[i]В рассмотрении данного сообщения участвовали следующие члены Комитета: г-н Нисуке Андо, г-н Прафуллачандра Натварлал Бхагвати, г-н Морис Глеле Аханханзо, г-н Луис Хенкин, г-н Ахмед Тауфик Халиль, г-н Эккарт Кляйн, г-н Дэвид Крецмер, г-н Раджсумер Лаллах, г-жа Сесилия Медина Кирога, г-н Рафаэль Ривас Посада, сэр Найджел Родли, г-н Мартин Шейнин, г-н Иван Ширер, г-н Иполито Солари Иригойен и г-н Максуэлл Ялден. К настоящему документуприлагаются тексты четырех особых мнений членов Комитета г-на Нисуке Андо, г-на Прафуллачандра Натварлала Бхагвати, г-жи Сесилии Медины Кирога и г-на Рафаэля Риваса Посада.

на заседании 29 октября 2002 года

завершив рассмотрение сообщения № 726/1996, представленного в Комитет по правам человека от имени г-на Александра Желудкова в соответствии с Факультативным протоколом к Международному пакту о гражданских и политических правах,

Приняв во внимание всю письменную информацию, представленную автором сообщения и государством-ответчиком,

Постановляет следующее:

Мнение в соответствии статьей 5 § 4 Факультативного Протокола

1. Автором сообщения является г-жа Валентина Желудкова, украинская гражданка русского происхождения. Она представляет сообщение в интересах своего сына Александра Желудкова, украинского гражданина русского происхождения, который на момент представления сообщения находился в украинской тюрьме. Она утверждает, что ее сын является жертвой нарушения статей 2, 7, 9, 10 и 14 Международного пакта о гражданских и политических правах. Автор представлена адвокатом[i]

[i]Международный пакт о гражданских и политических правах вступил в силу для Украины 23 марта 1976 г., Факультативный Протокол - 25 октября 1991 г..

Факты в изложении автора

2. Автор утверждает, что ее сын был арестован 4 сентября 1992 года и ему, а также двум другим мужчинам было предъявлено обвинение в изнасиловании несовершеннолетней, 13-летней девушки H.K. Изнасилование, как утверждается, произошло 23 августа 1992 года. 28 марта 1994 года сын автора был осужден Орджоникидзевским районным судом г. Мариуполя и приговорен к семи годам лишения свободы. Его апелляция в Донецкий областной суд была отклонена 6 мая 1994 года. Его последующая апелляция в Верховный Суд Украины была отклонена 28 июня 1995.

Жалоба

3.1. Автор утверждает, что ее сын является жертвой нарушения статей 7 и 10 Пакта, поскольку в день его ареста и в другое время до суда он подвергался жестокому обращению и ввиду бесчеловечных условий содержания под стражей. По поводу первого, она заявляет, в частности, что 4 сентября 1992 года ее сын был доставлен в отделение милиции для допроса в качестве свидетеля по делу о краже. Она утверждает, что в отделении милиции несколько милиционеров жестоко избивали его металлическими предметами в течение многих часов. Ее сын указал на одного из участвовавших в избиении милиционеров – капитана милиции К., отца жертвы предполагаемого изнасилования. Кроме того, автор утверждает, что г-н К. заставил ее сына написать признание в изнасиловании. Она утверждает, что он отказался жаловаться на что-либо человеку в гражданской одежде, который впоследствии вошел в комнату для допросов, опасаясь, что снова будет избит, если будет жаловаться. Автор утверждает, что в результате избиения ее сын получил серьезные травмы, и заявляет, что он все еще находится в тяжелом состоянии. В частности, у него был серьезно поврежден левый глаз. Она не представила никаких медицинских доказательств, поскольку ее сын не имел доступа к своей медицинской карте. Тем не менее, она представила заключение врача учреждения, в котором содержится ее сын, в котором говорится, что он жаловался доктору на состояние своего глаза. Кроме того, она представила Комитету целый ряд медицинских документов, показывающих, что он находился в добром здравии до 1992 года.

3.2. Что касается, в частности, физического состояния г-на Желудкова во время нахождения под стражей и отсутствия медицинской помощи в учреждении, в котором он содержался, автор также утверждает, что ее сын в свое время получил отравление метаном, однако все ее попытки обеспечить ему медицинскую помощь пресекались. Что касается условий содержания в целом, автор утверждает, что учреждение переполнено, имеет место недостаток продуктов питания, медикаментов и других «предметов первой необходимости».

3.3. Автор также утверждает, что ее сын является жертвой нарушения статьи 9 § 2 и статьи 14 § 3, поскольку в течение первых 7 дней содержания под стражей после ареста ему не был обеспечен доступ к адвокату, а обвинения были ему предъявлены только через 50 дней после ареста.

3.4. Автор утверждает, что было нарушено право ее сына на справедливое судебное разбирательство, предусмотренное статьей 14 § 1. Автор повторяет, что ее сын написал признание под принуждением, а также что остальные доказательства против него были сфабрикованы, чтобы скрыть предыдущее преступление – ограбление его квартиры дочерью г-на К. (жертвой изнасилования) и другой женщиной. В отношении судебного разбирательства автор утверждает также, что ее сын был лишен возможности допросить свидетеля в суде.

3.5. Автор утверждает, что все имеющиеся внутренние средства правовой защиты были исчерпаны. Что касается осуждения и наказания за изнасилование она ссылается на судебное разбирательство и безуспешные апелляции, упомянутые в пункте 2 выше. Что касается избиения г-на Желудкова, представители автора утверждают, что они обращались в суд и следственные органы несколько раз между 1992 и 1994 годами, но правоохранительные органы отказали в возбуждении уголовного дела в отношении предполагаемых участников избиения. Копии их писем и ходатайств были направлены в Комитет.

Замечания государства-ответчика и комментарии автора

4.1. В своем заявлении от 21 апреля 1997 года государство-ответчик отвечает, что утверждения автора о том, что ее сын не участвовал в этом преступлении, что его допрос был проведен недопустимыми методами, что его несправедливо обвинили в совершении преступления и что следственные органыи суд нарушили его права, были рассмотрены и найдены необоснованными, что его преступные действия были правильно оценены и его наказание было определено с учетом общественной опасности преступления, а также информации о его характере.

4.2. В своем письме от 15 сентября 1997 автор не высказывает никаких дополнительных комментариев по поводу сообщения или по поводу замечаний государства-ответчика, и просит Комитет продолжить рассмотрение вопроса о приемлемости данного сообщения.

Решение о приемлемости

5.1. 7 марта 1999 года Комитет, действуя через свою Рабочую группу в соответствии со статьей 87 § 2 своего регламента, рассмотрел вопрос о приемлемости сообщения.

5.2. Комитет постановил в соответствии со статьей 5 § 2(а) Факультативного протокола, что этот вопрос не рассматривался в рамках другой международной процедуры. Кроме того, Комитет пришел к выводу, что автор исчерпала внутренние средства правовой защиты в значении статьи 5 § 2(б), Факультативного протокола.

5.3. Что касается утверждения автора о том, что ее сын был избит сотрудниками милиции после его ареста в сентябре 1992 года и его признание было сделано под принуждением, Комитет отметил, что, хотя обвинения не были явно опровергнуты государством-ответчиком, решение, вынесенное судом первой инстанции, показывает, что утверждения автора были рассмотрены судом, который признал их необоснованными. Что касается отказа органов прокуратуры в возбуждении уголовного дела в отношении предполагаемых участников избиения, Комитет отметил, что органы прокуратуры рассмотрели ходатайство автора и пришли к выводу, что нет никаких оснований для открытия уголовного дела. В отсутствие четких доказательств пристрастности или нарушений со стороны суда или прокуратуры, Комитет не в состоянии оценить качество рассмотрения и решает, что эта часть сообщения является неприемлемой в соответствии со статьей 2 Факультативного протокола.

5.4. Кроме того, Комитет пришел к выводу, что утверждение автора о нарушении статьи 14 на том основании, что доказательства против ее сына были сфабрикованы, также является неприемлемым в соответствии со статьей 2 Факультативного протокола, поскольку автор не обосновала утверждения о пристрастности или нарушениях, допущенных судом.

5.5. Что касается заявленного нарушения статьи 14 § 3 в связи с тем, что г-н Желудков был лишен возможности допросить свидетеля в ходе судебного разбирательства, Комитет отметил, что автор не поднимала этот вопрос в апелляции. В этой связи Комитет признал эту часть сообщения неприемлемой согласно статье 2 Факультативного протокола, поскольку автор не смогла в достаточной степени обосновать свое утверждение.

5.6. Комитет отмечает утверждение автора о том, что обвинение ее сыну было предъявлено только через 50 дней после ареста, и что он не предстал перед компетентным судебным органом в этот период. Комитет считает, что это может вызвать вопросы в соответствии с положениями статьи 9 §§ 2 и 3 и признал данное сообщение приемлемым в рамках этих положений.

5.7. Что касается заявленного нарушения статьи 10 § 1 в связи с условиями содержания под стражей в целом и отсутствием медицинской помощи в частности, Комитет принял к сведению утверждения автора о том, что ее сын не имел доступа к своей медицинской карте, и что государство-ответчик не опровергает утверждения автора по этому поводу. Комитет постановил, что данная жалоба обоснована достаточно, чтобы быть рассмотренной по существу.

5.8. 7 марта 1999 года Комитет по правам человека постановил на своей шестьдесят пятой сессии, что данное сообщение является приемлемым, поскольку оно может затрагивать вопросы в соответствии со статьей 9 §§ 2 и 3 и статьей 10 § 1 Пакта.

Замечания государства-ответчика по существу дела

6.1. В своих замечаниях по существу дела от 26 декабря 1999 года государство-ответчик информировало Комитет о том, что после принятия решения о приемлемости, прокуратура Украины провела расследование. Было установлено, что г-н Желудков был арестован 4 сентября 1992 года, а 7 сентября 1992 помещен в предварительное заключение в соответствии с решением прокуратуры. Обвинение г-ну Желудкову было предъявлено 14 сентября 1992 года, в течение 10-дневного срока, предусмотренного для предъявления обвинения после определения меры пресечения, как указано в статье 148 Уголовно-процессуального кодекса. Государство-ответчик утверждает, что, с учетом вышеизложенного, упомянутое в решении о приемлемости утверждение, что обвинение не было предъявлено г-ну Желудкову в течение 50 дней после ареста, не соответствует действительности.

6.2. Государство-ответчик утверждает, что решение о возбуждении уголовного дела против г-на Желудкова несколько раз проверялось прокуратурой. В ходе предварительного расследования и судебного разбирательства он содержался в следственном изоляторе г. Мариуполя. Его дело и медицинская карта указывают, что он поступил туда 14 сентября 1992 года и прошел медицинское обследование. Когда врачи спрашивали его о состоянии здоровья, он ответил, что он перенес болезнь Боткина (эпидемическую инфекционную желтуху) в 1983 году, ав 1986 был оперирован по поводу перфорации желудка с кровоизлиянием в правую часть грудной клетки.

По утверждению государства-ответчика, он никогда не жаловался на здоровье и не подавал официальную жалобу на избиение во время допроса. Медицинское освидетельствование показало, чтобы он находился в добром здравии. После помещения в следственный изолятор ему были выданы матрац, подушка, одеяло и простыни, а также столовые приборы и миска. Ему предоставили место для сна и обеспечили питанием в соответствии с принятыми стандартами. Во время своего пребывания в изоляторе с 14 сентября 1992 года по 27 мая 1994 года он не жаловался администрации на условия содержания, питание и медицинское обслуживание. Он не обращался за медицинской помощью до 2 февраля 1994, когда пожаловался на ухудшение зрения левого глаза. Врач диагностировал близорукость. Причина ухудшения зрения не упомянута в медицинской карте, и г-н Желудков не обращался к врачу по этому вопросу повторно.

6.3. Государство-участник ответчик утверждает, что с учетом прошедшего времени было невозможно определить, обращался ли г-н Желудков, его адвокат или его мать к администрации изолятора с просьбой выдать справку о состоянии здоровья г-на Желудкова или предоставить доступ к его медицинской карте. Тем не менее, в результате процедуры, инициированной его матерью, копия медицинского справки о состоянии здоровья г-на Желудкова, составленного 2 марта 1994 года по просьбе его адвоката и подписанного врачом изолятора, была обнаружена в материалах прокуратуры. Свидетельство гласит: «В ответ на Ваш запрос от 22 февраля 1994 года сообщаю, что г-н Желудков был зарегистрирован в медицинской части учреждения Ю-Я 312/98 14 ноября 1992 года. Он не подавал жалоб на состояние своего здоровья. Были выявлены внутренние кожные кровоизлияния в правой части грудной клетки. В соответствии с его историей болезни, в 1983 году он перенес болезнь Боткина, а в 1986 году ему была сделана операция. В настоящее время он жалуется на потерю зрения левого глаза. Мы не в состоянии определить уровень его близорукости». Государство-ответчик утверждает, что информация в справкеполностью соответствует содержанию медицинской карты, что опровергает доводы о том, что г-н Желудков не имел доступа к своей медицинской карте.

6.4. По запросу нынешнего адвоката г-на Желудкова о его состоянии здоровья было якобы назначено медицинское обследование. Он был направлен в межрегиональную тюремную больницу для диагностики последствий метанового отравления (1986)[i] , с вазомоторными головными болями, хронического бронхита, вегетативного астенического синдрома и потери зрения левого глаза. Он находился на обследовании в больнице с 31 октября по 14 ноября 1994 года и в течение этого периода он получал надлежащую медицинскую помощь. Он вышел из больницы с диагнозом: остаточный эффект от отравления углеводородом, токсическая энцефалопатия, умеренный астенический синдром и хронический бронхит в стадии ремиссии. Было рекомендовано проведение обследования невропатологом и терапевтом, и г-н Желудков был признан работоспособным.

[i]В результате несчастного случая на производстве.

6.5. Государство-ответчик далее утверждает, что во время пребывания в тюрьме с 27 мая 1994 года по 29 декабря 1998 года г-н Желудков несколько раз обращался к врачу по различным поводам[i], и подчеркивает, что ни разу между арестом и освобождением он не жаловался на отказ в оказании медицинской помощи и качество полученной медицинской помощи.

[i]Государство приводит разные причины посещения г-ном Желудковым врача: бронхит, перелом берцовой кости, общая слабость, боли в области груди, системные урологические проблемы и геморрой.

6.6. Таким образом, государство-ответчик приходит к выводу, что содержащуюся в решении о приемлемости информацию относительно неудовлетворительных условий содержания под стражей в следственном изоляторе г. Мариуполя до суда, неоказания медицинской помощи в местах, где г-н Желудков содержался во время следствия, и в тюрьме, а также отказа в доступе к его медицинской карте, следует считать недостаточно обоснованной.

Комментарии автора по поводу замечаний государства-ответчика

7.1. В своих замечаниях от 27 января 2001 года автор заявляет, что государство-ответчик в своих замечаниях не опровергло аргументы о том, что ее сын не предстал перед компетентным судебным органом в течение 50 дней после его ареста. Статья 148 Уголовно-процессуального кодекса не определяет сроки сообщения лицу о выдвинутых против него обвинениях[i]. Заявление государства-ответчика о том, что обвинение было предъявлено 14 сентября, не подтверждено документально, и, соответственно, неправдиво. Автор продолжает утверждать, что статья 155 Уголовно-процессуального кодекса предусматривает, что лицо не может содержаться в изоляторе временного содержания более трех дней, после чего оно должно быть переведено в следственный изолятор. Исключение составляют лишь случаи, когда СИЗО не существует или перевод невозможен из-за плохих дорожных условий. Однако, сын автора был задержан возле Мариуполя, где есть следственный изолятор. В заключение автор говорит, что условия содержания были плохими, поскольку изолятор временного содержания не предназначен для содержания в течение срока, превышающего 3 дня, а он находился там в течение 10 дней.

[i]Автор прилагает украинский текст закона. Статья 148, пункт 4 Уголовно-процессуального кодекса гласит: «В исключительных случаях, для лиц, подозреваемых в совершении преступления, решение о мере пресечения может быть принято до предъявления обвинения. В таких случаях обвинение должно быть предъявлено не позднее, чем через 10 дней с момента принятия решения о мере пресечения. Если обвинение не предъявлено в течение этого периода времени, мера пресечения должна быть отменена».

7.2. Автор утверждает, что в изолятор не были переданы те же медицинские документы, что имелись во время предварительного следствия. Поэтому она считает, что документы были утеряны. В этой документации якобы содержались выводы медицинской экспертизы, проведенной в связи с заявлением ее сына об избиении. Документы, связанные с состоянием его здоровья после отравления[i] , и другие документы, как утверждается, также отсутствуют. В результате, по мнению автора, ее сын был лишен адекватной медицинской помощи в эти периоды.

[i]Автор не уточняет тип отравления; она явно имеет в виду отравление ее сына метаном в 1986 году.

7.3. Автор прилагает копии документов, подтверждающих, что адвокат неоднократно и безуспешно просил предоставить ему доступ к медицинской карте[i] . По мнению автора, заявление государство-ответчика о невозможности определить, обращался ли г-н Желудков, его адвокат или его мать к администрации изолятора с просьбой выдать справку о состоянии здоровья г-на Желудкова или предоставить доступ к его медицинской карте, не выдерживает критики.

[i]Три отказа в адрес адвоката. Первый, от 31 октября 1994 года, был отказом администрации разрешить адвокату доступ к документации на том основании, что заключенный должен был в тот день быть переведен в межобластную больницу для обследования, и что его медицинская карта должна была быть отправлена вместе с ним. Второй документ, датированный 30 сентября 1994 года, является ответом из центра содержания под стражей, в котором говорится о невозможности предоставить доступ к медицинским записям, так как задержанный был переведен в тюрьму вместе с его документами, и указывается только имеющаяся в документах центра информация, что экспертная комиссия обследовала сына автора и пришла к выводу, что он покинул центр в добром здравии. В третьем отказе, от 5 января 1995 года, данном Министерством внутренних дел адвокату сына автора, поясняется, что Министерство внутренних дел не может разрешить доступ к медицинским записям, так как такое разрешение является прерогативой суда.

Вопросы и рассмотрение в Комитете по правам человека

8.1. Комитет по правам человека рассмотрел настоящее сообщение с учетом всей информации, представленной ему сторонами, как это предусмотрено статьей 5 § 1 Факультативного протокола.

8.2. Комитет должен решить, нарушило ли государство-ответчик права г-на Желудкова, предусмотренные статьей 9 §§ 2 и 3 и статьей 10 § 1 Пакта. Комитет принимает к сведению утверждение автора о том, что ее сын содержался под стражей в течение более чем 50 дней без предъявления ему обвинений и не предстал перед компетентным судебным органом в течение этого периода, а также что медицинская помощь была недостаточной и ему якобы было отказано в доступе к информации, содержащейся в его медицинской карте.

8.3. Комитет принимает к сведению представленную государством-ответчиком информацию, что после ареста г-на Желудкова 4 сентября 1992 года по подозрению в причастности к изнасилованию срок его содержания под стражей был продлен 7 сентября 1992 года по согласованию с компетентным прокурором Новоазовского района, а 14 сентября 1992 года ему было предъявлено обвинение, что произошло в пределах установленного законом 10-дневного периода. Комитет также принимает к сведению утверждения автора о том, что в течение 50 дней пребывания под стражей ее сын не был проинформирован о конкретных обвинениях против него и он не был доставлен к судье или к иному должностному лицу, уполномоченному осуществлять судебные функции в течение этого периода. Государство-ответчик не оспаривает, что г-н Желудков был доставлен в суд после его ареста по уголовному обвинению, но заявляет, что он был помещен в предварительное заключение по решению прокурора. Государство-ответчик не представило достаточной информации, подтверждающей, что прокурор имеет институциональную объективность и беспристрастность, необходимую, чтобы считать его «должностным лицом, уполномоченным осуществлять судебные функции», в значении статьи 9 § 3 Пакта. Поэтому Комитет считает, что государство-ответчик нарушило права автора, предусмотренные статьей 9 § 3 Пакта.

8.4. Что касается заявленного нарушения статьи 10 § 1 в связи с обращением с предполагаемой жертвой в заключении, в частности, его лечением и доступом к медицинским записям, Комитет принимает к сведению ответ государства-ответчика, в соответствии с которым г-н Желудков получил медицинскую помощь, прошел обследование и был госпитализирован во время своего пребывания в следственном изоляторе и в тюрьме и что 2 марта 1994 года по запросу была выдана медицинская справка на основании медицинских документов. Однако эти заявления не противоречат аргументам, выдвинутым от имени предполагаемой жертвы, что, несмотря на неоднократные просьбы, представители государства-ответчика отказывали ему в прямом доступе к актуальной медицинской документации. Комитет не в состоянии определить, какое значение имели бы эти медицинские записи для оценки условий содержания под стражей г-на Желудкова, в том числе качества предоставленной ему медицинской помощи. В отсутствие каких-либо объяснений такого отказа, Комитет считает, что утверждениям автора следует уделить должное внимание. Таким образом, в условиях настоящего сообщения, Комитет пришел к выводу, что неоднократные и необоснованные отказы в доступе к медицинской карте г-на Желудкова следует считать достаточным основанием для установления нарушения статьи 10 § 1 Пакта.

9. Комитет по правам человека, действуя в соответствии со статьей 5 § 4 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что предоставленные ему факты свидетельствуют о нарушении статьи 9 § 3 и статьи 10 § 1 Международного пакта о гражданских и политических правах.

10. Комитет считает, что г-н Желудков имеет право, в соответствии со статьей 2 § 3(а) Пакта на эффективное средство правовой защиты, включая компенсацию. Государству-ответчику следует предпринять эффективные меры для обеспечения того, чтобы подобные нарушения не повторялись в будущем, в частности, посредством принятия немедленных мер для того, чтобы решения о продлении срока содержания под стражей принимались органом, имеющим институциональную объективность и беспристрастность, необходимую, чтобы считать его «должностным лицом, уполномоченным осуществлять судебные функции», в значении статьи 9 § 3 Пакта.

11. Принимая во внимание, что, присоединившись к Факультативному протоколу, государство-ответчик признало компетенцию Комитета определять, имело ли место нарушение Пакта, и что в соответствии со статьей 2 Пакта государство ответчик обязалось гарантировать всем лицам, находящимся на его территории и под его юрисдикцией, права, декларированные в Пакте, и обеспечивать эффективные средства правовой защиты в случае установления факта нарушения, Комитет хотел бы получить от государства-ответчика в течение 90 дней информацию о мерах, принятых для реализации этих рекомендаций. Государству-ответчику также предлагается опубликовать соображения Комитета.

[Принято на английском, французском и испанском языках, текст на английском языке является оригиналом. Впоследствии будет издано также на арабском, китайском и русском языках в качестве части настоящего доклада]

Особое мнение члена Комитета г-на Nisuke Ando

Я согласен с выводом Комитета, что государство-ответчик нарушило права сына автора в соответствии со статьей 9 § 3, Пакта (8.3). Однако мне трудно согласиться с выводом Комитета о том, что неоднократные и необоснованные отказы в доступе к медицинской карте сына представляют собой нарушение статьи 10 § 1 Пакта.

Во-первых, государство-ответчик пояснило, что в результате процедуры, инициированной его матерью, по запросу его адвоката, была составлена медицинская справка свидетельство о состоянии здоровья сына, подписанная врачом изолятора, и что информация, содержащаяся в свидетельстве, в полной мере соответствует содержанию медицинской документации (6.3). С другой стороны, Комитет признает, что он не в состоянии определить значение этих медицинских записей для оценки условий содержания под стражей сына, в том числе качества предоставленной ему медицинской помощи(8.4).

Я считаю, что государство-ответчик должно было предоставить сыну доступ к его медицинской карте. Тем не менее, я не могу убедить себя, что отказ в доступе к медицинской документации как таковой представляет собой нарушение статьи 10 § 1 со стороны государства-ответчика в данном случае.

Nisuke Ando

Особое мнение члена Комитета г-на Mr. P.N. Bhagwati

Я имел возможность ознакомиться с мнением, выраженным большинством членов Комитета. Хотя я согласен с большинством, что имело место нарушение государством-ответчиком прав сына автора, предусмотренных статьей 9 § 3 Пакта, я не могу согласиться с выводом большинства, что неоднократные и необоснованные отказы в доступе к медицинской карте сына представляют собой нарушение статьи 10 § 1, Пакта.

Государство-ответчик в пункте 6.3 сообщения утверждает, что в результате процедуры, инициированной автором его матерью, копия медицинской справки о состоянии здоровья ее сыне, составленной 2 марта 1994 года, составленная по запросу адвоката и подписанная врачом изолятора, была ей предоставлена и что информация, содержащаяся в свидетельстве, полностью соответствовала содержанию медицинской документации. Это утверждение не отрицается и не оспаривается автором. В таких обстоятельствах трудно оценить и определить, какую еще информацию о здоровье или физическом состоянии ее сына могла получить автор, если бы она имела доступ к медицинской документации, и как отказ в таком доступе мог помешать ей установить нарушение прав ее сына по статье 10 § 1. Я считаю, что в любом случае отказ в доступе к медицинской карте не может сам по себе являться нарушением статьи 10 § 1, поскольку доступ к медицинской документации мог иметь целью лишь получение доказательств для установления нарушения статьи 10 § 1 и отказ предоставить доступ к таким доказательствам не может рассматриваться как нарушение этой статьи.

Таким образом, я не могу согласиться с большинством, что отказ в доступе к медицинской документации представляет собой нарушение статьи 10 § 1 Пакта.

P.N. Bhagwati

Особое мнение члена Комитета г-жи Cecilia Medina Quiroga

Я согласна с решением Комитета в данном случае, но не согласна с обоснованием в связи с нарушением статьи 10 § 1 Пакта, как оно изложено в пункте 8.4 соображений Комитета.

Я считаю, что обоснование Комитета чрезмерно ограничивает толкование статьи 10 § 1, связывая нарушение этого положения с возможным значением, который доступ предполагаемой жертвы к медицинской документации мог иметь для лечения, получаемого им в тюрьме, с целью оценить «условия содержания под стражей г-на Желудкова, в том числе качества предоставленной ему медицинской помощи».

Статья 10 § 1 требует от государств обращаться со всеми лицами, лишенными свободы, «гуманно и с уважением к достоинству, присущему человеческой личности». Это, на мой взгляд, означает, что государства обязаны уважать и защищать все права отдельных лиц, так как они отражают различные аспекты человеческого достоинства, защищаемые Пактом, даже в случае лиц, лишенных свободы. Таким образом, положение подразумевает обязанность уважения, которое включает все права человека, закрепленные в Пакте. Эта обязанность не затрагивает каких-либо прав или прав, отличных от права на личную свободу, когда они являются абсолютно неизбежным следствием лишения свободы, что иногда государство должно обосновать.

Право лица на доступ к его медицинской документации составляет часть права каждого человека на доступ к личной информации о нем. Государство никак не обосновало свой отказ в доступе, и сам отказ в просьбе жертвы о доступе к его медицинской карте составляет, таким образом, нарушение обязательства государства уважать право любого лица на «гуманное обращение и уважение к достоинству, присущему человеческой личности», независимо от того мог ли иметь отказ значение для лечения жертвы.

Cecilia Medina Quiroga

Особое мнение члена Комитета г-на Rafael Rivas Posada

Я согласен с пунктом 8.3 этого решения, в котором делается вывод, что государство-ответчик нарушило права сына автора по статьей 9 § 3 Международного пакта о гражданских и политических правах, но я не согласен с частью пункта 8.4 этого решения, которая гласит, что отказ в доступе к медицинской карте г-на Желудкова является достаточным основанием для установления нарушения статьи 10 § 1 Пакта.

Во-первых, я не считаю, что жалоба автора на то, что власти скрывали медицинские документы ее сына, о доступе к которым, по ее словам, просили несколько раз, является достаточно обоснованной. Действительно, дважды, 30 сентября и 31 октября 1994 года власти отвечали, что не имеют возможности предоставить эти документы: в первый раз потому, что задержанный был переведен в тюрьму вместе с его документами, а во второй раз потому, что в тот день задержанный был доставлен в больницу для обследования и его медицинская карта была, таким образом, необходима там. Третий ответ на запрос автора, из Министерства внутренних дел, гласил, что такое разрешение является прерогативой суда. На первый взгляд, ни один из этих ответов не представляется необоснованным. Кроме того, было выдано медицинское заключение от 2 марта 1994 года, в котором, по утверждению властей, содержались сведения, соответствующие медицинской карте. Это утверждение государства-ответчика не опровергается автором, которая не заявляет в своей жалобе, что ее сыну был причинен вред из-за того, что он не имел в своем распоряжении медицинской документации, в существовании которой в любой момент времени мы не можем быть абсолютно уверены.

Во-вторых, медицинские или клинические записи являются лишь вспомогательным средством или инструментом при лечении, которое должно проводиться на их основе. Эти документы являются не самоцелью, а средством достижения результата, а именно, сохранения или восстановления здоровья.

В данном случае, государство-ответчик утверждает, что г-ну Желудкову была оказана надлежащая медицинская помощь, а в пункте 8.4 Комитет не упоминает отсутствие медицинской помощи в качестве основания для нарушения статьи 10 § 1 Пакта, ссылаясь только на отказ в доступе к медицинской документации. Я считаю нелогичным утверждать, что отказ предоставить документы, предположительно содержащие медицинские сведения, якобы необходимые для лечения задержанного, представляет собой нарушение Пакта, и в то же время косвенно признавать, что медицинская помощь была адекватной, поскольку автор не основывает свою жалобу на этом аспекте.

И последнее, но не по значению, поскольку это соображение является ключевым моментом данного особого мнения, даже если доступ к медицинской документации не был связан с качеством оказанной задержанному медицинской помощи, я не согласен, что статья 10 § 1 Пакта должна толковаться столь широко. Вывод о том, что отказ в доступе к медицинским записям лицу, лишенному свободы, при наличии доказательств такого отказа представляет собой «бесчеловечное» обращение и идет вразрез с «уважением достоинства, присущего человеческой личности», выходит за рамки данного пункта и грозит подорвать основной принцип, который должен иметь приоритет перед надуманными интерпретациями.

По изложенным причинам, я не согласен с той частью пункта 9 мнения № 726/1996, в котором утверждается, что статья 10 § 1 Пакта была нарушена государством-ответчиком.

5 ноября 2002 г.

Rafael Rivas Posada

поширити інформацію