Решение Комитета по правам человека в соответствии с Факультативным протоколом к Международному пакту о гражданских и политических правах относительно

Сообщения № 915/2000

Представлено: г-жой Дармон Султановой (представлена адвокатом)

 Предполагаемая жертва: автор сообщения, ее ныне покойные сыновья Уйгун и Ойбек Рузметовы и муж Собир Рузметов

Государство участник: Узбекистан

Дата принятия Соображений: 30 марта 2006 года

1.1. Автором сообщения является Дармон Султанова, гражданка Узбекистана, 1945 года рождения. Она представляет сообщение от себя, от имени своих сыновей Уйгуна и Ойбека Рузметовых, также граждан Узбекистана соответственно 1970 и 1965 годов рождения. Ее сыновья были приговорены к смертной казни решениями Ташкентского областного суда от 24 июля 1999 года (Уйгун) и 29 июля 1999 года (Ойбек). После обжалования приговоров Верховный суд Республики Узбекистан 20 сентября 1999 года оставил их в силе. На момент представления сообщения автору не было известно о местонахождении сыновей. Г-жа Султанова действует также от имени своего мужа Собира Рузметова, гражданина Узбекистана, 1935 года рождения, который на момент представления сообщения отбывал пятилетний срок заключения в колонии УЮА 64/61 в городе Карши Сурхандарьинской области по приговору Хазараспского районного суда от 28 мая 1999 года, оставленного в силе после обжалования решения от 2 ноября 1999 года (суд не назван). Г-жа Султанова утверждает, что она стала жертвой нарушения Узбекистаном статьи 9 и - в свете казни ее сыновей - статьи 7 Международного пакта о гражданских и политических правах[1]. Она далее утверждает, что ее сыновья стали жертвами нарушения Узбекистаном статей 7; 9; 14, пункты 1, 2, 3 b), d), e) и g); и - в свете их казни - статьи 6. Она также утверждает, что ее муж является жертвой нарушения статей 9; 10, пункт 1; и 14, пункты 1, 2, 3 b), d), e) и g). Автор представлен адвокатом.

1.2. В соответствии с правилом 92 (прежним правилом 86) своих правил процедуры Комитет, действуя через своего Специального докладчика по новым сообщениям, 22 февраля 2000 года обратился к государству-участнику с просьбой не приводить в исполнение смертный приговор в отношении Уйгуна и Ойбека Рузметовых, пока их дело рассматривается Комитетом. Эта просьба в рамках временных мер защиты была направлена повторно 17 декабря 2002 года. Никакого ответа от государства-участника не последовало.

1.3. Письмом от 14 октября 2003 года автор информировала Комитет о том, что после неоднократных обращений к властям с просьбой сообщить местонахождение ее сыновей письмом Ташкентского областного суда от 13 июня 2000 года ее уведомили, что Уйгун и Ойбек Рузметовы были казнены 29 сентября 1999 года (т.е. до получения Комитетом сообщения)[2]. Она указывает, тем не менее, что информация, полученная от Ташкентского областного суда, противоречит сведениям, которые были получены ею на неопределенную дату от Юнусабадского районного отдела записи актов гражданского состояния (ЗАГС) - ведомства, отвечающего за регистрацию факта смерти граждан, и которые подтверждают, что в период 1999-2000 годов никаких официальных данных о смерти Уйгуна и Ойбека Рузметовых не поступало.

Факты в изложении автора

2.1. В полночь 28 декабря 1998 года пять сотрудников прокуратуры Хазараспского района и районного отдела внутренних дел в сопровождении нескольких милиционеров ворвались в дом автора в Хазараспе. В присутствии двух понятых они произвели тщательный обыск без предъявления ордера. В ответ на требование автора предъявить ордер на обыск сотрудник отдела внутренних дел стал допрашивать ее о ее религиозных убеждениях и выяснять местонахождение ее сыновей, которые на тот момент находились в Питнаке, что примерно в 20 км от Хазараспа. Был составлен протокол о том, что обыск ничего не дал. Протокол был составлен в двух экземплярах, один из которых был вручен автору. В доме был оставлен караул из шести милиционеров. В 5 часов утра 29 декабря 1998 года один из них, г-н Бозбеков, вошел в одну из комнат и положил три патрона в пустой кувшин. В полночь 30 декабря 1998 года сотрудники милиции, вооруженные автоматами, ворвались в жилище автора в сопровождении прокурора и начальника милиции и произвели еще один обыск, на этот раз с предъявлением ордера. В этот раз они нашли в пустом кувшине три патрона, запрещенную религиозную литературу и упаковку наркотиков. Был составлен протокол, но автору, несмотря на ее неоднократные просьбы, копию протокола не выдали. По заявлению автора, выдвинутые впоследствии против ее сыновей и мужа обвинения частично основывались на материальных доказательствах, найденных в ходе второго обыска. В ходе обысков из дома был изъят ряд личных вещей. Согласно автору, в период с 28 декабря 1998 года по 6 февраля 1999 года в ее доме проживали семь милиционеров. На протяжении всего этого периода всем членам семьи угрожали расправой, и им не разрешалось передвигаться без сопровождения милиционера. Никому из членов семьи не разрешалось покидать дом или пользоваться телефоном.

2.2. Уйгун и Ойбек Рузметовы были арестованы 1 января 1999 года, а их отец Собир Рузметов 2 января 1999 года в их квартире в Питнаке на основании ордеров, выданных прокурором города Хазарасп. Уйгуну и Ойбеку Рузметовым были предъявлены обвинения по следующим статьям: а) попытка совершения государственного переворота; b) попытка насильственного изменения конституционного строя; с) установление исламистского фундаменталистского режима; d) организация движения «джихадистов»; и e) убийство с отягчающими обстоятельствами. Собиру Рузметову были предъявлены обвинения в незаконном хранении оружия и наркотиков без цели реализации. По словам автора, во время нахождения под стражей в подвале отдела внутренних дел города Ургенча ее сыновья подвергались пыткам со стороны сотрудников милиции в целях получения самооговаривающих «признаний». Заявляется, что их избивали кулаками, ногами, дубинками, насиловали, подвешивали к потолку с завязанными за спиной руками, с силой бросали на цементный пол, им угрожали изнасиловать их жен и арестовать родителей.

2.3. Заявляется, что в 19.00 5 января 1999 года г-же Султановой было приказано явиться с вещами и продуктами из дома для посещения своего мужа, Собира Рузметова, в тюрьме в Ургенче. Ее доставили к начальнику Службы национальной безопасности Ургенча, который позволил себе оскорбительные выпады в ее адрес. Затем ее отвели в подвальное помещение отдела внутренних дел Ургенчи, где на нее надели наручники и поместили в одиночную камеру. Ее полностью раздели, и в таком виде она затем предстала по распоряжению начальника городского отдела Службы национальной безопасности по городу Ургенчу перед двумя-тремя юношами, среди которых был ее сын. Она утверждает, что с трудом узнала Уйгуна, тело которого было покрыто ссадинами и носило явные следы пыток.

2.4. Ранним утром 6 февраля 1999 года семь сотрудников милиции ворвались в дом автора и причинили значительный материальный ущерб. Она направила порядка ста жалоб с просьбой провести расследование этих фактов прокурору города Хазарасп, в областную прокуратуру, президенту Узбекистана, министру внутренних дел и председателю Верховного суда. По свидетельству автора, ни по одному из ходатайств не было проведено расследования.

2.5. Автор утверждает, что ее не известили о дате слушания по делу ее сыновей. В результате она не могла нанять независимого адвоката для их защиты в суде, и они были представлены государственным защитником. Случайно прослышав 12 июня 1999 года о том, что в Ташкентском областном суде слушается дело, по которому проходят ее сыновья и еще шесть обвиняемых, она явилась в суд и была допущена к присутствию на суде 12, 13 и 14 июня 1999 года. По ее утверждению, в последующие дни в присутствии ей было отказано. Автор утверждает, что слушание по делу ее сыновей в основном проходило при закрытых дверях и что никого из свидетелей, даже свидетелей обвинения, в зале суда не было, несмотря на многочисленные просьбы со стороны всех проходящих по делу лиц. Автор добавляет, что председательствующий судья вел дело с обвинительным уклоном.

2.6. В ходе слушания 13 июля 1999 года Уйгун и Ойбек Рузметовы показали, что признания вины были получены у них под принуждением, и рассказали о пытках, которым они были подвергнуты. Уйгун заявил, что ему в карман был подброшен пистолет, 12 патронов и наркотики и что он подписал бланк с признанием своей «вины» только после того, как ему показали раздетую донага мать и пригрозили, что его жену изнасилуют, если он не подпишет признание. Они также утверждали, что их допрашивали в подвальном помещении здания Службы национальной безопасности в Ташкенте в отсутствие адвоката и с применением пыток. Ойбек Рузметов, как утверждается, после допросов не мог передвигаться без посторонней помощи. Уйгун и Ойбек также показали, что в ходе следствия им было отказано в общении с адвокатом по их выбору. Утверждается, что суд не принял к сведению ни одного из их показаний, но допустил доказательства, полученные с помощью пыток и в отсутствие адвоката по выбору сыновей автора сообщения.

2.7. 24 июля 1999 года Ташкентский областной суд приговорил пятерых из восьми проходящих по делу лиц, включая Уйгуна и Ойбека Рузметовых, к смертной казни. Суд пришел к заключению, что Ойбек Рузметов в 1995 году создал вооруженную группу с целью грабежей и добывания денег для приобретения оружия и установления исламистского режима, основанного на ваххабитской идеологии. Он также пришел к выводу, что Ойбек Рузметов и другие члены группы, включая Уйгуна Рузметова, создали в поселке Бурчмулла Ташкентской области штаб по подготовке взрыва водохранилища. Суд счел Уйгуна Рузметова виновным в нарушении многочисленных статей Уголовного кодекса, в том числе о незаконной организации собраний или религиозных организаций; контрабанде; незаконном хранении оружия, боеприпасов, взрывчатых материалов или взрывных устройств; умышленном убийстве; и производстве или распространении материалов, угрожающих общественной безопасности и общественному порядку. Ойбек Рузметов был признан виновным в нарушении аналогичных статей Уголовного кодекса, а также в попытке насильственного изменения конституционного строя Республики Узбекистан и саботаже. После обжалования Верховный суд 20 сентября 1999 года оставил в силе смертный приговор. Обжалование этого решения в министерстве юстиции с просьбой о пересмотре дела закончилось безрезультатно, и 7 октября1999 года в пересмотре было отказано. Автор утверждает, что соответственно 20 марта и 5 сентября 2000 года в канцелярию президента страны были поданы прошения о помиловании ее сыновей.

2.8. Утверждается, что 24 июля 1999 года в нарушение статьи 137 Уголовно-процессуального кодекса Узбекистана родственникам Уйгуна и Ойбека Рузметовых, включая автора, было отказано в свидании с осужденными и в переписке. Автор утверждает, что на всем протяжении нахождения ее сыновей под стражей ей было позволено встретиться с ними лишь дважды – 1 августа и 23 сентября 1999 года. Их защитнику, нанятому автором, было дважды отказано в общении с ними в тюрьме после вынесения смертного приговора.

2.9. 28 мая 1999 года муж автора был приговорен районным судом Хазараспа к пяти годам тюремного заключения. Автор утверждает, что ее муж также подвергался пыткам в тюрьме, в результате чего он был доставлен в суд 28 мая 1999 года на носилках. Автор утверждает, что ей не удалось присутствовать на слушании дела ее мужа, которое продолжалось не более двух часов; слушание дела ее мужа проходило в отсутствие защитника, и ему было отказано в опросе свидетелей и рассмотрении доказательств в суде. По мнению автора, доказательства против ее мужа были сфабрикованы. Она утверждает, что Собир Рузметов не попал под амнистию после вынесения ему приговора якобы из-за нарушения им правил тюремного распорядка.

2.10 По утверждению автора, в 2000 и 2001 годах сотрудники Хазараспского РОВД продолжали регулярно проводить обыски и допросы и преследовать самого автора и членов ее семьи. 1 апреля 2001 года автора, ее дочь в наручниках и трех внуков перевезли на другую их квартиру в Питнаке, где они затем подверглись оскорблениям со стороны сотрудников ОВД города Питнака. 4 апреля 2001 года начальник ОВД города Питнака отделения министерства нанес оскорбление автору, приказал ей снять головной платок и пригрозил тюрьмой.

Жалоба

3.1. Автор утверждает, что лишение ее свободы лицами, находившимися при исполнении служебных обязанностей, в период с 28 декабря 1998 года по 6 февраля 1999 года без предъявления обвинений, и последующий отказ государства расследовать эти действия являются нарушениями статьи 9 Пакта. Как представляется, эти факты дают основание говорить о нарушении также статей 7 и 17, хотя сама автор не ссылалась на эти положения.

3.2. Автор утверждает, что она стала жертвой нарушения статьи 7 в связи с казнью ее сыновей, о которой она была информирована лишь после ее совершения.

3.3. Автор утверждает, что обвинения против ее сыновей были сфабрикованы и что арест ее сыновей по ордерам прокурора, их содержание под стражей в течение семи месяцев без судебного надзора, а также обращение с ними в тюрьме и в ходе слушания подпадают под нарушения статей 6, 7, 9, 14, пункты 1, 2, 3 b), d), е) и g).

3.4. Автор утверждает, что обвинения против ее мужа были также сфабрикованы и что арест ее мужа и обращение с ним в тюрьме и в ходе слушания подпадают под нарушение статей 9, 10, пункт 1, и 14: пункты 1, 2, 3 b), d), е) и g).

3.5. В заключение автор утверждает, что государство-участник казнило ее сыновей вопреки просьбе о применении временных мер защиты, адресованной государству-участнику от имени Комитета. Она утверждает, что государство-участник сфальсифицировало официальные записи регистрации смертей, с тем чтобы дата казни ее сыновей предшествовала дате регистрации сообщения и просьбы о принятии временных мер. В этом отношении она указывает на разночтение между протоколами Ташкентского областного суда и документами Юнусабадского районного отдела записи актов гражданского состояния (ЗАГС) (см. пункты 1.3 и 2.9 выше). Она отмечает, что письмо Ташкентского областного суда было направлено ей спустя почти 10 месяцев после даты якобы совершенной казни, но после того, как государству-участнику была направлена просьба о применении временных мер защиты. Утверждается, что это является нарушением государством- участником обязательств по Факультативному протоколу.

Замечания государства-участника относительно приемлемости и существа сообщения

4. Вербальными нотами от 22 февраля 2000 года, 20 февраля и 25 июля 2001 года и 17 декабря 2002 года государству-участнику было предложено представить Комитету информацию о приемлемости сообщения и по существу дела. 19 декабря 2003 года государство-участник сообщило, что по делу Уйгуна и Ойбека Рузметовых было проведено судебное разбирательство и 29 июня 1999 года Ташкентский областной суд признал их виновными в совершении ряда преступлений, предусмотренных Уголовным кодексом Узбекистана. Оба были приговорены к смертной казни, и их приговоры были оставлены в силе решением Верховного суда от 20 сентября 1999 года. Государство-участник представляет перечень всех уголовных преступлений, в совершении которых были признаны виновными Уйгун и Ойбек Рузметовы. Оно утверждает, что суд правильно квалифицировал их действия и вынес им справедливые приговоры с учетом «общественно опасного характера» совершенных ими преступлений.

Вопросы и процедура их рассмотрения в Комитете

Предполагаемое нарушение Факультативного протокола

5.1. Комитет принял к сведению утверждение автора о том, что государство-участник нарушило свои обязательства по Факультативному протоколу, казнив ее сыновей, несмотря на то, что в Комитет было направлено сообщение и 22 февраля 2000 года им была направлена просьба о применении временных мер. Просьба о применении временных мер была оставлена государством- участником без ответа, и не было дано никаких объяснений по поводу утверждения (см. пункт 3.5), что сыновья автора были казнены после регистрации сообщения Комитетом и после направления государству-участнику просьбы о применении временных мер защиты. По утверждению автора, государство-участник сфальсифицировало протокол о смерти, с тем чтобы дата казни ее сыновей предшествовала дате регистрации сообщения и направления просьбы о применении временных мер защиты.

5.2. Комитет напоминает[3], что, присоединившись к Факультативному протоколу, государство – участник Пакта признает компетенцию Комитета принимать и рассматривать сообщения от отдельных лиц, утверждающих, что они стали жертвами нарушения какого-либо из прав, изложенных в Пакте (преамбула и статья 1). Присоединение государства к Протоколу подразумевает его готовность добросовестно сотрудничать с Комитетом, с тем чтобы позволить ему рассматривать такие сообщения и после рассмотрения сообщать свои соображения соответствующему государству- участнику и лицу (пункты 1 и 4 статьи 5). Комитет далее напоминает, что временные меры на основании правила 92 правил процедуры Комитета имеют важнейшее значение для роли Комитета по Протоколу. Пренебрежение этим правилом, особенно в форме непоправимых мер, таких, каким в данном случае является казнь заявляемых жертв, подрывает защиту предусмотренных в Пакте прав посредством Факультативного протокола[4].

5.3. В своей предыдущей правовой практике Комитет уже поднимал вопрос о государстве- участнике, действующем в нарушение своих обязательств по Факультативному протоколу, казнив лицо, от имени которого Комитету было представлено сообщение, не только в контексте ясно выраженной Комитетом просьбы о применении внутренних мер защиты, но также и в контексте необратимого характера смертной казни. Ввиду того, что государство-участник не продемонстрировало добросовестного сотрудничества с Комитетом в вопросе временных мер, несмотря на неоднократные просьбы и в отсутствие какого-либо ответа на утверждение, что сыновья автора были казнены после регистрации сообщения Комитетом и после того, как государству- участнику была направлена просьба о применении временных мер, Комитет считает, что факты, представленные автором, свидетельствуют о нарушении Факультативного протокола.

Рассмотрение вопроса о приемлемости

6.1 До рассмотрения любой жалобы, содержащейся в каком-либо сообщении, Комитет по правам человека должен в соответствии с правилом 93 правил процедуры принять решение о том, является ли данное сообщение приемлемым согласно Факультативному протоколу к Пакту.

6.2. В первую очередь Комитет отмечает, что автор не представила никаких доказательств того, что она уполномочена действовать от имени своего мужа, несмотря на тот факт, что к моменту рассмотрения сообщения Комитетом он уже должен был отбыть свой срок. Она также не обосновала причины, по которым жертва не может представить сообщение от своего имени. Исходя из обстоятельств дела и ввиду отсутствия доверенности или других документальных доказательств, удостоверяющих право автора действовать от имени своего мужа, Комитет вынужден заключить, что применительно к ее мужу автор не вправе ссылаться на положения статьи 1 Факультативного протокола[5].

6.3. Согласно требованиям пункта 2 а) статьи 5 Факультативного протокола Комитет удостоверился в том, что этот вопрос не рассматривается в соответствии с другой процедурой международного разбирательства или урегулирования. Что касается исчерпания внутренних средств правовой защиты, то Комитет отмечает, что в соответствии с информацией, представленной автором, все имеющиеся внутренние средства правовой защиты были исчерпаны. В отсутствие какой-либо надлежащей информации от государства-участника Комитет считает, что в отношении автора и ее сыновей были соблюдены требования пункта 2 b) статьи 5 Факультативного протокола.

6.4. Комитет не видит препятствий для признания приемлемости жалоб автора по статьям 7; 9 и 17 в отношении ее самой; статьям 6; 7; 9 и 14, пункты 1, 2, 3 b), d), е) и g), - в отношении ее сыновей, и он приступает к рассмотрению дела по существу.

Рассмотрение сообщения по существу

7.1. Комитет по правам человека рассмотрел сообщение с учетом всей представленной ему сторонами информации, как это предусмотрено в пункте 1 статьи 5 Факультативного протокола. Он отмечает, что, хотя государство-участник прокомментировало дела сыновей автора и вынесенный им приговор, оно не представило никакой информации относительно жалоб автора по поводу ее самой и ее сыновей. В отсутствие какой-либо предметной информации от государства-участника Комитет обязан придавать должное значение утверждениям автора в тех случаях, когда они надлежащим образом обоснованы.

7.2. Комитет принимает к сведению описание автором пыток, которым были подвергнуты ее сыновья с целью получения от них признания своей вины (см. пункты 2.2, 2.3 и 2.6 выше). Автор идентифицировала лиц, которые, как утверждается, участвовали в этих актах. В материале, представленном автором, также говорится о том, что жалобы на пытки были доведены до сведения властей самими жертвами, но они были проигнорированы. В этих обстоятельствах и в отсутствие каких-либо предметных объяснений со стороны государства-участника Комитет обязан придавать должное значение ее утверждениям, в частности о том, что власти государства-участника не выполнили надлежащим образом своих обязательств по расследованию жалоб о пытках. Комитет считает, что представленные факты свидетельствуют о нарушении статьи 7 в отношении сыновей автора.

7.3. Что касается заявления о нарушении прав сыновей автора по пункту 3 g) статьи 14 в связи с тем, что их принудили к подписанию признания, то Комитет должен исходить из принципов, лежащих в основе этой гарантии. Комитет ссылается на свою прежнюю практику, в соответствии с которой формулировку пункта 3 g) статьи 14 о том, что никто не должен «быть принужденным к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным», необходимо толковать в смысле отсутствия какого-либо прямого или косвенного физического или психологического принуждения со стороны следственных органов по отношению к обвиняемым с целью получения признания вины[6]. По мнению Комитета, этот принцип предполагает, что именно обвинение должно доказывать, что признание было получено без принуждения. Однако Комитет отмечает, что в этом деле бремя доказательства добровольности признания лежало на обвиняемых. Комитет отмечает, что Ташкентский областной суд и Верховный суд оставили без внимания жалобы сыновей автора на пытки. По этой причине Комитет приходит к выводу, что государство-участник нарушило пункты 2 и 3 g) статьи 14.

7.4. Что касается утверждений автора, что ее сыновьям было отказано в доступе к защитнику по их выбору на этапе досудебного расследования и в ходе слушания дела, то Комитет также принимает к сведению утверждение автора о том, что она не была поставлена в известность о дате слушания дела, по которому проходили ее сыновья, и поэтому не могла нанять независимого адвоката для защиты в суде. Их защитнику, который впоследствии был нанят автором, дважды было отказано в общении с подзащитными после того, как им был вынесен смертный приговор. Комитет ссылается на свою практику, согласно которой юридическая помощь должна, безусловно, предоставляться на всех этапах уголовного процесса, особенно в делах о преступлениях, караемых смертной казнью[7]. Исходя из обстоятельств этого дела и в отсутствие предметных объяснений со стороны государства- участника Комитет считает, что предоставленная правовая помощь не отвечала необходимым критериям эффективности. С учетом этого информация, представленная Комитету, свидетельствует о нарушении пункта 3 b) и d) статьи 14.

7.5. Комитет принимает к сведению заявление автора о том, что суд над ее сыновьями был несправедливым, поскольку суд в своих действиях отходил от принципов объективности и непредвзятости (пункты 2.5 и 2.6 выше). Он также принимает к сведению утверждение автора о том, что суд над ее сыновьями в основном проходил при закрытых дверях и что в зале суда не было никого из свидетелей, несмотря на неоднократные просьбы со стороны восьми лиц, проходивших по делу, включая Уйгуна и Ойбека Рузметовых. Судья отказал в удовлетворении этих просьб без объяснения причин. В отсутствие какой-либо информации от государства-участника Комитет приходит к выводу, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении пунктов 1 и 3 е) статьи 14 Пакта.

7.6. Комитет ссылается на свою правовую практику[8], согласно которой внесение смертного приговора по завершении слушаний, в ходе которых не соблюдались положения Пакта, является нарушением статьи 6 Пакта. В данном деле смертные приговоры Уйгуну и Ойбеку Рузметовым были вынесены в нарушение их права на справедливое разбирательство, предусмотренное статьей 14 Пакта, и, таким образом, они являются нарушением статьи 6.

7.7. Комитет принимает к сведению информацию, что помещение под стражу сыновей автора было санкционировано государственным прокурором, и на этом был исчерпан судебный контроль над законностью их содержания под стражей вплоть до того, когда они предстали перед судом, и им был вынесен приговор 24 июля 1999 года (Уйгун) и 29 июля 1999 года (Ойбек). Комитет отмечает, что цель пункта 3 статьи 9 заключается в обеспечении судебного контроля над содержанием в тюрьме лица, которому предъявлено обвинение в совершении уголовного преступления, и напоминает о том, что обязательным элементом надлежащего исполнения судебной власти является проведение разбирательства по соответствующему делу независимым, объективным и беспристрастным судом[9]. С учетом обстоятельств этого дела у Комитета есть сомнения в том, что государственного прокурора можно считать лицом, обладающим институционной объективностью и непредвзятостью, необходимыми для того, чтобы он был квалифицирован как «должностное лицо, которому принадлежит по закону право осуществлять судебную власть» по смыслу пункта 3 статьи 9. В этой связи Комитет считает, что было допущено нарушение этого положения.

7.8. Комитет рассмотрел подробную жалобу автора на то, что в период с 28 декабря 1998 года по 6 февраля 1999 года она была лишена свободы лицами, находившимися при исполнении служебных обязанностей, без предъявления обвинений и без последующего расследования этих действий со стороны государства-участника. Комитет напоминает о том, что пункт 1 статьи 9 распространяется на все формы лишения свободы[10], и считает, что с учетом указанных выше обстоятельств и отсутствия надлежащих объяснений со стороны государства-участника представленные факты следует квалифицировать как незаконное лишение свободы в нарушение пункта 1 статьи 9.

7.9. Комитет считает, что в отсутствие какого-либо объяснения со стороны государства-участника проведение обыска в доме автора без соответствующей санкции 28 декабря 1998 года (пункт 2.1 выше) является нарушением статьи 17.

7.10. Комитет принял к сведению жалобу автора на то, что власти государства-участника игнорировали ее просьбы предоставить информацию и систематически отказывались сообщать какие-либо подробности о положении или местонахождении ее сыновей. Комитет понимает долговременное страдание и психический стресс, причиненные автору как матери приговоренных к смертной казни лиц, как результат постоянного неведения об обстоятельствах, предшествовавших их казни, а также месте их захоронения. Комитет считает, что обстановка полной секретности в отношении даты казни и места захоронения равноценна запугиванию или наказанию родственников, поскольку их намеренно оставляют в состоянии неопределенности и психических страданий. Комитет считает, что первоначальный отказ властей уведомить автора о планируемой дате казни ее сыновей представляет собой бесчеловечное обращение с автором в нарушение статьи 7 Пакта[11].

7.11. Комитет считает, что в отсутствие каких-либо объяснений со стороны государства-участника тот факт, что автора заставили предстать перед ее сыном Уйгуном в наручниках и без одежды 5 января 1999 года (пункт 2.3 выше) сам по себе является бесчеловечным и унижающим достоинство обращением, запрещенным статьей 7, и квалифицируется как нарушение этой статьи.

8. Комитет по правам человека, действуя в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что представленные ему факты свидетельствуют о нарушении:

                    а) прав Уйгуна и Ойбека Рузметовых по статьям 6; 7; 9, пункт 3; 14, пункты 1, 2, 3 b), d), е) и g);

                    и прав автора по статьям 7, 9, пункт 1; и 17.

9. В соответствии с пунктом 3 а) статьи 2 Пакта государство-участник обязано предоставить автору эффективные средства правовой защиты, включая информацию о месте захоронения ее сыновей, и компенсацию за перенесенные ею душевные страдания. Государство-участник обязано также предотвратить рецидивы таких нарушений в будущем.

10. С учетом того, что, присоединившись к Факультативному протоколу, государство-участник признало компетенцию Комитета выносить решения по факту наличия или отсутствия нарушений Пакта и что согласно статье 2 Пакта государство-участник обязано гарантировать всем находящимся на его территории и под его юрисдикцией лицам признаваемые в Пакте права и обеспечивать им эффективные средства правовой защиты в случае установления факта нарушения, Комитет хотел бы получить от государства-участника в течение 90 дней информацию о принятых им мерах во исполнение настоящих Соображений, сформулированных Комитетом. Кроме того, государству- участнику предлагается обеспечить публикацию текста Соображений Комитета.

[1]Факультативный протокол вступил в силу для государства-участника 28 сентября 1995 года (присоединение).

[2]Сообщение было получено 7 февраля 2000 года.

 [3]Пиандионг и др. против Филиппин, сообщение № 869/1999, пункт 5.1, Соображения, принятые 19 октября 2000 года, Халилов против Таджикистана, сообщение № 973/2001, Соображения, принятые 30 марта 2005 года, пункт 4.1, Саидов против Таджикистана, сообщение № 964/2001, Соображения, принятые 8 июля 2004 года, пункт 4.1.

[4]Вайс против Австрии, сообщение № 1086/2002, пункт 6.4, Саидов против Таджикистана, сообщение № 964/2001, Соображения, принятые 8 июля 2004 года, пункт 4.4.

[5]X. против Италии, сообщение № 565/1993, решение о неприемлемости от 8 апреля 1994 года, пункт 4.2.

 [6]Берри против Ямайки, сообщение № 330/1988, Соображения, принятые 4 июля 1994 года, пункт 11.7, Налларатнам Сингараса против Шри-Ланки, сообщение № 1033/2001, Соображения, принятые 21 июля 2004 года, пункт 7.4, иДеолалл против Гайаны, сообщение № 912/2000, Соображения, принятые 1 ноября 2004 года, пункт 5.1.

[7]           Алиев против Украины, сообщение № 781/1997, Соображения, принятые 7 августа 2003 года, пункт 7.3, Робинсон против Ямайки, сообщение № 223/1987, Соображения, принятые 30 марта 1989 года, пункт 10.3, и Браун против Ямайки, сообщение № 775/1997, Соображения, принятые 23 марта 1999 года, пункт 6.6.

[8]           Леей против Ямайки, сообщение № 719/1996, Соображения, принятые 3 ноября 1998 года, пункт 7.3, Маршалл против Ямайки, сообщение № 730/1996, Соображения, принятые 3 ноября 1998 года, пункт 6.6. См. также Замечания общего порядка по статье 6, пункт 7.

[9]Куломин против Венгрии, сообщение № 521/1992, Соображения, принятые 22 марта 1996 года, пункт 11.3, Платонов против Российской Федерации, сообщение № 1218/2003, Соображения, принятые1 ноября 2005 года, пункт 7.2.

[10]Замечания общего порядка № 8 к статье 9, пункт 1.

[11]          Бондаренко против Беларуси, сообщение № 886/1999, Соображения, принятые 3 апреля 2003 года, пункт 9.4, Ляшкевич против Беларуси, сообщение № 887/1999, Соображения, принятые в апреле 2003 года, пункт 9.2, Халилов против Таджикистана, сообщение № 973/2001, Соображения, принятые 30 марта 2005 года, пункт 7.7.