняемых, упомянул последние в качестве одного из оснований для его осуждения, так как оставшихся доказательств было достаточно для того, чтобы установить вину заявителя.

(b) Оценка Суда

52. Во-первых, Суд напоминает, что в соответствии с его устоявшейся прецедентной практикой, статья 6 § 1 не гарантирует право на возобновление производства по делу (см, в частности, Zawadzki v. Poland (dec.), no. 34158/96, 6 July 1999, и Sablon v. Belgium, no. 36445/97, § 86, 10 April 2001) и обычно не применяется к чрезвычайным апелляциям с требованием о возобновлении завершенного судебного разбирательства, за исключением случаев, когда характер, масштабы и специфические особенности производства по конкретной чрезвычайной апелляции в конкретной правовой системе являются таковыми, что производство такого рода подпадает в сферу действия статьи 6 § 1 и гарантий справедливого судебного разбирательства, предусмотренных этой статьей (см. Bochan v. Ukraine (no. 2) [GC], no. 22251/08, § 50, 5 February 2015).
53. Во-вторых, роль Комитета министров, в соответствии со статьей 46 § 2 Конвенции, связанная с надзором за исполнением решений Суда, не означает, что меры, принятые государством-ответчиком для исполнения решения, вынесенного Судом, не могут вызвать новые вопросы, не затронутые в решении Суда, и, таким образом, стать предметом новой жалобы, которая может быть рассмотрена Судом (см., в частности, Mehemi v. France (no. 2), no. 53470/99, § 43, ECHR 2003 IV, и Verein gegen Tierfabriken Schweiz (VgT) v. Switzerland(no. 2) [GC], no. 32772/02, § 62, ECHR 2009). В этом контексте следует учитывать критерии, установленные в прецедентном праве применительно к статье 35 § 2 (b) Конвенции, согласно которой жалоба будет объявлена неприемлемой, если она «является по существу аналогичной той, которая уже была рассмотрена Судом… и если она не содержит новых относящихся к делу фактов» (см. Verein gegen Tierfabriken Schweiz (VgT), упомянутое выше, § 63).
54. Поэтому Суд должен установить, содержит ли настоящая жалоба относящуюся к делу новую информацию, возможно, влекущую за собой новое нарушение статьи 6 § 1, которую Суд компетентен рассматривать ratione materiae, или же она касается только исполнения решения по первоначальной жалобе, при отсутствии каких-либо соответствующих новых фактов.
55. Суд отмечает, что в своем решении от 31 июля 2009 года Верховный Суд удовлетворил ходатайства о пересмотре дела, представленные заявителем (частично) и прокуратурой (в полном объеме). В результате, он исключил из дела заявителя ряд доказательств и пришел к выводу, что остальные доказательства являются достаточными для установления вины заявителя. Верховный Суд сам отметил, что он сделал эти выводы «в рамках пересмотра дела» (см. пункты 31 и 32 выше). В свете этих фактов, нельзя сказать, что, как заявило Правительство, решение Верховного Суда представляло собой всего лишь отказ от повторного судебного разбирательства. Также этот пересмотр в Верховном Суде нельзя считать просто внесением текстовых изменений в первоначальное решение во исполнение решения этого Суда. На самом деле, Верховный Суд произвел довольно критическую оценку выводов Суда по предыдущему делу заявителя (см. пункт 27 выше), приняв только один из выводов Суда в соответствии со статьей 6 § 3 (с) (см. пункт 31 выше) и не согласившись, прямо или косвенно, с остальными (см. пункт 32 выше). Суд напоминает, что в своем частичном решении о приемлемости настоящей жалобы он счел, что разногласия с его выводами о неэффективности расследования утверждений заявителя о жестоком обращении были скорее предметом надзора за исполнением судебных решений со стороны Комитета министров (см. Yaremenko v. Ukraine(II) (dec.), no. 66338/09, 21 September 2010).
56. Суд отмечает, что статья 6 Конвенции применима к разбирательству, когда лицо обвиняется в уголовном преступлении до окончательного установления этой вины. Новое разбирательство, после удовлетворения ходатайства о возобновлении производства по делу, может считаться касающимся установления вины (см. Vanyan v. Russia, no. 53203/99, § 56, 15 December 2005, § 56, 15 декабря 2005 года, с дальнейшими ссылками). Суд считает, что, исключив признательные показания, данные заявителем в отсутствие его адвоката, из совокупности доказательств после решения Суда, произведя переоценку оставшихся доказательств и оставив в силе осуждение заявителя, Верховный Суд провел повторное рассмотрение дела заявителя. Правовая ситуация, в которой оказался заявитель, схожа с ситуацией заявителя в деле Bochan (no. 2). В этом деле Суд пришел к выводу, что статья 6 применима, с учетом того, что Верховный Суд «пересмотрел» требования заявителя в отношении новых оснований, связанных с его интерпретацией решения Суда, хотя он и не изменил исход дела и, в частности, не принял решение о полном повторном рассмотрении дела в суде низшей инстанции (см. Bochan v. Ukraine (no. 2) [GC], упомянутое выше, § 54). Таким образом, данное разбирательство касалось определения вины заявителя в совершении уголовного преступления по смыслу статьи 6 Конвенции. Такой пересмотр представляет собой относящуюся к делу новую информацию в контексте новой жалобы, которую Суд может принять к рассмотрению. Поэтому возражение Правительства об отсутствии юрисдикции ratione materiae должно быть отклонено.

2. Другие соображения в отношении приемлемости

57. Суд отмечает, что эта часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по любым другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.

B. Существо дела

1. Аргументы сторон

58. Заявитель утверждал, что Верховный Суд фактически пересмотрел его дело, несмотря на то, что он не имел таких полномочий в соответствии с процедурой исключительного производства, предусмотренного статьей 400 § 4 Уголовно-процессуального кодекса. Заявитель неоднократно подчеркивал, что достаточность доказательств не может оцениваться самостоятельно, но требует полной переоценки новой совокупности доказательств с точки зрения значимости, допустимости, надежности и достаточности доказательств. Он утверждал, что при оценке доказательств в рамках исключительного производства Верховный Суд вышел за пределы своей компетенции, определенной Уголовно-процессуальным кодексом, и, следовательно, не может считаться «судом, созданным на основании закона» по смыслу статьи 6 Конвенция.
59. Заявитель далее жаловался, что процедура, избранная Верховным Судом для пересмотра его дела, не обеспечивала процессуальные гарантии, изложенные в статье 6 § 3 (a-d) Конвенции, и что решение Верховного Суда было неожиданным и не позволило ему осуществить свои упомянутые выше процессуальные права.
60. Наконец, заявитель жаловался, что Верховный Суд неоднократно нарушал его право хранить молчание и его право на защиту, подтвердив его вину на основании доказательств, которые, в соответствии с выводами Суда, были получены в нарушение статьи 6 Конвенции (см. Yaremenko, упомянутое выше, §§ 79, 88 и 90; см. также пункт 27 выше). В частности, он утверждал, что при установлении его вины Верховный Суд основывался на показаниях, данных им в ходе следственного эксперимента и допроса в качестве обвиняемого, несмотря на то, что эти показания были получены в тех же условиях, что и показания, которые были исключены Верховным Судом (там же).
61. Правительство утверждало, что, согласно положениям о надзорном производстве, Верховный Суд действовал в рамках процедуры, предусмотренной для рассмотрения апелляций по вопросам права. Процедура наделяет Верховный Суд полномочиями отменять решения и постановления нижестоящих судов и передавать дело на новое рассмотрение. Такие полномочия, по мнению Правительства, подразумевают, что суд кассационной инстанции не имеет полномочий производить «оценку доказательств», учитывая, что такая оценка может быть произведена только в ходе судебного разбирательства. Они повторили свой вывод, что сокращение совокупности доказательств Верховным Судом не может рассматриваться как переоценка доказательств, учитывая, что каждое из этих доказательств уже было оценено в первоначальном судебном разбирательстве.
62. Правительство также утверждало, что Верховный Суд рассматривал только вопросы права, и отсутствие заявителя на слушании не повлияло на его процессуальные права, поскольку национальный суд не производил переоценку доказательств. Кроме того, заявитель был представлен в ходе слушаний, поэтому равенство сторон также было обеспечено.
63. Наконец, Правительство утверждало, что обвинения против заявителя не изменились с момента его осуждения в 2001 году, и что доказательства были собраны в ходе первоначального уголовного разбирательства, в котором заявитель участвовал в полной мере; поэтому исключительное производство в Верховном Суде не могло стать причиной возникновения проблем, связанных с соблюдением государством прав заявителя в соответствии со статьей 6 § 3 (a-d) Конвенции.

2. Оценка Суда

64. Суд отмечает, что большинство аргументов сторон по существу дела касаются вопроса, может ли рассмотрение дела заявителя в Верховном Суде считаться пересмотром дела, и если да, были ли при таком пересмотре дела соблюдены требования статьи 6 Конвенции. Суд уже установил, что исключительное производство в Верховном суде касалось определения вины заявителя в уголовном преступлении по смыслу статьи 6 Конвенции, привело к переоценке дела заявителя и, в конечном итоге, к новому решению (см. пункт 56 выше). Теперь Суд должен изучить вопрос, соответствовали ли пересмотр дела заявителя в порядке исключительного производства и решение, принятое в результате этого пересмотра, гарантиям справедливого судебного разбирательства, предусмотренным статьей 6 Конвенции, в частности гарантиям права на молчание, права на защиту и права не свидетельствовать против себя (соответствующие общие принципы изложены в деле Yaremenko, упомянутом выше, §§ 74-77 и 85, с дальнейшими ссылками).
65. В этой связи Суд повторяет свои основные выводы по делу Yaremenko (см. пункт 27 выше), что предыдущие решения о признании заявителя виновным в двух убийствах были основаны на совокупности доказательств, полученных с нарушением права заявителя хранить молчание и его права на защиту, а также в отсутствие адекватного расследования его утверждений о том, что его признательные показания были получены незаконным путем. Эти выводы касаются не только первого допроса заявителя в отсутствие его адвоката, когда он признался в преступлении 1998 года, но и его дальнейших подобных признаний в ходе следственного эксперимента и последующих допросов. Суд установил, что после отстранения адвоката Х., заявителя представляли два других адвоката, но их услуги носили «условный характер». Суд также установил, что степень согласованности между показаниями заявителя и других обвиняемых вызывает подозрения, что их показания были тщательно скоординированы. Однако национальные суды использовали их как основание для осуждения заявителя за преступление 1998 года, несмотря на то, что заявитель отказался от своих показаний, и они не были поддержаны другими доказательствами (см. Yaremenko, упомянутое выше, §§ 79, 88 и 90; см. также пункт 27 выше).
66. Несмотря на эти выводы, Верховный Суд исключил только часть доказательств, которые были получены в нарушение прав, гарантированных Конвенцией. Удовлетворив ходатайство прокуратуры (см. пункт 30 выше), Верховный Суд решил, что первоначальные признания заявителя были единственной недоработкой в уголовном деле заявителя, и что исключение этих доказательств никак не повлияет на достоверность оставшихся доказательств по делу. По мнению Суда, этот последний вопрос сам по себе потребует тщательного изучения доказательств по настоящему делу в рамках полного пересмотра дела, вместо очень ограниченного пересмотра, проведенного Верховным Судом. Суд считает, что новое решение по делу заявителя вновь основывалось, в решающей степени, на тех же доказательствах, полученных с нарушением процессуальных прав заявителя, при наличии серьезных утверждений, которые не были должным образом расследованы властями, и что все признательные показания были получены под давлением, и представляют собой «плод ядовитого дерева» (см., с соответствующими изменениями, Gäfgen v. Germany [GC], no. 22978/05, § 168, ECHR 2010). В частности, и заявитель, и второй обвиняемый отрицали какую-либо причастность к преступлению 1998 года и жаловались, что их вынудили свидетельствовать против себя. Исключение первоначальных признаний заявителя значительно подорвало аргументы Верховного Суда о том, что его признания и признания второго обвиняемого были согласованными и поддерживали друг друга. Более того, во время судебного разбирательства оба обвиняемых отказались от своих признаний. Остальные соображения, выдвинутые Верховным Судом в поддержку осуждения заявителя, основаны, в частности, на результатах судебно-медицинской экспертизы и одном вещественном доказательстве (ящике с инструментами), ссылка на которые, как представляется, не была решающей для исхода дела. Следовательно, решение Верховного Суда о вине заявителя основывается, главным образом, на доказательствах, полученных с нарушением Конвенции, как было признано в предыдущем решении по делу Yaremenko.
67. В свете вышеизложенных соображений, Суд считает, что в надзорном производстве Верховный Суд допустил нарушения таких прав заявителя, как право на справедливое судебное разбирательство, право на защиту, право на молчание и право не свидетельствовать против себя.
Соответственно, была нарушена статья 6 §§ 1 и 3 (с) Конвенции.

II. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

68. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд решает, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A. Компенсация вреда

69. Заявитель потребовал выплатить ему 10000 евро в качестве компенсации нематериального вреда и потребовал провести повторное рассмотрение его дела.
70. Правительство считает, что Суд не компетентен рассматривать вопросы, связанные с исключительным производством, и, следовательно, принимать решение о страданиях, перенесенных заявителем в результате этого производства.
71. Суд отмечает, что, если лицо было осуждено судом в рамках разбирательства, не отвечающего требованиям Конвенции о справедливости, повторное судебное рассмотрение, возобновление разбирательства или пересмотр дела в соответствии с Конвенцией, в случае необходимости, в принципе представляют собой надлежащий способ устранения нарушения (см., например, Leonid Lazarenko v. Ukraine, no. 22313/04, § 65, 28 October 2010). В настоящем деле разбирательство касалось пересмотра уголовного дела заявителя после принятия Судом решения в пользу заявителя. Однако этот пересмотр, как было установлено выше, не соответствовал требованиям статьи 6. В таких условиях, Суд считает, что установление факта нарушения не является достаточной компенсацией в соответствии со статьей 41 Конвенции о компенсации нематериального вреда, понесенного заявителем. Принимая решение на справедливой основе, Суд присуждает заявителю 5000 евро в этой связи.
72. Кроме того, законодательство Украины предусматривает возможность повторного судебного разбирательства, если это необходимо. При таком повторном разбирательстве должны быть соблюдены материальные и процессуальные гарантии, закрепленные в статье 6 Конвенции, и должны в полной мере учитываться выводы Суда по настоящему делу и по делу Yaremenko (упомянуто выше).

B. Компенсация расходов и издержек

73. Заявитель также потребовал выплатить ему 4032 евро в качестве компенсации расходов и издержек, понесенных в национальных судах, и 6720 евро в качестве компенсации расходов и издержек, понесенных в Суде.
74. Правительство считает расходы, понесенные в национальных судах, не относящимися к делу, так как они касались возмещения за предыдущие нарушения. В то же время, они утверждали, что заявленная сумма за представительство заявителя в этом Суде является чрезмерной. Они считают, что требования в этой связи также должны быть отклонены.
75. В соответствии с прецедентным правом Суда, заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той мере, в какой было показано, что они действительно были понесены, были обязательными и разумными. В настоящем деле, на основании имеющихся в его распоряжении документов и упомянутых выше критериев, а также с учетом предоставленной заявителю оплаты юридической помощи, Суд считает разумным присудить ему 5000 евро в качестве компенсации всех расходов и издержек.

C. Пеня

76. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Объявляет остальную часть жалобы заявителя приемлемой;

2. Постановляет, что была нарушена статья 6 §§ 1 и 3 Конвенции;

3. Постановляет:
(a) государство-ответчик должно выплатить заявителю, в течение трех месяцев с даты, когда это решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, следующие суммы, в переводе в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:
(i) 5000 (пять тысяч) евро, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации нематериального вреда;
(ii) 5000 (пять тысяч) евро, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации расходов и издержек;
(b) с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в этот период с добавлением трех процентных пунктов;

4. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя относительно компенсации.
Составлено на английском языке и провозглашено в письменном виде 30 апреля 2015 года в соответствии с Правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.

Клаудиа Вестердийк Марк Виллиджер
Секретарь Председатель

коментарі: 0

Для того чтоб оставлять комментарии, вам нужно зарегистрироваться и/или войти под своим паролем

поширити інформацію