Мохаммед Альзери против Швеции

Решение Комитета по правам человека в соответствии с Факультативным протоколом к Международному пакту о гражданских и политических правах относительно

 Сообщения № 1416/2005

Представлено: Мохаммедом Альзери (представлен адвокатом г-жой Анной Вигенмарк)

Предполагаемая жертва:автор сообщения

Государство-участник:Швеция

Дата принятия Соображений:25 октября 2006 года

1. Автором сообщения от 29 июля 2005 года является гражданин Египта г-н Мохаммед Альзери, родившийся 23 сентября 1968 года. Он утверждает, что является жертвой нарушений Швецией статей 2, 7, 13 и 14 Пакта и статьи 1 первого Факультативного протокола. Он представлен адвокатом (см., однако, пункты 4.1 и 5.1 и далее ниже).

Промежуточные решения

2.1. 24 октября 2005 года через своего Специального докладчика по новым сообщениям Комитет принял решение о раздельном рассмотрении приемлемости сообщения и его существа. Чтобы получить надлежащую возможность решения поднятых вопросов о приемлемости, адвокату также было предложено подтвердить, с учетом представлений государства-участника, изложенных в пункте 4.1 ниже, что доверенность от 29 января 2004 года вместе с доверенностью от 7 апреля 2004 года продолжают действовать и на их основании разрешено ведение дела по сообщению в Комитете.

2.2. Действуя через своего Специального докладчика по новым сообщениям, Комитет также принял решение дать указание адвокату в соответствии с полномочиями, предусмотренными в пункте 3 правила 102 Правил процедуры Комитета, сохранять конфиденциальность некоторых представлений государства-участника вплоть до дальнейшего решения Специального докладчика, Рабочей группы Комитета или пленарного заседания Комитета.

2.3. 16 января 2006 года в свете комментариев адвоката к представлениям государства-участника (см. пункты 5.1 и далее ниже) и материалов, представленных Комитету в связи с ситуацией автора сообщения, Комитет через Специального докладчика по новым сообщениям просил государство- участник на основании правила 92 Правил процедуры принять необходимые меры, гарантирующие то, что автор сообщения не будет подвергаться предсказуемой опасности причинения ему существенного личного вреда в результате любого действия со стороны государства-участника в отношении автора сообщения.

Факты в изложении автора

3.1. Автор сообщения, учитель химии и физики, закончил Каирский университет. Вовремя обучения в университете он активно участвовал в деятельности одной из организаций исламской оппозиции, в том числе распространял листовки, участвовал в собраниях и лекциях, а также читал Коран детям в своей деревне. Автор сообщения признает, что он – противник правительства, но отвергает любые утверждения о том, что он выступает за насилие. Закончив в 1991 году учебу, он решил в тот же год уехать из страны, поскольку подвергался преследованию и неоднократно задерживался службами безопасности Египта в связи со своей деятельностью в организации. Как утверждает автор сообщения, однажды его схватили и пытали (подвесили вверх ногами за щиколотки, били и опускали головой в воду). Перед тем как его освободить, как он заявляет, его заставили подписать отказ от участия в деятельности организации в будущем, в противном случае следующий арест будет «навсегда».

3.2. Автор сообщения заявляет, что уехал из Египта, чтобы избежать ареста и пыток. Со своим паспортом, но по фальшивой визе он въехал в Саудовскую Аравию, где жил до 1994 года, пока не переехал в Сирию. В 1999 году он был вынужден покинуть Сирию после высылки оттуда на родину нескольких граждан Египта. Достав себе фальшивый датский паспорт, 4 августа 1999 года он прибыл в Швецию. Там он сразу же попросил убежище, назвав свое настоящее имя и признавшись, что он въехал в страну по фальшивому паспорту. В обоснование своего ходатайства о предоставлении убежища автор сообщения заявил, что в Египте он подвергался физическому насилию и пыткам; что он чувствовал, что за ним следят и обыскивают его дом; что после его отъезда из Египта (в Саудовскую Аравию, а потом в Сирию) его искали в доме его родителей; что он опасается, что если вернется в Египет, то его предадут военному суду по обвинению в членстве в незаконной организации; а также что он боится быть арестованным и подвергнутым пыткам. С 4 по 18 августа 1999 года он был в задержан для установления его личности. Приняв решение не продлевать срок задержания, тогдашний Миграционный совет постановил, что, хотя что личность автора сообщения точно не установлена и он въехал в страну по фальшивому паспорту, что создало опасность того, что он скрывается от правосудия, вместо задержания будет достаточно взять его под наблюдение.

3.3. Как утверждает автор, для подтверждения своей личности он обходными путями связался с египетским юристом, которому удалось получить табель успеваемости средней школы и направить его факсом шведским властям. В том же факсимильном сообщении юрист представил аффидевит, подтверждающий, что автор сообщения в 1996 году проходил в качестве обвиняемого по делу об участии в деятельности запрещенной организации, которое, видимо, рассматривается военным судом. В газете «Аш-Шарк аль-Аусат» была помещена статья, в которой описывались обстоятельства дела, указывалось имя автора и говорилось о предъявлении ему заочного обвинения. Согласно статье, данная организация выступает за продолжение вооруженной борьбы с правительством Египта, а ее членов будет судить военный суд, в силу чего они будут лишены права на справедливый суд, поскольку, в частности, приговор военного суда обжалованию не подлежит. Автор сообщения отрицал всякие связи с организацией, но заявил, что боится ареста по ложному обвинению, если он вернется в Египет. Также, по словам автора, посольство Швеции в Каире не могло подтвердить, что дело, о котором писали в газете, имело место и что г-н Альзери был одним из подозреваемых.

3.4. Миграционный совет Швеции рассмотрел ходатайство автора сообщения о предоставлении ему убежища и вида на жительство по первой инстанции. 31 января 2001 года был направлен запрос в Шведскую полицию безопасности, в чьи обязанности входит изучение заявлений о предоставлении убежища на предмет необходимости учета соображений национальной безопасности до предоставления вида на жительство. В апреле 2001 года полиция безопасности начала расследование и в июне 2001 года опросила автора сообщения. Во время опроса он заявил, что никогда не участвовал в том движении, в причастности к которому его обвиняют, и категорически не приемлет любое насилие как средство достижения любой политической цели. Однако он считал, что по возвращении в Египет он будет арестован и подвергнут пыткам на основании ложных обвинений. Автора сообщения ознакомили с протоколом слушания, состоявшегося в сентябре 2001 года, но о выводах, сделанных на основании его опроса, не проинформировали.

3.5. 30 октября 2001 года полиция безопасности представила доклад, в котором рекомендовала отказать в удовлетворении заявления на получение вида на жительство «по соображениям безопасности». 12 ноября 2001 года Миграционный совет, считая, что автор сообщения может рассматриваться как лицо, нуждающееся в защите, передал дело правительству для принятия решения на основании закона об иностранцах ввиду связанных с ним вопросов безопасности. Получив от Миграционного совета материалы дела, Апелляционный совет по делам иностранцев, разделяя мнения Миграционного совета относительно существа, также счел, что решение по этому делу должно быть принято правительством.

3.6.  12 декабря 2001 года состоялась встреча старшего сотрудника Министерства иностранных дел Швеции с представителем правительства Египта. Целью встречи было определить, существует ли возможность предписать возвращение автора сообщения в Египет, не нарушив при этом международных обязательств Швеции, в том числе обязательств, принятых ею на основании Пакта. Рассмотрев возможность получения гарантий от властей Египта в отношении будущего обращения с автором сообщения, правительство пришло к мнению, что было бы возможным и целесообразным выяснить, можно ли получить гарантии того, что по возвращении в Египет с автором сообщения будут обращаться в соответствии с международным правом. Без таких гарантий его высылка в Египет не была бы сочтена возможным вариантом. Госсекретарь Министерства иностранных дел Швеции представил египетскому должностному лицу памятную записку, в которой говорилось:

«Согласно пониманию правительства Королевства Швеции [автор сообщения и другое лицо] предстанут перед справедливым судом в Арабской Республике Египет. Далее, согласно пониманию правительства Королевства Швеции, эти лица не будут подвергнуты бесчеловечному обращению или любого рода наказанию со стороны любых властей Арабской Республики Египет и, далее, не будут приговорены к смертной казни или, если такой приговор будет вынесен, он не будет приведен в исполнение никакими компетентными властями Арабской Республики Египет. Наконец, согласно пониманию правительства Королевства Швеции, жена и дети [другого физического лица] не будут подвергаться преследованию или нападкам со стороны любых властей Арабской Республики Египет».

3.7.  В письменном ответе правительства Египта говорилось: «Настоящим мы подтверждаем наше полное понимание всех пунктов настоящей записки относительно способа обращения с указанными лицами после их репатриации вашим правительством при полном уважении их прав личности и человека. Это будет осуществлено в соответствии с положениями Конституции и законодательства Египта». Во время бесед с представителями правительства Египта правительство Швеции также просило разрешить представителям своего посольства присутствовать на суде. Как указывает автор сообщения, остается неясным, какие другие виды механизмов последующих действий обсуждались и были согласованы до высылки. Хотя правительство Швеции и указало на то, что обсуждалось право на посещение автора сообщения в тюрьме, это остается неподтвержденным.

3.8. 18 декабря 2001 года правительство приняло решение не выдавать автору сообщения вид на жительство в Швеции по соображениям безопасности. Правительство приняло к сведению содержание гарантий, предоставленных высокопоставленным представителем правительства Египта. Несмотря на то, что в свете обстоятельств и утверждений автора в отношении своего поведения в прошлом его страх по поводу преследования был признан действительно оправданным, что давало ему право на получение защиты на территории Швеции, правительство приняло решение не признавать его статуса беженца. В своем решении на основании информации спецслужб правительство сделало вывод о том, что автор сообщения занимает руководящее положение и играет роль в работе организации, причастной к террористической деятельности, и что ему должно быть отказано в защите.

3.9. Правительство отдельно проанализировало наличие опасности для автора сообщения подвергнуться преследованию, быть приговоренным к смерти подвергнуться пыткам или чрезмерно жестокому обращению по возвращении, что стало бы обстоятельствами, являющимися безоговорочным законным препятствием к высылке. Правительство решило в этой связи, что предоставленные гарантии являются достаточными для соблюдения обязательств Швеции относительно невысылки. Правительство вынесло предписание о немедленной высылке автора сообщения.

3.10. 18 декабря 2001 года, во второй половине дня, через несколько часов после принятия решения о высылке, сотрудники шведской полиции безопасности задержали автора сообщения. По утверждению государства-участника, при задержании сила не применялась. Ему сообщили, что его ходатайство о предоставлении убежища было отклонено, и затем его доставили в следственную тюрьму Стокгольма. Во время задержания автор сообщения разговаривал по телефону со своим тогдашним адвокатом, но разговор был прерван. В месте содержания задержанных он, как утверждается, просил разрешения позвонить своему адвокату, но в этой просьбе ему было отказано. После нескольких часов в месте задержания его доставили на машине в аэропорт Бромма. Затем его отвели в полицейский участок аэропорта, где передали приблизительно десяти иностранным агентам в штатском с капюшонами на голове. В ходе дальнейших расследований, проведенных шведским парламентским омбудсменом, выяснилось, что люди в капюшонах были агентами служб безопасности Соединенных Штатов и Египта.

3.11. По заявлениям автора сообщения, агенты в капюшонах уволокли его в тесную раздевалку, где подвергли так называемому «обыску усиленной тщательности», хотя шведская полиция уже провела его менее строгий обыск. Агенты в капюшонах срезали ножницами одежду с автора сообщения, изучая каждый кусок ткани и положив потом все в полиэтиленовый мешок. По словам шведских должностных лиц, присутствовавших при обыске, второй агент проверил волосы задержанного, его рот и губы, в то время как третий агент его фотографировал. После того как с задержанного была срезана одежда, ему надели наручники и сковали ноги. Затем ему ввели ректально какой-то транквилизатор и надели на него подгузник. После на него надели комбинезон и отвели в самолет с завязанными глазами, в капюшоне и босиком. Во время задержания и обыска заявителя присутствовали два представителя посольства Соединенных Штатов Америки. В самолете с иностранной регистрацией его посадили на пол так, что ему было неудобно и больно, а цепи не давали двигаться. Все это время он оставался в капюшоне и с завязанными глазами, в том числе во время передачи примерно через пять часов сотрудникам военной службы безопасности Египта в аэропорту Каира. По словам (тогдашнего) шведского адвоката заявителя, последнего держали с завязанными глазами до 20 февраля 2002 года, сняв повязку всего на несколько дней, в связи с посещением посла Швеции 23 января 2002 года и интервью шведскому журналисту в феврале 2002 года.

3.12. Когда в январе 2002 года после посещения посла (бывший) адвокат автора сообщения встретился с госсекретарем Гун-Бритт Андерссон, та заверила его в том, что жалоб на плохое обращение от задержанных не поступало. На слушаниях в Постоянном комитете Швеции по конституции в апреле 2002 года (тогдашним) министром иностранных дел было заявлено: «Я по- прежнему полагаю, что мы можем доверять властям Египта. Если (окажется, что) им нельзя доверять, нам придется вернуться к этому вопросу. Но все, чему мы были свидетелями до сих пор, говорит о том, что мы можем им доверять». В своем последующем докладе от 6 мая 2003 года Комитету по правам человека правительство Швеции также заявило: «Правительство Швеции считает, что гарантии, полученные от принимающего государства, являются удовлетворительными и окончательными и что они соблюдаются и будут соблюдаться в полной мере. Правительство не получало никакой информации, которая заставила бы усомниться в этом выводе»[1].

3.13. Посещение послом автора сообщения в тюрьме Тора не проходило с глазу на глаз, как не были таковыми и любые последующие посещения во время пребывания автора сообщения в этой тюрьме. Автор жаловался на плохое с ним обращение не только в присутствии посла, но и в присутствии надзирателя и еще пяти египтян. Представители египетского тюремного персонала делали заметки, чтобы потом, по мнению посла, оценить перевод с арабского на английский. Присутствие сотрудников тюремных служб безопасности или надзирателя и даже их участие в разговоре с автором сообщения было обычным порядком, и посетители из посольства не возражали против этого. Неоднократно шведские представители задавали прямые вопросы о присутствующем египетском тюремном персонале или без повода комментировали заявления автора.

3.14. Вскоре после первого посещения посол просил организовать встречу с сотрудниками египетских служб безопасности, чтобы обсудить услышанные жалобы на плохое обращение. Сотрудник спецслужб, с которым встретился посол, отверг эти обвинения под предлогом того, что «от террористов» ничего другого нельзя ожидать. Шведские власти приняли это объяснение и больше не возвращались к этому вопросу. Следующее посещение состоялось по прошествии пяти недель. В дипломатическом докладе от 2 февраля 2002 года, направленном послом Швеции министру иностранных дел, сообщалось: «Мы согласовали следующий порядок посещений представителями посольства: посещения будут организовываться раз в месяц в любое время по нашему усмотрению. Мы будем сообщать [правка] о нашем желании посетить задержанного за несколько дней вперед, чтобы тюремные власти могли уладить технические детали. [Правка] было заявлено в этой связи, что если слухи о применении пыток и т.д. будут продолжаться, мы совместно обсудим различные способы опровержения таких слухов». В письме также говорилось, что Специальный докладчик Организации Объединенных Наций по вопросу о пытках направил правительству Швеции письмо с просьбой представить информацию о системе контроля, применяемой для обеспечения прав автора сообщения и другого лица.

3.15. После январской встречи автор сообщения был переведен в другой участок тюрьмы Тора, который контролируется египетскими службами безопасности (а не общей разведкой). Он заявляет, что в течение последующих пяти недель его допрашивали и во время допроса жестоко с ним обращались, в том числе пытали электрическим током, прикладывали электроды к гениталиям, соскам и ушам. Во время пыток за ним следили врачи, которые после пытки наносили на кожу мазь, чтобы не оставалось никаких шрамов. Его вынудили признаться в преступлениях, которые он не совершал, и допрашивали, например, о подготовке собраний запрещенной организации, активным участником которой он являлся, и выступлений против «системы». Несмотря на наказания, автор продолжал пытаться передать информацию о жестоком обращении с ним, как подробно указано в докладе посла, представленном после второго посещения 7 марта 2002 года:

«Во время следующей встречи ни один из заключенных не говорил о пытке. Однако они подавали сигналы или знаки о том, что что-то было не в порядке; в связи с чем я хотел спросить, не подвергались ли они пыткам или жестокому обращению с момента моего последнего посещения. [Второй заключенный] уклончиво ответил, что было бы неплохо, если бы я приходил по возможности чаще. Затем я попросил его снять рубашку и майку и повернуться спиной. Никаких следов жестокого обращения видно не было. [Другой заключенный] затем объяснил, что на его теле не было видно следов. Один из сотрудников египетских служб безопасности затем заметил, что [другой заключенный] недвусмысленно, но уклончиво пытался сказать, что на самом деле с ним жестоко обращались, но не сказал это напрямую. На основании другой информации, полученной во время разговора, можно заключить следующее: … Они оба ушли от ответа на мой вопрос об их распорядке дня. В заключение я спросил, не хотят ли они мне еще что-нибудь сказать. В ответ они сказали, что надеются, что я скоро вновь их посещу, добавив, что «в тюрьме тяжело». В итоге, ничто не изменило моего мнения, сформированного после первого посещения, относительно того, что [автор сообщения и другой заключенный] содержатся в достаточно хороших условиях. Никаких признаков пыток или жестокого обращения замечено не было».

3.16. По заявлению автора сообщения, в течение длительного времени ему и другому лицу не разрешали встречаться с другими заключенными и держали в изоляции в камерах без света. 20 февраля 2002 года его перевели в другую тюрьму, где до второй недели декабря 2002 года его держали в небольшой одиночной камере 1, 5 на 1, 5 метра. Три или четыре раза в 2002 году его вызывали на слушания к прокурору для вынесения решения о продлении срока содержания под стражей. На первом слушании в марте 2002 года автор сообщения пожаловался на пытки и жестокое обращение, которым он подвергался. Ему не дали ознакомиться с протоколом слушания. Несмотря на то, что в то время он был представлен адвокатом, последний не отреагировал на его заявление, и на последующих слушаниях автору сообщения пришлось выступать самому. Согласно сведениям посольства, в период с октября 2002 года по май/июнь 2003 года автора сообщения вызывали к прокурору каждые две недели, а потом – каждые 45 дней. Всякий раз содержание под стражей продлевалось прокурором, ссылавшимся на чрезвычайное законодательство, не предъявляя автору сообщения официального обвинения.

3.17. 16 июня 2002 года (тогдашний) шведский адвокат автора сообщил в Европейский суд по правам человека, что он намеревается в разумные сроки подать полное заявление от имени автора сообщения. 9 сентября 2002 года посол Швеции во время посещения автора сообщения просил тюремные власти разрешить последнему подписать доверенность, направленную в посольство тогдашним шведским адвокатом автора, для целей обращения в Европейский суд по правам человека. 26 сентября 2002 года посол сообщил адвокату по факсу, что автор содержится под стражей и поэтому не имеет права на подписание доверенности. Посольство Египта в свою очередь не ответило на просьбу адвоката о содействии. В конце 2002 года автора сообщения частично информировали о причине его задержания. Его причислили к одному из 250 членов запрещенной организации, в отношении которой в 1993 году было возбуждено уголовное дело. По словам автора сообщения, многие из обвиняемых по этому делу находились под стражей без суда годами, некоторые их них были приговорены к смертной казни и казнены, а другие не были освобождены даже после оправдательного приговора суда. Он боялся, что его ждет подобная судьба. С декабря 2002 года по октябрь 2003 года он находился под стражей по распоряжению Министерства внутренних дел.

3.18. 27 октября 2003 года его освободили, так и не предъявив обвинения. Согласно посольству Швеции, решение об освобождении автора сообщения вынес египетский суд, но сам автор при этом не присутствовал, поэтому не может ничего сказать по этому поводу. После освобождения физическое здоровье автора улучшилось, он завершил дополнительное обучение на педагогическом факультете в университете, которое он начал в тюрьме, и женился. Решив заняться впоследствии бизнесом, он построил небольшую животноводческую ферму.

3.19. В начале 2004 года (тогдашний) шведский адвокат автора сообщения представил Министерству иностранных дел Швеции заявления автора сообщения относительно того, что его подвергали, в частности, пыткам в Египте до и после первого посещения представителей посольства, которое состоялось 23 января 2002 года. Однако после 20 февраля 2002 года не было никаких случаев применения пыток или других видов жестокого обращения. Более того, во время посещения представителей посольства в начале 2004 года автор сообщения повторил свои заявления. Согласно докладу посольства об этом посещении, после первого посещения представителей посольства заключенного подвергали пыткам. Никакой информации относительно жестокого обращения до первого посещения автора в тюрьме им представлено не было. 19 марта 2004 года (тогдашний) шведский адвокат автора подал заявление в Европейский суд по правам человека по поводу того, что в результате высылки автор сообщения подвергся пыткам и жестокому обращению, а также опасности быть приговоренным к смертной казни или погибнуть под пыткой. Кроме того, он заявил, что ему не дали возможности обратиться в суд или воспользоваться эффективным средством правовой защиты в отношении вынесения против него обвинений в участии в террористической деятельности и что предписание о его высылке не было рассмотрено судом. 26 октября 2004 года палата Европейского суда большинством голосов объявила дело неприемлемым на основании того, что сроки его подачи истекли[2]. За отсутствием удовлетворительного объяснения адвоката по поводу задержки в подаче дела суд назначил 19 марта 2004 года датой подачи жалобы и объявил ее соответственно неприемлемой.

3.20. Что касается процедур после высылки, осуществленных в Швеции, то 12 апреля 2002 года Министерство юстиции провело судебную оценку работы полиции безопасности по исполнению предписаний о высылке и в принципе приняло порядок, применяемый в полиции безопасности. В жалобе от 25 мая 2004 года на имя районного прокурора Стокгольма содержались материалы расследования в отношении того, было ли совершено уголовное правонарушение представителями шведского государства в связи с решением правительства от 18 декабря 2001 года выслать, в частности, господина Альзери и были ли допущены какие-либо нарушения при исполнении этого решения. Что касается жалобы по поводу представителей из министерств, она была передана в Постоянный парламентский комитет по конституции, в обязанности которого входит подача в Верховный суд обвинений в совершении преступлений, таких, как серьезные упущения о работе министерств. 17 февраля 2005 года Комитет принял решение о том, что в той части жалобы, которая была передана ему районным прокурором Стокгольма, не требуется никаких действий.

3.21. Что касается оставшихся вопросов, то 18 июня 2004 года районный прокурор Стокгольма принял решение не возбуждать предварительное расследование относительно наличия факта уголовного правонарушения в связи с приведением в исполнение решения о высылке. Это решение мотивировалось отсутствием оснований предполагать, что сотрудником шведской полиции было совершено уголовное правонарушение, преследуемое государством, в связи с приведением в исполнение решения о высылке. Районный прокурор передал дело Главному прокурору Прокуратуры Стокгольма для принятия решения по поводу необходимости производства предварительного расследования в связи с событиями, произошедшими на борту самолета с иностранной регистрацией.

3.22. 3 ноября 2004 года Главный прокурор отказался от дальнейших действий. Он отметил, что полиции безопасности поставили задачу привести в исполнение решение о высылке, и она несет за это ответственность. Следовательно, обеспечением соответствия мер безопасности, принятых сотрудниками полиции безопасности или теми, кто им помогал, соответствующим нормам шведского законодательства должна была заниматься полиция безопасности. Поэтому вопрос заключался в том, справились ли сотрудники полиции безопасности со своей задачей при отправлении ими своих полномочий, что по сути означало дачу оценки решению районного прокурора. Главный прокурор сослался на мандат полиции безопасности в области борьбы с терроризмом, полагая, что для выполнения своих задач ей иногда требуются методы, отличные от тех, которые применяются обычной полицейской службой. Решение о высылке было принято правительством, а лиц, о которых идет речь, правительство сочло представляющими опасность для безопасности королевства. Принимая во внимание, что, в частности, в рассматриваемый период действовали строгие требования в отношении безопасности и мер защиты, происшедшее не может рассматриваться как нарушение общих принципов, применяемых при вмешательстве полиции. Поэтому Главный прокурор разделил мнение районного прокурора относительно отсутствия оснований для того, чтобы предполагать, что сотрудники шведской полиции совершили уголовное правонарушение, преследуемое государством. Было признано, что решение предусматривает меры, принятые иностранным персоналом, с учетом того, что такой персонал не занимался какой-либо деятельностью самостоятельно.

3.23. Что касается действий, совершенных на борту самолета с иностранной регистрацией, Главный прокурор счел, что в соответствии с законом о воздушном сообщении пилот самолета с иностранной регистрацией был обязан проверить, можно ли использовать этот самолет для полетов над территорией Швеции. Такая проверка и дала право на принятие мер, обусловленных интересами безопасности. Не было оснований предполагать, что пилотом иностранного самолета было совершено уголовное преступление, преследуемое в порядке публичного обвинения.

3.24. Государство-участник уведомляет, что, прилагая усилия к тому, чтобы прояснить факты, обнаружившиеся после возвращения автора сообщения, 18 мая 2004 года оно подняло вопрос о заявлениях о жестоком обращении перед египетскими властями на самом высоком уровне. Специальный представитель выразил озабоченность Швеции сообщениями о жестоком обращении в первые недели после возвращения и потребовал провести расследование, включая международную медицинскую экспертизу. Правительство Египта отвергло эти утверждения, но провести расследование согласилось. В июне 2004 года министр иностранных дел Швеции направила письмо властям Египта, в котором предложила провести расследование с участием независимого органа или поручить проведение расследования такому органу, включая судебно-медицинскую экспертизу и предпочтительно международную экспертизу в области расследования пыток. Она также предложила содействие шведских экспертов. В июле 2004 года власти Египта отвергли заявления о жестоком обращении и сослались на расследования, проведенные в Египте. В декабре 2004 года обсуждался вопрос о возможном международном расследовании под эгидой Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по правам человека. 11 мая 2005 года министр иностранных дел Швеции направила письмо Верховному комиссару, в котором описывались, в частности, неудачные усилия, предпринятые шведской стороной в целях проведения в Египте расследования, призванного независимым образом установить факты в связи с заявлениями о применении пыток и жестоком обращении после высылки двух граждан Египта в эту страну. Верховному комиссару была направлена просьба о проведении ее Управлением расследования этого дела как основы для оценки эффективности и осуществления дипломатических гарантий, данных Египтом. Министр заявила, что правительство готово предоставить любую помощь в проведении расследования, включая, при необходимости, финансовые ресурсы. Верховный комиссар ответила в письме от 26 мая 2005 года. Ссылаясь на решение Комитета против пыток по делуАгиза против Швеции[3], Верховный комиссар заявила, в частности, что она не находит оснований, по которым ее Управление могло бы дополнить каким бы то ни было существенным образом оценки и результаты работы Комитета. В заключение Верховный комиссар заявила, что она не готова начинать предложенное расследование. Государство-участник представляет подробную информацию о ряде дальнейших контактов на уровне министра и старших должностных лиц с их египетскими коллегами, вновь предпринятых ими в попытках организовать независимое, беспристрастное расследование фактов.

3.25. 21 марта 2005 года парламентский омбудсмен представил доклад о проведенном им по своей инициативе расследовании обстоятельств дела автора сообщения до его высылки, в ходе которого были вскрыты серьезные недостатки в действиях полиции безопасности, в адрес которой омбудсмен высказал крайне острую критику[4]. Сам автор сообщения не участвовал в этом расследовании, но омбудсмен беседовал с его бывшим шведским адвокатом. Задача омбудсмена состояла в том, чтобы установить, было ли совершено Шведской полицией безопасности в ходе приведения в исполнение предписания о высылке какое-либо преступление или любое другое нарушение. В начале разбирательства омбудсмен решил не проводить уголовное расследование. Омбудсмен не представил мотивов такого решения, но государство-участник предполагает, что они по-видимому связаны с тем, что полицией безопасности не было назначено старшего офицера, который руководил бы операцией в аэропорту Бромма, а присутствовавшие полицейские имели относительно низкие звания и никто из них не считал, что именно он отвечает за проведение операции, к тому же на их действиях, вероятно, сказалась та срочность, с которой кабинет потребовал привести решение в исполнение, - в день его принятия. Адвокат считает, что настоящая причина не в этом, цитируя высказывания омбудсмена в СМИ, в том смысле, что предыдущее решение прокуратуры не возбуждать уголовное дело было важным фактором при принятии им своего решения. Какой бы ни была эта причина, сделав выбор отказаться от проведения уголовного расследования, омбудсмен смог получить показания сотрудников полиции, которые обязаны были дать их в рамках проверки по выявленным фактам, при том что они были вправе отказаться от дачи показаний на основании права не давать показаний против себя по уголовному делу.

3.26. В своих выводах омбудсмен подверг критике то, что полиция безопасности не смогла удержать контроль над ситуацией в аэропорту Бромма, дав иностранным агентам возможность по своему усмотрению исполнить свои полномочия на шведской территории. Такое самоустранение шведской полиции было незаконным. Высылка была осуществлена бесчеловечным, неприемлемым образом. Обращение с задержанным в некоторых отношениях было незаконным, а в целом его можно охарактеризовать как унижающее достоинство. Вопрос в том, была ли также нарушена статья 3 Европейской конвенции. В любом случае полиция безопасности должна была вмешаться и предотвратить бесчеловечное обращение. По мнению омбудсмена то, как вела себя полиция безопасности, можно назвать абсолютно пассивным поведением – от принятия предложения воспользоваться американским самолетом до завершения высылки. Как пример он отметил, что полиция безопасности не запросила информацию о том, что будет включать усиленная проверка, которую требовали провести американцы. Омбудсмен также критиковал ненадлежащую организацию, выяснив, что руководство операцией в аэропорту Бромма не было поручено ни одному из присутствовавших там сотрудников. Находящиеся в аэропорту сотрудники полиции безопасности имели относительно низкие ранги. Они вели себя с необъяснимым пиететом по отношению к американским должностным лицам. Что касается иностранных агентов, омбудсмен решил, что у него нет юрисдикции для возбуждения уголовного дела.

3.27. 4 апреля 2005 года, получив жалобу Хельсинского комитета по правам человека (Шведское отделение), Генеральный прокурор Швеции принял решение не продлять срок предварительного расследования. В силу, в частности, наличия у парламентского омбудсмена полномочий возбуждать дела, в силу обязательности для судов, административных органов и государственных/муниципальных должностных лиц предоставлять омбудсмену любую запрашиваемую информацию, а также полномочий Генерального прокурора, в частности, пересматривать решения нижестоящего прокурора, был сделан вывод о невозможности пересмотра решения парламентского омбудсмена воздержаться от осуществления своего права на преследование в уголовном порядке. Можно было бы также серьезно усомниться в праве Генерального прокурора вновь решать вопрос о возбуждении или возобновлении предварительного уголовного расследования, если этот вопрос уже решен парламентским омбудсменом. Имела место именно такая ситуация, тем более что каких-либо новых обстоятельств здесь не возникло. Генеральный прокурор далее указал, что в любом случае ряд лиц, которым пришлось бы дать показания на возобновленном предварительном уголовном расследовании, уже были опрошены парламентским омбудсменом и сообщили сведения под присягой согласно положениям шведского законодательства, касающегося подобного разбирательства. Следовательно, возможность проведения предварительного расследования на основании Процессуального кодекса отпала.

3.28. 21 сентября 2005 года Постоянный парламентский комитет по Конституции представил доклад о расследовании, начатом в мае 2004 года по просьбе пяти членов парламента о рассмотрении Комитетом действий правительства в этом деле, приведшим, в частности, к высылке г-на Альзери в Египет. Что касается предоставленных гарантий, то, по мнению Комитета, более подробный план механизма контроля не был согласован с египетскими властями и, по-видимому, до принятия решения о высылке такого механизма вообще не существовало. Этот недостаток отразился и в практическом контроле за соблюдением гарантий, который не соответствовал рекомендациям, представленным позже Специальным докладчиком Организации Объединенных Наций по вопросу о пытках, а также практике, установленной Красным Крестом. Большой ошибкой, естественно, было то, что первое посещение заключенных не состоялось раньше. Однако, по мнению Комитета, недостатки практического контроля являлись главным образом следствием отсутствия заблаговременного планирования. Предпосылки эффективного контроля существовали бы, если бы надлежащий контроль был спланирован и согласован с египетскими властями до высылки заключенных. Трудности контроля вполне можно было бы предвидеть до принятия решения положиться на гарантии и, следовательно, до высылки этих людей в свою страну. Комитет отметил, что, как подчеркнуло правительство, принимая свое решение положиться на гарантии, оно было уверенно в желании Египта показать себя серьезным членом международного сообщества, выполняющим обязательства, взятые им, в том числе на основании резолюции 1373 Совета Безопасности, принятой за несколько недель до высылки. Комитет далее отметил, что у него не было возможности определить, подвергались ли высланные пыткам или другим видам обращения, несовместимого с соответствующими конвенциями. Однако многое свидетельствовало о том, что такое обращение имело место. Он пришел к выводу, что в любом случае гарантии не следовало принимать.

3.29. Что касается немедленного приведения в исполнение приказа о высылке, то Комитет отметил, что, несмотря на то что такая процедура была предусмотрена законом, возникает вопрос, не повлияли ли на процесс принятия решения опасения относительно того, что задержанные обратятся за принятием временных мер в международный орган до приведения решения о высылке в исполнение. На самом деле такие опасения абсолютно неуместны. Комитет отметил, что решения были доведены до сведения высылаемых через правоохранительные органы, а адвокатов уведомили заказными письмами. Такую процедуру можно было бы счесть приемлемой, если бы решения были представлены адвокату более оперативно.

3.30. В связи с событиями в аэропорту Бромма компетенция Комитета не распространялась на расследование действий полиции безопасности; Комитет главным образом сосредоточился на вопросе о том, оказала ли г-жа Анна Линд, (тогдашний) министр иностранных дел, неправомерное влияние на полицию безопасности во время высылки, указав на предпочтительность определенного направления действий. Комитет отметил, что во время рассмотрения этого вопроса в Министерстве иностранных дел 17 декабря 2001 года министр иностранных дел была информирована об альтернативном решении, связанном с использованием для высылки американского самолета, а служба безопасности при решении вопроса о выборе способа перевозки также учла позицию, которую, по ее мнению, министр иностранных дел занимала в этом вопросе. Было невозможно внести полную ясность в вопрос о том, располагала ли министр иностранных дел упомянутой информацией во время рассмотрения этого вопроса в Министерстве, а также имелась ли данная информация в это время в распоряжении других подразделений канцелярии правительства. Полиция безопасности вела журнал своих совещаний с министерствами, а в канцелярии правительства никакой соответствующей информации на этот счет не оказалось.

3.31. По мнению Комитета, неудовлетворительным является то, что процедуры подготовки правительственных материалов оставляют возможность существенных неясностей в отношении того, что реально имело место. Поскольку произошло именно это, провести последующую проверку было гораздо труднее. Вместе с тем бесспорным является тот факт, что возможность оказания иностранной помощи, даже просто в форме так называемых интервалов полетного времени, упоминалась во время доклада министру иностранных дел, которая подняла вопрос о независимости административных органов. Согласно шведским законам никакой орган власти (в том числе парламент) не может указывать какому-либо административному органу, какое решение принимать в каком-либо конкретном случае по вопросам, связанным с осуществлением прерогатив государственной власти в отношении какого-либо лица. В то же время шведские законы требуют, чтобы глава Министерства иностранных дел был информирован другим государственным органом в случаях возникновения вопросов, имеющих важное значение для отношений с другим государством или какой-либо межправительственной организацией.

3.32. В связи с решением правительства о немедленном осуществлении высылки Комитет отметил, что следует задаться вопросом о том, нарушила ли министр иностранных дел принцип независимости административных органов, когда во время рассмотрения вопроса до заседания кабинета правительства она высказалась за предпочтительность исполнения этого решения в день его принятия. По мнению Комитета, речь идет главным образом о том, что слышала и что говорила министр иностранных дел, что она имела в виду и как это следовало понимать. Поскольку, ввиду ее смерти, ее мнение уже нельзя услышать, Комитет не имеет возможности прояснить этот вопрос. Он подчеркнул, что ответственность за то, как выполнялось это решение, несет полиция безопасности.

3.33 Что касается исчерпания внутренних средств правовой защиты, то, как отмечает автор сообщения, законом не предусмотрена возможность подачи апелляции или пересмотра решения о высылке от 18 декабря 2001 года. Что же касается жалобы, с которой он обратился в Европейский суд, то, как утверждает автор, не без учета общей важности этого дела, процедурные задержки его адвоката и решение о неприемлемости, принятое Европейским судом, не должны служить основанием для того, чтобы Комитет по правам человека отклонил это дело, потому что тогда его не сможет рассмотреть ни один международный орган по правам человека. В любом случае утверждается, что существовали веские причины, оправдывающие задержку с представлением этой жалобы. По возвращении в Египет автор сразу же был арестован, допрошен и подвергся пыткам сначала Главным разведывательным управлением Египта, а потом службами государственной безопасности. Когда жалоба в первый раз подавалась в Европейский суд в 2002 году, адвокат не только считал, что ему была необходима письменная доверенность на ведение дела, учитывая формулировку в бланке заявления, но и хотел быть уверенным в том, что автор одобрил такой образ действий. При этом следовало принять во внимание серьезные проблемы обеспечения безопасности, поскольку подача жалобы в международные органы на Египет могла подвергнуть г-на Альзери новой угрозе жестокого обращения и пыток. У адвоката не было доступа к автору, и он не хотел ставить семью последнего, занимавшую скромное положение, в уязвимую и потенциально опасную ситуацию. После встречи с автором, последовавшей за его освобождением, адвокат пытался добиться разрешения на возвращение автора в Швецию, учитывая, что против него не было выдвинуто никаких обвинений и поскольку у него осталось мало шансов на нормальную жизнь в Египте. Безуспешные переговоры на этот предмет затянули сроки подачи жалобы в Европейский суд.

Жалоба

4.1. Автор утверждает, что является жертвой нарушений статей 2, 7, 13 и 14 Пакта и статьи 1 Факультативного протокола.

4.2. Основная жалоба автора в соответствии со статьей 7 Пакта является двоякой. Во-первых, он считает свою высылку нарушением статьи 7 в связи с тем, что Швеция была или должна была быть осведомлена о том, что он подвергается реальному риску пыток в этих условиях, независимо от предоставленных гарантий. Во-вторых, автор утверждает, что обращение, которому он подвергся на территории под шведской юрисдикцией, явилось нарушением этой статьи и что неэффективность последующих расследований расходится с процедурными обязательствами, предусмотренными этой статьей.

Нарушение запрета на принудительное возвращение (статья 7 Пакта)

4.3. Автор утверждает, что в сложившихся обстоятельствах этого дела Швеция нарушила свое обязательство по статье 7 не подвергать какое-либо лицо реальной опасности применения к нему пыток третьей стороной. Он отмечает, что существование подобной реальной опасности учитывается в момент высылки и не требует доказательств реальных пыток, имевших место потом, хотя информация о последующих событиях связана с оценкой первоначального риска. Автор заявляет, что в его случае данные о последующем обращении с ним убедительно свидетельствуют о наличии с самого начала реальной опасности пыток. Он утверждает, что полученные гарантии в сочетании с механизмами контроля, не способными защитить его от жестокого обращения и даже выявить таковое, явились недостаточной защитой от риска причинения вреда. Автор настаивает на том, что запрещение выдворения носит абсолютный характер и не может ставиться на весы против соображений национальной безопасности или тех или иных действий, в которых подозревается данное лицо. В подтверждение этих выводов автор ссылается на решение Европейского суда по правам человека в делеЧахал против Соединенного Королевства[5]и решение Комитета Организации Объединенных Наций против пыток по делуАгиза против Швеции[6].

4.4. Что касается реальной или презюмируемой осведомленности Швеции в момент высылки, то, как утверждает автор, Швеции было прекрасно известно о положении в области прав человека в Египте. В своих ежегодных докладах по этому вопросу шведское правительство выражает обеспокоенность по поводу пыток лиц, подозреваемых в терроризме, в частности службами безопасности. Оно также критикует использование военных трибуналов для суда над гражданскими лицами. Из других достоверных источников известно, что полиция и служба безопасности применяют пытки в отношении лиц, содержащихся под стражей, при практически полной безнаказанности и что лицам, подозреваемым в терроризме, грозит особенно высокая степень риска подвергнуться пыткам или жестокому или бесчеловечному обращению и наказанию. Автор ссылается на заключительные замечания Комитета по правам человека и Комитета против пыток о состоянии дел в этой области в Египте, охватывающие продолжительный период времени[7], а также на критические доклады, подготовленные национальными организациями по правам человека, и международные источники. Правительство Швеции также знало, что президент Египта с 1981 года объявил и постоянно продлевал чрезвычайное положение и что многие законы, защищающие права человека, игнорировались, в частности было разрешено судить гражданских лиц военными трибуналами. Правительству было также известно, что Египет не признал юрисдикцию по рассмотрению индивидуальных жалоб ни одного договорного органа, и не направлял приглашения ни одному международному органу, включая Специального докладчика Организации Объединенных Наций по вопросу о пытках и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания.

4.5. В своем январском докладе 2001 года Комиссии по правам человека[8] Специальный докладчик сообщил о 32 случаях смерти в период 1997-1999 годов, судя по всему, в результате пыток. Признания, полученные под пытками, широко использовались в качестве доказательства в ходе политических процессов и служили основанием для вынесения приговоров. У жертв пыток не было никаких действенных средств правовой защиты и оставались лишь слабые возможности для возмещения ущерба: многие из них обращалось с жалобой в гражданские суды и получили по их решению финансовую компенсацию, что можно считать своего рода признанием со стороны властей того факта, что пытки имели место. Но очень немногим жертвам удалось убедить власти привлечь их мучителей к уголовной ответственности: среди ничтожного числа подобных случаев, дошедших до суда за последние годы, почти все закончились оправдательными приговорами или вынесением смехотворных наказаний. Наконец, по сообщению Специального докладчика, в то время, как число сообщений о пытках политических заключенных в последнее время уменьшилось, пытки обычных уголовных преступников в отделениях полиции по-прежнему широко распространены.

4.6. Автор утверждает, что Швеция была осведомлена не только об общей угрозе пыток, жестокого обращения и несправедливого суда в его стране, но и о риске, которому автор лично подвергался в данном конкретном случае. Из материалов дела ясно видно, что шведское правительство знало, что оно нарушит свое обязательство оневыдворении, если сразу же вышлет автора – именно поэтому оно решило вступить в переговоры с представителями египетского правительства и, после получения заверений Египта на этот счет, решило отклонить ходатайство автора о предоставлении ему убежища и немедленно выполнить предписание о высылке. По словам автора, полученные гарантии не были достаточно эффективными даже для того, чтобы теоретически защитить его от пыток или жестокого

Обращения. Помимо того, что правительству Швеции было известно о положении в области прав человека в Египте, автор был выслан под тем предлогом, что он представлял собой угрозу безопасности и обвинялся в причастности к террористическим актам в Египте, что явно грозило ему пытками и содержанием под стражей в строгой изоляции. Он утверждает, что Швеции было также известно о том, что Египет отверг попытки других государств получить аналогичные гарантии и создать эффективные механизмы дальнейшего контроля в случаях высылки в соответствии с принципами, подтвержденными решением по делу Чахала[9].

4.7. Помимо всего прочего, решение о высылке автора было принято не только после переговоров с властями Египта о содержании заверений, но и после ознакомления с мнением посольств Великобритании, Соединенных Штатов и Германии в Каире. Швеция также не пыталась предложить какие-либо поправки к проекту гарантий, предложенному египетской стороной после встречи в декабре. Швеции должно было быть также известно о том, что ряд других лиц египетского происхождения были высланы в Египет и там задержаны. Например, в октябре 2001 года два жителя Боснии с двойным боснийско-египетским гражданством были лишены своего гражданства и депортированы из Боснии в Египет, где были приговорены к длительным срокам тюремного заключения и, по сообщениям, подвергались пыткам. Автор утверждает, что поэтому неясно, какое реальное значение правительство Швеции на самом деле придавало полученным гарантиям, поскольку эти гарантии не обеспечили ему никакого особого обращения, чем-то лучшего по сравнению с другими подозреваемыми террористами. Более того, с ним обращались как с любым другим подозреваемым, представляющим угрозу национальной безопасности. И таким образом, все действующие законы, в том числе законы о государственной безопасности, были полностью применимы к случаю г-на Альзери.

4.8. Автор утверждает, что данные гарантии имели пороки по целому ряду конкретных аспектов. Они не обеспечили назначения ему адвоката сразу же по возвращении в страну, присутствия адвоката во время допросов, достаточно частых и проводимых по мере необходимости встреч наедине и без посторонних или проведения независимого медицинского освидетельствования. Наоборот, по возвращении в Египет он был передан Главному разведывательному управлению Египта и пять недель ждал первого посещения. Разрешение на его посещение послом Швеции было дано начальником тюрьмы только после того, как было заранее оговорено, когда состоятся эти визиты. В период летних отпусков и Рождества посещения были менее частыми, интервалы между ними иногда достигали двух месяцев. Ни одно из его посещений в тюрьме не проходило с глазу на глаз. Наоборот, автора приводили в кабинет начальника, где присутствовало еще с десяток должностных лиц. Во многих случаях этим лицам предлагалось участвовать в беседе, а в других случаях они сами выступали с комментариями. Посольство не настаивало на том, чтобы автора осмотрел врач, тем более тот, у которого есть конкретный опыт обследования жертв пыток. Оно также не просило разрешения привезти в тюрьму своего врача для проведения какого-либо медицинского освидетельствования. Автора заставляли разговаривать с сотрудниками посольства через переводчика, хотя он почти свободно изъясняется по-шведски. Сотрудникам посольства также не разрешили посетить его в камере, в которой он содержался. Автор также утверждает, что из донесений посольства ясно, что у сотрудников посольства не было опыта и знаний о том, как ведут себя и разговаривают жертвы пыток, какие вопросы им следует задавать, и в целом о том, как воссоздать по возможности наиболее правдивую картину событий. Автор утверждает, что со стороны шведских властей было неосмотрительно просить египетские власти дать оценку достоверности его утверждений о жестоком обращении. Помимо посещений представителей посольства, автора всего один раз посетил адвокат – перед его первым допросом у прокурора.

4.9. После первого посещения посла, когда автор и второй заключенный пожаловались ему на обращение с ними, их, по словам автора, подвергли жестокому и бесчеловечному обращению, как только посол покинул тюрьму. После этого, до марта 2003 года, они больше не поднимали вопрос о жестоком обращении. Зимой 2002-2003 годов Министерство иностранных дел Швеции назначило специального представителя, поручив ему следить за дальнейшим ходом этих дел. При посещении им автора и второго заключенного в марте 2003 года последний вновь пожаловался на жестокое обращение. Разговаривая потом отдельно с автором, последний каких-либо заявлений по поводу обращения с ним не делал, но, согласно донесению посольства, только когда ему пришлось отвечать на поставленные вопросы, он заявил, что уже сказал все, что хотел.

4.10. Таким образом, автор утверждает, что никакой реальной процедуры контроля во время его высылки предусмотрено не было, как и после этого не было создано никаких адекватных механизмов, которые могли бы защитить его от жестокого обращения. По мнению автора, на самом деле Швеция даже не пыталась эффективно следить за выполнением соглашения. Единственное, о чем договорились Швеция и Египет, было право представителей Швеции присутствовать на каком- либо новом судебном процессе, если таковой состоится. В соглашении ничего не говорится о праве на посещения автора в тюрьме или о регулярности таких посещений, ни о том, как должны проходить эти посещения или что должно произойти, какие механизмы должны быть задействованы в случае появления каких-либо признаков нарушения этого соглашения. По мнению автора, у государства- участника не было ни возможностей, ни желания должным образом следить за положением автора, несмотря на обеспокоенность, выражавшуюся различными национальными и международными источниками. Вместо того, чтобы содействовать исправлению положения, шведское правительство утверждало, что соглашение соблюдается и ничто не говорит о том, что Египет его нарушает.

4.11. Автор высказывает предположение, что причиной отсутствия механизма дальнейшего контроля явилось то, что, как полагала Швеция, ей достаточно будет просто полагаться на добросовестность египетского правительства, чтобы избежать критики за нарушение ею своих международных обязательств. На слушаниях в Комитете по Конституции Государственный секретарь Швеции прямо заявил, что Швеция после высылки не может вмешиваться в то, что она считает внутренним делом какого-либо государства, поскольку автор является египетским гражданином, содержащимся под стражей в Египте. Еще раньше посол пояснял, что причина, по которой он не просил разрешения о посещении заключенных в течение пяти недель после их высылки в Египет, состоит в том, что, поступи он так, это было бы воспринято как знак недоверия к тому, что Египет соблюдает соглашение. Автор утверждает, что, поскольку Швеция пошла на соглашение с Египтом, она не только чувствовала себя обязанной верить в то, что оно соблюдается, но и действовать таким образом, чтобы слабые стороны этого соглашения не вышли наружу. Это поведение отражает недостатки, присущие дипломатическим соглашениям о защите прав человека отдельных лиц. Дипломатия не может обеспечить эффективную защиту отдельного лица от незаконного жестокого обращения. И, как указывалось выше, поскольку оба государства рискуют быть обвиненными в нарушении абсолютного запрета пыток, у них нет никакого стимула предавать гласности утверждения или информацию о жестоком обращении. В мае 2004 года, когда Швеция безуспешно пыталась провести расследование, египетские власти с неудовольствием восприняли предложение о том, чтобы расследование жалоб о жестоком обращении было произведено каким- либо иностранным независимым представителем или органом. Выражая свое разочарование, шведские власти, тем не менее, не смогли предпринять никаких дальнейших действий. В этой связи автор отмечает, что упомянутые гарантии не имеют юридической силы в Египте и не могут быть обеспечены санкцией или использованы им в качестве правового документа.

4.12. Автор задается вопросом, добросовестно ли действовало шведское правительство, высылая его. Помимо немедленного исполнения приказа о высылке, что закрыло ему доступ к международным средствам правовой защиты, вскоре после теракта 11 сентября 2001 года, отмечает автор, шведское правительство, не колеблясь, позволило провести на шведской территории тайную операцию Центрального разведывательного управления (ЦРУ). Шведская полиция безопасности была информирована о том, что будет произведен усиленный обыск высылаемых, но не поинтересовалась, что под этим понимается. Она также была информирована о том, что агенты ЦРУ будут действовать в масках и капюшонах и согласилась с этим. В аэропорту Бромма не оказалось ни одного шведского старшего должностного лица, а те, кому было поручено осуществить высылку, уступили полномочия и контроль проводившим операцию иностранным агентам. Автор разделяет мнение парламентского омбудсмена о том, что предпосылкой такого обращения с ним на шведской земле является тогдашняя общая ситуация в мире. Он также подчеркивает, что операция, объектом которой он стал, была совместной операцией Египта и Соединенных Штатов с участием американских и египетских агентов в аэропорту Бромма и в самолете. Автор считает, что угроза жестокого обращения для него была тем самым уже вполне ясной и возникла она на шведской территории, и, соответственно, чрезвычайно важным было предпринять срочные эффективные последующие меры по его прибытии в Египет.

Обращение, которому автор подвергся в аэропорту Бромма (статья 7 Пакта)

4.13. Автор утверждает, что ответственность за обращение, которому он подвергся в аэропорту Бромма, как это описано в пункте 3.11 выше, ложится на Швецию в силу того, что она не сумела его предотвратить, хотя это было в ее силах, а затем нарушила его права, предусмотренные в статье 7 Пакта. Кроме того, неполное и неэффективное расследование, проведенное по факту обращения с ним, явилось процедурным нарушением той же статьи. По вопросу о том, является ли Швеция ответственной за обращение с ним, автор отмечает, что шведские власти допустили возможность такого обращения, не пытаясь предотвратить или остановить его.

Неудовлетворительное расследование утверждений о нарушении прав в виде пыток или других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (статья 7 Пакта)

4.14. В отношении расследования автор утверждает, что по факту обращения с ним не было произведено быстрого и независимого расследования и в итоге не было установлено никакой личной ответственности даже в форме выговора. Незаконные действия, совершенные иностранными агентами, не стали предметом никакого уголовного расследования, несмотря на жалобы в соответствующие инстанции. Что касается омбудсмена, то его мандат не распространяется на расследование или судебное преследование незаконных действий, совершенных иностранцами на шведской территории. Автор отмечает, что заявление о возбуждении уголовного дела, поданное в 2004 году, охватывало все возможные уголовные деяния, имевшие место в аэропорту Бромма, в том числе совершенные иностранными агентами и, в силу отданных распоряжений, шведским правительством. Однако прокурор распорядился срочно прекратить расследование. Предыдущее расследование, проведенное Министерством юстиции в апреле 2002 года, также пришло к выводу, что ничего криминального в аэропорту Бромма не происходило. Несмотря на расследование, проведенное омбудсменом в марте 2005 года, и представленные им факты, прокуратура настояла на своей прежней правовой оценке и отказалась возобновить расследование, заявляя, что она не может отменить решение омбудсмена не возбуждать дело против кого-либо из сотрудников шведских правоохранительных органов. Однако основной причиной того, почему омбудсмен решил не привлекать кого-либо к судебной ответственности, являлось предыдущее решение прокурора не возбуждать уголовного дела. Он провел свое расследование как проверку по фактам, а не уголовное расследование, и поэтому ему не было необходимости предупреждать дававших показания полицейских о том, что все сказанное ими может быть использовано против них в суде. Позднее, как заявил омбудсмен, он счел, что полиция безопасности извлекла из этого урок, поэтому проведенную им проверку в целях установления фактов он не стал превращать в уголовное разбирательство.

4.15. Автор отмечает, что в ходе расследования, проведенного омбудсменом, не рассматривался вопрос об ответственности старших должностных лиц за отданные распоряжения. Омбудсмен также не заслушивал никаких иностранных агентов, так как это не входит в его мандат. По мнению автора, критические замечания омбудсмена по поводу незаконности действий – а именно в отношении иностранных агентов, действовавших на шведской территории без соответствующего разрешения, а также обращения с ним, равносильного с точки зрения международного права по меньшей мере обращению, унижающему достоинство, - должны были быть достаточны для того, чтобы Генеральный прокурор распорядился возобновить уголовное расследование.

Риск явно несправедливого суда (статья 14 Пакта)

4.16. Автор утверждает, что его высылка явилась также нарушением статьи 14 Пакта в связи с тем, что с учетом обстоятельств данного дела он подвергся риску несправедливого суда. Автор напоминает, что он покинул Египет в 1991 году в связи с преследованием лиц, связанных с организациями, входящими в исламистскую оппозицию, и жестоким обращением, которому он уже подвергался. Он опасался попасть в тюрьму из-за действовавших тогда чрезвычайных законов и быть допрошенным с применением пыток как многие другие лица, оказавшиеся в подобной ситуации. Автор утверждает, что шведское правительство стремилось исключить его из сферы защиты беженцев на основании его мнимых связей с исламистскими группами в Египте, хотя оно не смогло доказать наличия у него таких связей.

4.17. Автор настаивает на том, что во время его высылки шведское правительство не было осведомлено о его правовом положении в Египте, полагая, по неизвестным автору причинам, что он был осужден и приговорен к семи годам тюрьмы. Только в марте 2003 года посольство сообщило правительству, что, по его мнению, оно получило правильную информацию о положении автора, а именно о том, что начиная с 1993 года он подозревался вместе с другими 250 лицами в принадлежности к запрещенной организации, занимающейся террористической деятельностью. Автор напоминает, что сам он не был информирован об этом до конца 2002 года и никогда не преследовался в судебном порядке или не был судим за какую-либо деятельность уголовного характера или угрожающую безопасности.

4.18. Автор заявляет, что, несмотря на эти факты, шведское правительство как публично, так и на закрытых слушаниях постоянно утверждало, что автор действительно связан с террористами и несет ответственность за серьезные преступления, что поднимает также вопрос о презумпции невиновности. Парламентскому Комитету по Конституции сообщалось, что автор занимает руководящее положение в одной террористической организации в Египте и был причастен к серьезным преступлениям. Он считает, что попал в волну всеобщей антитеррористической истерии, отмечая, что никогда не видел полного заключения полиции безопасности по его делу. Автор утверждает, что его освобождение без предъявления обвинений, несмотря на допросы и пытки по его возвращении в Египет, подтверждает, что он не принадлежал к террористической организации.

4.19. Автор отмечает, что в своих переговорах с Египтом шведское правительство никогда не требовало, чтобы автора судил какой-либо гражданский суд, а просило лишь о том, чтобы суд над ним был справедливым. Он считает это результатом опыта предыдущих случаев, когда Египет сопротивлялся попыткам других государств добиться представления гарантий судебного разбирательства в гражданском суде[10]. Механика того, как может быть обеспечено справедливое судебное разбирательство, не обсуждалась – Швеция просто просила разрешения присутствовать на новом судебном процессе. Автор отмечает, что лицо, высланное одновременно с ним, и по поводу которого были даны такие же гарантии, впоследствии было судимо военным трибуналом в условиях явного отсутствия всякой справедливости, и Швеции не было разрешено наблюдать за этим процессом. Ни один шведский представитель также не присутствовал и на слушаниях у прокурора в связи с делом автора. По мнению автора, Швеции было прекрасно известно, что никаких других правовых перспектив рассмотрения его дела, иначе как в военном трибунале или в чрезвычайном суде, у него не было, что представляло собой реальную угрозу несправедливого судебного разбирательства. Подобные судебные процессы, обычно проводимые начиная с 1992 года в случаях, связанных с террористической деятельностью, зачастую проводятся коллективно и, как правило, не соответствуют международным стандартам, касающимся справедливого судебного разбирательства, даже в случаях, когда выносится смертный приговор. Доказательства, в том числе признания, добываются под принуждением, с применением угроз и пыток, когда лица содержатся под стражей в соответствии с чрезвычайными законами без суда и освобождаются только после соответствующих признаний или сообщения требуемой информации, зачастую имен других лиц, которые в свою очередь арестовываются и допрашиваются. Автор утверждает, что заявление, сделанное в 2005 году шведским министром иностранных дел о том, чтобы лицу, высланному вместе с г-ном Альзери, была предоставлена возможность быть судимым в гражданском суде, поскольку военное судопроизводство не является справедливым, показывает, что Швеция поначалу считала, что военные трибуналы в Египте могут быть справедливыми и что автор мог бы быть судим таким судом.

4.20. Автор осознает, что правовая практика Комитета до сегодняшнего дня не распространялась на защиту от выдворения в связи с несправедливым судебным разбирательством, но призывает Комитет последовать примеру Европейского суда по правам человека, который это сделал[11]. Он подчеркивает, что существует тесная связь между правом на справедливое судебное разбирательство и правом не подвергаться пыткам в виде продолжительного содержания под стражей, зачастую в строгой изоляции, до суда, что заведомо сопряжено с высоким риском применения пыток. Это особенно верно, когда, как в его случае, доказательства, получаемые под пыткой, как правило, используются в последующем судебном разбирательстве. Он напоминает, что, хотя представители Швеции его и посещали во время содержания под стражей, это не устранило риск и не оградило его от реальных пыток, которым он подвергался в течение первых двух месяцев.

4.21. С учетом изложенного выше, автор утверждает, что Швеция, выслав его на основании беспочвенных утверждений о его террористической деятельности, не пошла ему навстречу и не сумела обеспечить того, чтобы ему действительно была представлена возможность справедливого, невоенного судебного разбирательства, нарушив тем самым его права в соответствии со статьей 14 Пакта. В заключение он отмечает, что его дело вполне могло бы быть рассмотрено как выдача, которую можно было бы обжаловать в шведских судах. Он также заявляет, что, учитывая серьезность инкриминируемых ему преступлений, Швеция могла бы также возбудить против него судебное преследование в рамках своей собственной и универсальной юрисдикции, касающейся подобных преступлений.

Неадекватная процедура высылки иностранца и недостаточное, неэффективное средство правовой защиты (статьи 2 и 13 Пакта)

4.22. Автор утверждает, что процедура, последовавшая за его высылкой, явилась нарушением статьей 13 и 2 Пакта. Он отмечает, что в соответствии с тогдашним законом об иностранцах какой- либо вопрос предоставления убежища мог быть передан на рассмотрение правительству, если было признано, что он затрагивает аспекты общественной и национальной безопасности, или если этот вопрос имеет важное значение для отношений данной страны с каким-либо иностранным государством или межправительственной организацией. Эта оговорка предоставляет правительству полную свободу по своему усмотрению соотносить соображения национальной безопасности и право индивида на защиту. Вопросы национальной безопасности не рассматриваются ни в одном обычном суде или независимом органе до того, как будет принято решение правительства. Правительство является первой и последней инстанцией – его решение не подлежит обжалованию. Поскольку вопросы, рассматриваемые в рамках этой процедуры, получают гриф секретности, информация, на основе которой принималось решение (заключение полиции безопасности), как правило, не сообщается просителю убежища, адвокату и общественности. Если какая-то отобранная информация все же сообщается просителю убежища и его адвокату на строгих условиях неразглашения, то основания для вынесения оценки зачастую излагаются лишь в общих чертах и не раскрываются настолько, чтобы их могло осмыслить или оспорить данное лицо. В случае автора единственной частью заключения полиции безопасности, которая была раскрыта на условиях неразглашения,
явилась информация, изложенная им самим во время допроса, проводимого полицией безопасности. Как правило, заинтересованное лицо также не имеет никакого права передавать свое дело на рассмотрение министров или тех должностных лиц правительства, которые принимают решение, что еще больше сокращает его возможности изложить какие-либо доводы против высылки. Автор специально просил о закрытой встрече для того, чтобы изложить свое дело представителям правительства, но его просьба не была удовлетворена.

4.23. Сославшись на предыдущие критические замечания Комитета в связи с подобным отказом заслушать другую сторону, высказанные при рассмотрении четвертого периодического доклада государства-участника[12], автор утверждает, что эта процедура не отвечает требованиям статьи 13 Пакта. Признавая, что статья 13 позволяет государствам-участникам высылать какого-либо просителя убежища, не дав ему возможности изложить доводы против высылки или возможности добиться пересмотра своего дела, если существуют «императивные соображения государственной безопасности», автор тем не менее утверждает, что подобное исключение следует толковать узко для того, чтобы соблюсти цели и дух Пакта. Оно должно также восприниматься в сочетании с утвержденными принципами, касающимися процедурного права отдельного просителя убежища, вытекающего из Конвенции 1951 года о статусе беженцев и протоколов к ней. В своем Руководстве по процедурам и критериям определения статуса беженцев и в недавно разработанных руководящих принципах, касающихся правил высылки, содержащихся в Конвенции, Управление Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев (УВКБ) устанавливает минимальные процедурные гарантии, на которые должен иметь право проситель убежища, даже если он подозревается в самых серьезных преступлениях. Эти руководящие принципы предусматривают, что, учитывая тяжелые последствия отказа от предоставления убежища для конкретного лица и исключительный характер этой меры, важно, чтобы в процедуру определения статуса беженца были включены строгие процессуальные гарантии на этот счет. Следует напомнить о процессуальных гарантиях, считающихся необходимыми при определении статуса беженца в целом, которые включают рассмотрение каждого отдельного случая; предоставление заявителю возможности изучить и прокомментировать доказательства, на основании которых ему может быть отказано в предоставлении убежища; предоставление юридической помощи; наличие, в случае необходимости, компетентного переводчика, изложение оснований для отказа в письменном виде; предоставление права на обжалование решения об отказе в независимом судебном органе; а также воздержание от высылки соответствующего лица до тех пор, пока не будут исчерпаны все правовые средства защиты в отношении решения об отказе предоставить ему убежище.

4.24. Автор утверждает, что в его случае эти нормы не были соблюдены и что информация, на которой правительство основывало свое заключение о безопасности, возможно, была ложной. Кроме того, принадлежность к преступной организации – что автор отрицает – сама по себе не является достаточным основанием для того, чтобы возложить ответственность за действия этой организации, без более полного уточнения, на какое-либо лицо, лишив его защиты, полагающейся беженцу. Автор отмечает, что до его ареста и высылки 18 декабря 2001 года, он никогда не арестовывался, не подвергался особой проверке службами безопасности или каким-либо иным образом рассматривался как реальная угроза безопасности: он легально находился в Швеции, имел разрешение на работу и мог бы в принципе вести свободный и нормальный образ жизни в этой стране. Совет по миграции передал его ходатайство о предоставлении убежища правительству после того, как полиция безопасности дала свое заключение о том, что он считается лицом, представляющим угрозу безопасности. Однако основная часть информации о том, что он якобы представляет собой опасность, осталась закрытой для него и его адвоката. Не имея доступа к полному тексту заключения полиции безопасности, автор предполагает, что единственной причиной его высылки явилось то, что он значился в списке «разыскиваемых» лиц в Египте и, вероятно, в Соединенных Штатах Америки. Поскольку характер обвинений в его адрес никогда не был раскрыт и неизвестно, какую информацию шведская полиция безопасности сочла достоверной, автору было трудно опровергнуть предъявленные ему обвинения, в том числе высказать беспокойство по поводу того, что информация может оказаться недостоверной, например потому, что была получена под пытками. Подчеркнув, что даже после продолжительного содержания под стражей в Египте ему так и не были предъявлены обвинения, автор полагает, что шведское правительство слишком охотно доверилось информации, полученной от своих служб безопасности, которые в свою очередь положились на сообщение иностранной разведки, не проявив должной осмотрительности при их использовании. В момент высылки и по сей день автор остается в неведении относительно того, почему его сочли представляющим угрозу безопасности Швеции.

4.25. Автор характеризует как «одностороннюю» общую компетенцию правительства в вопросах национальной безопасности в связи с каким-либо заявлением о предоставлении убежища, даже если над лицом висит угроза пыток или другого жестокого или бесчеловечного наказания, смертной казни или иных преследований. В описании истории нынешнего закона об иностранцах, а также в докладе правительственной комиссии, представленном в 1999 году с предложением внести изменения в законодательство и правила процедуры предоставления убежища авторы предупреждали: «Если… какое-либо лицо может выдвинуть достаточно достоверное утверждение о каком-либо нарушении прав по Пакту и если правительство в этом случае принимает решение в качестве первой и единственной инстанции, данное лицо лишается права на эффективное средство правовой защиты, предусмотренное в статье 13 (Европейской конвенции)»[13].

4.26. Призвав Комитет проявить аналогичный подход, автор ссылается далее на рекомендацию 98(13) Комитета министров Совета Европы, в которой статья 13 (Право на эффективное средство правовой защиты) рассматривается в увязке со статьей 3 (запрещение пыток) следующим образом:

«1. Эффективное средство правовой защиты в каком-либо национальном органе должно предоставляться любому просителю убежища, ходатайство которого о предоставлении статуса беженца было отклонено и который подлежит высылке в страну, в отношении которой данное лицо выдвигает достаточно достоверное утверждение о том, что он или она могут подвергнуться пыткам или бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.

2. При применении пункта 1 данной рекомендации, средство правовой защиты в каком- либо национальном органе считается эффективным, когда:

2.1. этот орган является судебным или, если он является квазисудебным или административным органом, имеет ясные полномочия и состоит из беспристрастных членов, пользующихся гарантиями независимости;

2.2. этот орган обладает компетенцией принимать решения о наличии условий, предусмотренных статьей 3 Конвенции, принимать соответствующие меры защиты;

2.3. это средство правовой защиты доступно искателю убежища, получившему отказ; а также

2.4. исполнение распоряжения о высылке приостанавливается до принятия решения в соответствии с пунктом 2.2».

4.27. Автор обращает внимание Комитета на подход, принятый в этом вопросе Комитетом против пыток в сопутствующем делеАгиза против Швеции, где Комитет заявил (пункт 13.8):

«Комитет отмечает, что при нормальном ходе событий государство-участник предусматривает возможность – через Совет по миграции и Апелляционный совет по делам иностранцев – для пересмотра решения о высылке, выполняя требования статьи 3 в отношении эффективного, независимого и беспристрастного пересмотра решения о высылке. Однако в настоящем деле, исходя из интересов государственной безопасности, эти судебные органы передали рассматриваемое дело правительству, которое приняло первое и сразу же окончательное решение о высылке заявителя. Комитет подчеркивает, что не существовало никакой возможности для какого бы то ни было пересмотра этого решения. Комитет напоминает о том, что предоставляемые Конвенцией виды защиты являются абсолютными даже в контексте интересов национальной безопасности и что такие соображения указывают на важное значение надлежащих механизмов пересмотра. Хотя интересы национальной безопасности могут требовать внесения корректировок в конкретную процедуру пересмотра, выбранный механизм должен по-прежнему удовлетворять требованиям статьи 3 в отношении эффективного, независимого и беспристрастного пересмотра. Таким образом, в рассматриваемом случае, руководствуясь имеющейся в его распоряжении информацией, Комитет приходит к выводу о том, что отсутствие каких-либо возможностей для судебного или независимого административного пересмотра решения правительства о высылке заявителя не соответствуют процедурному обязательству в отношении обеспечения эффективного, независимого и беспристрастного пересмотра, установленного в статье 3 Конвенции [против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания]».

4.28. Автор утверждает, что, помимо несоответствия требованиям статьи 13, компетенция правительства Швеции в качестве первой и последней инстанции для принятия решения по данному делу, в том числе когда речь идет о пытках, является нарушением статьи 2 Пакта, как это толкуется в Замечаниях общего порядка 20 и 31, требующих предоставления эффективного средства правовой защиты. Исключение возможности пересмотра расходится с требованием о доступном, эффективном и обеспеченном правовой санкцией средстве правовой защиты в случае нарушения какого-либо права, закрепленного в Пакте.

Нарушение права на эффективную индивидуальную жалобу (первый Факультативный протокол, статья 1)

4.29. Автор утверждает, что исполнение решения правительства в считанные часы и без уведомления автора или его адвоката лишило его возможности реального осуществления права на подачу жалобы, в том числе поиска временных мер защиты, гарантированных статьей 1 Факультативного протокола. Вследствие этого ему был нанесен непоправимый ущерб. Автор отмечает, что 14 декабря 2001 года его (тогдашний) шведский адвокат известил правительство о его намерении в случае неблагоприятного решения искать международные средства правовой защиты. Он утверждает, что целью столь поспешной его высылки было избежать подобного развития событий. И добавляет, что в дни, предшествовавшие высылке, адвокат не получал полных отчетов полиции безопасности, ему не были сообщены подробности переговоров с Египтом, ни планировавшиеся сроки принятия решения правительства; наоборот должностные лица специально отказывались дать согласие на просьбы адвоката предоставить ему соответствующие записи. Когда 18 декабря 2001 года телефонный разговор адвоката с автором был прерван, адвокат связался с Министерством иностранных дел и ему было сообщено, что никакого решения принято не было. Извещение заказным письмом о решении было получено адвокатом уже после высылки автора.

4.30. Со своей стороны, полиция безопасности также планировала выполнить распоряжение о высылке автора как можно быстрее. Хотя полиция безопасности информировала Министерство иностранных дел о том, что у нее в распоряжении имеется самолет, готовый доставить автора в Египет 19 декабря 2001 года, это решение было отклонено правительством как недостаточно быстрое. Тогда полиция безопасности представила правительству другое предложение, полученное от Соединенных Штатов, а именно о том, что у Центрального разведывательного управления есть самолет, получивший разрешение на посадку в Каире 18 декабря, который могла бы использовать

Швеция. По утверждению автора, тем самым становится ясно, что полиция безопасности, во-первых, знала о том, что решение о его высылке должно быть принято в этот день, а, во-вторых, была готова действовать быстро, как только оно будет принято. Рассматривая эти факты в совокупности и учитывая решение по делуАгиза против Швеции, когда аналогичные события были признаны нарушением права на подачу эффективной жалобы в соответствии со статьей 22 Конвенции против пыток или других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания («Конвенции против пыток»), автор утверждает, что все это одновременно свидетельствует о нарушении статьи 1 Факультативного протокола.

Представление государства-участника относительно приемлемости

5.1. Вербальной нотой от 10 октября 2005 года государство-участник оспорило сообщение по трем основаниям. Во-первых, оно поставило под сомнение то, что данное сообщение было в действительности представлено от имени предполагаемой жертвы, утверждая, что г-н Альзери мог узнать о том, что сообщение было подано от его имени, только недавно. По-прежнему неясно, имела ли нынешний адвокат автора надлежащее разрешение ее клиента обратиться с данным делом к Комитету (см. пункт 7 выше).

5.2. Во-вторых, государство-участник утверждало, что сообщение неприемлемо в силу его оговорки в отношении сообщений, предмет которых уже рассматривается или рассматривался по другой процедуре международного разбирательства или урегулирования. Государство-участник отметило, что автор представил утверждения о пытках, жестоком обращении и убийстве, а также об отсутствии доступа к суду и действенных средств правовой защиты в Европейский суд по правам человека, который признал данное дело неприемлемым в силу несвоевременного представления. Государство- участник утверждало, что обе жалобы касаются одного и того же вопроса, будучи основаны на одних и тех же фактах и тех же правовых аргументах. Эта оговорка, кроме того, преследовала цель избежать «апелляции» со стороны Европейского суда в Комитете. По мнению государства-участника, можно было бы поставить вопрос, не будет ли решение Комитета не считать данное сообщение неприемлемым на этом основании подрывать уважение к Суду и его решениям. В отличие от ситуации в делеО. Ф. против Норвегии[14], когда Комитет установил, что процессуальная оговорка не препятствует приемлемости сообщения, а секретариат Европейской комиссии сообщил о вероятных проблемах с приемлемостью, в данном случае Европейский суд подробно мотивировал свое решение признать дело неприемлемым.

5.3. В-третьих, государство-участник затронуло вопрос о задержке представления сообщения, равнозначной злоупотреблению процессом. Оно отметило, что, хотя сама по себе задержка не означает злоупотребление, в известных обстоятельствах Комитет ожидает разумного объяснения задержки[15]. Государство-участник обратило внимание Комитета на то, что автор, по-видимому, ждал решения Комитета против пыток по параллельному делуАгиза против Швеции, вынесенного 20 мая 2005 года, прежде чем подать свое дело. По мнению государства-участника, задержка между высылкой 18 декабря 2001 года и подачей сообщения 29 июля 2005 года чрезмерна и не имеет приемлемого обоснования. Это, в частности, касается периода времени между освобождением автора в октябре 2003 года и июлем 2005 года, и в еще большей степени – периода между принятием решения Европейского суда в октябре 2004 года и июлем 2005 года. Государство-участник не видит никаких очевидных оснований, по которым было невозможно обратиться в Комитет как можно скорее после принятия решения Европейским судом – факты данного дела уже были представлены суду и юридические аргументы, изложенные суду, также могли использоваться в Комитете.

5.4. Государство-участник также ссылается на подробный анализ Европейского суда, рассматривавшего задержку в рассматриваемом им деле, и высказало мнение, что такой анализ имеет отношение и к данному случаю. В этих обстоятельствах и с учетом того, что в юриспруденции Комитета признается, что сообщение может быть отведено за несвоевременностью, государство- участник утверждает, что если будет начато разбирательство по данному сообщению, то это чревато опасностью подрыва уважения к Европейскому суду и его решениям. В интересах юридической определенности и недопущения состояния неопределенности государство-участник утверждает, что здесь налицо злоупотребление процедурой представления сообщения.

5.5.  По поводу утверждений о том, что не были приняты необходимые меры в связи с событиями в аэропорту Бромма (статья 7) ив отношении рассмотрения вопроса о пытках в законодательстве страны (статья 7), государство-участник утверждает, что эти заявления недостаточно обоснованы для целей приемлемости. Что касается утверждений по статье 14, то государству-участнику непонятно, о каком отсутствии справедливого суда может идти речь, когда никакого суда не проводилось ни в Египте, ни в Швеции. Это утверждение, поэтому, умозрительно, и автор не имеет достаточного статуса жертвы. Кроме того, поскольку не было предъявлено обвинения, которое могло бы повлечь за собой применение статьи 14, это утверждение неприемлемо rationemateriae.

Комментарии адвоката по представлениям государства-участника относительно приемлемости

6.1. В своем письме от 10 января 2006 года адвокат автора оспорил представления государства- участника. По поводу сохраняющего силу разрешения на производство действий адвокат утверждала, что она по-прежнему имеет полную доверенность на ведение переписки от имени г-на Альзери. Она утверждает, что согласно доверенности, выданной в январе 2004 года бывшему шведскому адвокату г-на Альзери, ему было предоставлено право действовать во всех случаях от имени г-на Альзери и назначать любое лицо, которому он мог бы поручить представлять г-на Альзери. Поэтому любое возражение по поводу нынешней доверенности адвоката должно предполагать аннулирование первоначальных полномочий, выданных в январе 2004 года. Адвокат, однако, утверждает, что в соответствии с общим принципом права доверенность действительна до ее отмены, демонстрируемой достаточными объективными свидетельствами, чего в данном случае продемонстрировано не было. Адвокат далее утверждает, что бремя доказывания должно лежать на государстве-участнике, которое обязано продемонстрировать такое изменение обстоятельств. В любом случае она представила письменное заявление первоначального адвоката г-на Альзери, в котором подтверждается сохраняющееся право нынешнего адвоката предпринимать действия.

6.2. Адвокат далее ставит под сомнение уместность установления связи государством-участником с оппонирующим заявителем в продолжающемся производством деле, для того чтобы задавать щекотливые вопросы по поводу заявителя, вместо того, чтобы обратиться к юридическому представителю данного лица. Адвокат утверждает, что такое поведение подвергает г-на Альзери «большой опасности», а также что государство-участник тем самым пытается оказывать давление на г-на Альзери и выяснить, поддерживает ли тот контакт со своим адвокатом, и если поддерживает, то как именно. Обстоятельства освобождения г-на Альзери не дают возможности точного установления намерений г-на Альзери без риска для него, в частности в том, что касается событий, происшедших во время посещения шведского представителя (см. пункт 3.19 выше). В свете этих обстоятельств готовность и возможность адвоката связаться с ним также существенно ограничивались. Кроме того, адвокат оспаривает, что шведское посольство регулярно поддерживало контакт с г-ном Альзери.

6.3. Адвокат утверждает, что после того как бывший адвокат г-на Альзери был информирован Министерством иностранных дел о его контакте с г-ном Альзери по поводу данного сообщения (см. пункт 4.1 выше), ответственный сотрудник Министерства подтвердил, что, по его мнению, телефон г-на Альзери, вероятно, прослушивается, однако посольство утверждало, что обсуждение этих вопросов по телефону не повлечет за собой риска для г-на Альзери. В октябре 2005 года во время безопасного, по мнению адвоката, разговора с г-ном Альзери бывший адвокат г-на Альзери спросил о звонке из посольства и правда ли, что г-н Альзери сказал, что ему ничего не известно о рассмотрении дела Комитетом и он не желает никакого такого рассмотрения. Дав заверения в том, что он желает, чтобы его дело рассматривалось Комитетом по правам человека, г-н Альзери сообщил, что звонивший ему был устным переводчиком, работающим в посольстве. Этот человек, таким образом, говорил по-арабски, однако, по словам г-на Альзери, переводчик не переводил их разговор на шведский язык, на котором г-н Альзери хорошо говорит. Он не слышал, чтобы кто-либо задавал вопросы и говорил рядом с телефоном. По словам г-на Альзери, переводчик упомянул решение Комитета против пыток по делу Агизы, сказав, что это решение могло бы быть «хорошей возможностью» и для него. Переводчик затем продолжил эту тему, спросив, нет ли у г-на Альзери каких-либо планов использования этого решения Комитета против пыток, на что г-н Альзери ответил, что его адвокат в Швеции занимается всеми его юридическими вопросами.

6.4. Что касается того аргумента, что компетенция Комитета рассматривать сообщение исключается в силу оговорки государства-участника, адвокат сослался на правовую практику Комитета, согласно которой прекращение рассмотрения дела на чисто процедурных основаниях, таких, как правило шести месяцев, примененное Европейским судом в данном деле, нельзя считать «рассмотрением» дела по смыслу такой оговорки. В любом случае, нынешнее сообщение касается жалоб по статьям 13 и 7 Пакта (в отношении обращения в аэропорту Бромма и утверждений о том, что государство-участник не провело безотлагательного и независимого расследования этих нарушений), которые не рассматривались Европейским судом. В жалобе также гораздо подробнее разбираются статьи 2, 14 и 7 Пакта (в отношении принципа недопущения принудительного возвращения), чем это было возможно в Европейском суде. Адвокат опровергла то утверждение, что г-н Альзери либо пытался, либо намеревался использовать международные механизмы жалоб таким образом, который не совместим с объектом и целью данных договоров, или что решение Комитета каким-либо образом подорвет уважение к Европейскому суду.

6.5. Что касается аргумента о необоснованной задержке представления сообщения, то он утверждает, что в обстоятельствах данного дела оно было подано своевременно. С самого начала адвокат отмечает, что г-н Альзери был выслан неожиданно, не имея возможности обратиться к какому-либо национальному или международному органу для обжалования или отсрочки исполнения высылки. Г-н Альзери через своего тогдашнего адвоката прямо дал понять шведскому правительству, что если решение о высылке будет принято, то он обратится к международному органу, такому, как Европейский суд. Возможность того, что правительство решит привести решение о высылке в исполнение немедленно, не сообщив об этом адвокату, в тот период казалась столь маловероятной, что ее никак нельзя было ожидать. Столь же исключительным было решение использовать и принять дипломатические гарантии. Адвокат утверждает, что если бы г-н Альзери или его адвокат были информированы об использовании дипломатических гарантий до высылки, он немедленно ходатайствовал бы о применении временных мер на международном уровне.

6.6. Адвокат утверждала, что сразу после принятия решения 18 декабря 2001 года обстоятельства дела г-на Альзери стали чрезвычайными и связаны с секретностью и тайной деятельностью при том, что ни одно из нескольких международных и национальных расследований, проведенных после этого не смогло в полной мере прояснить все аспекты данного дела. Равным образом г-н Альзери не был признан в качестве заявителя или стороны любого расследования. Некоторые из этих расследований также имели дефекты, вызванные введением в заблуждение или нежеланием со стороны шведского правительства представлять информацию, что создало неопределенность в правовой ситуации г-на Альзери. Адвокат подчеркивает, что г-н Альзери был освобожден только в октябре 2003 года при строгом ограничении его контактов, в силу чего его общение с адвокатом оказалось опасным, ненадежным и редким. Кроме того, адвокат желала исчерпать альтернативы национальным или международным обращениям с жалобой, которые не были бы столь серьезны или опасны для г-на Альзери, включая усилия по проведению расследования Верховным комиссаром по правам человека и получение согласия на его возвращение в Швецию. Таким образом, решение обратиться к Комитету должно было быть воспринято при должном учете соображений блага г-на Альзери в свете расследований, завершенных после принятия Европейским судом своего решения в октябре 2004 года.

Дополнительные представления относительно приемлемости сообщений

7. Вербальной нотой от 10 февраля 2006 года государство-участник сообщило, что в свете замечаний адвоката по его представлению относительно приемлемости сообщений оно не видит оснований и далее выражать сомнения в отношении того, что адвокат действительно была уполномочена на подачу сообщения. Соответственно, оно снимает свои возражения в этойчасти.

Решение о приемлемости

8.1. 8 марта 2006 года на своей восемьдесят шестой сессии Комитет рассмотрел вопрос о приемлемости сообщения. Во-первых, в том, что касается того аргумента государства-участника, что юрисдикция Комитета рассматривать данное дело исключается в силу оговорки государства- участника, Комитет сослался на свою неизменную правовую практику, в соответствии с которой в тех случаях, когда жалоба в другую международную инстанцию, например в Европейский суд по правам человека, отклоняется по процессуальным основаниям без рассмотрения по существу, нельзя говорить о том, что она была «рассмотрена», чтобы исключить компетенцию Комитета[16]. Поскольку в данном случае Европейский суд отклонил заявление на процессуальном основании несоблюдения правила представления заявления в шестимесячный срок, Комитет в свою очередь не имеет препятствий для дальнейшего рассмотрения сообщения. Комитет далее отметил, что, вопреки мнению государства-участника, такой вывод не предполагает какого-либо неуважения к Европейскому суду в силу того, что критерии приемлемости Комитета не включают основы, на которой Европейский суд строит свои решения. Из этого следует, что сообщение не является неприемлемым на этом основании.

8.2. Во-вторых, в том что касается того аргумента государства-участника, что сообщение должно быть отклонено как злоупотребление процессом на том основании, что оно не должно было подаваться в силу просрочки, Комитет отметил, что (тогдашний) адвокат автора начал переписку с Европейским судом по правам человека, сделав выбор суда, который он мог и был в полном праве выбрать, менее чем за шесть месяцев после высылки. В силу сложности данного дела, включая недостаточность подробных сведений, известных об обращении с ним, общем состоянии и желании продолжить рассмотрение жалобы, этот период не мог рассматриваться как чрезмерный. С момента принятия решения о неприемлемости Европейским судом по правам человека в октябре 2004 года до представления сообщения в Комитет в июле 2005 года прошло еще восемь месяцев. В данных обстоятельствах и в свете прежней практики Комитета в отношении отсчета времени Комитет не был убежден в том, что такой период времени чересчур несообразен или обусловлен особыми обстоятельствами (такими как выборы в делеГобин против Маврикия[17]), чтобы считать его злоупотреблением процессом. Таким образом, жалоба не является неприемлемой по этим основаниям.

8.3 В-третьих, государство-участник подняло вопрос о том, действительно ли сообщение было подано от имени г-на Альзери. Комитет отметил, что государство-участник впоследствии сняло свое возражение по этому аспекту приемлемости сообщения. Кроме того, Комитет отметил в связи с содержанием полномочий, что в своей практике он выводит наличие полномочий не в строгом или формалистском смысле. Наоборот, он стремится установить полномочия де-факто, которыми заявитель хотел наделить адвоката. Если применять такой подход, то не может быть особых сомнений в том, что г-н Альзери предоставил достаточно широкие полномочия, которые в тот момент, когда они были даны, охватывали подачу сообщения в Комитет. В то же время полномочия могут быть отозваны либо прямо, либо косвенно в силу последующих событий, не совместимых с первоначальным предоставлением полномочий.

8.4. Что касается того, имел ли место такой отзыв в данном случае, то Комитет отметил, что первоначальный аргумент государства-участника основывался на том, что, как сообщается, было сказано г-ном Альзери в доверительной беседе арабоязычному работнику шведского посольства, говорившему с ним по телефону в первый раз за значительный период времени. Ввиду строгости условий его освобождения, и в частности событий, последовавших за очевидным прослушиванием предыдущего телефонного контакта г-на Альзери с национальной правозащитной организацией (см. пункт 3.19 выше), заявление г-на Альзери как отражение его подлинных намерений необходимо воспринимать с большой осторожностью. Учитывая как серьезность заявленных нарушений, так и важность для рассмотрения международным органом существа такого рода дела, если окажется, что проведенное внутри страны расследование по существу дела было неадекватным или неэффективным, Комитет считает, что государство-участник не выполнило обязанности продемонстрировать, что первоначально предоставленные полномочия уже не действуют. Из этого следует, что, даже если бы государство-участник не сняло свое возражение по поводу приемлемости, Комитет не признал бы сообщение неприемлемым на том основании, что адвокат не имела соответствующих полномочий от г-на Альзери.

8.5. Комитет далее решил, что автор подтвердил для целей приемлемости свои аргументы, касающиеся нарушения запрещения принудительного возвращения, обращения с ним в аэропорту Бромма и ненадлежащего расследования сообщений о нарушениях, выразившихся в пытках или других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видах обращения и наказания (все – статья 7 Пакта), ненадлежащих процедур высылки иностранца и недостаточных, недейственных средств защиты (статьи 2 и 13 Пакта), а также нарушения права на эффективные индивидуальные жалобы (первый Факультативный протокол, статья 1). Поэтому 8 марта 2006 года он признал сообщение приемлемым.

Представления государства-участника по существу сообщения

9.1 В представлениях от 10 октября 2005 года и 5 мая 2006 года государство-участник высказалось по существу сообщения. Что касается утверждения о нарушении статьи 7 в силу того, что автор был принудительно возвращен в Египет и подвергся реальному риску пыток и другого жестокого обращения, государство-участник ссылается на решение Комитета против пыток в сходном деле Агиза против Швеции, в котором Комитет признал нарушение статьи 3 Конвенции против пыток. Государство-участник отчасти принимает этот вывод и не видит необходимости оспаривать соответствующую жалобу по Конвенции, хотя и не признает того, что автор действительно подвергался пыткам или грубому обращению. Если бы такое обращение имело место, основную ответственность несли бы египетские власти, и оно представляло бы собой нарушение их двусторонних обязательств. Государство-участник, ссылаясь на свое желание установить, что же в действительности имело место, тем не менее ссылается на безуспешные усилия на самых высоких уровнях обеспечить проведение с участием международных экспертов беспристрастного, независимого расследования фактического хода событий в Египте, ставших причиной высылки (пункт 3.2 выше). Государство-участник отмечает, что оно не удовлетворено ответами египетского правительства, но что в процессе тщательного рассмотрения возможных последующих действий исключительно важно получить определенного рода подтверждение того, что такие действия соответствуют желанию самого автора. К настоящему времени государство-участник получило по поводу такого желания противоречивую информацию. Естественно, последующие меры не должны быть чреваты опасностью затронуть или поставить под угрозу безопасность или благо автора каким бы то ни было образом, и в данных обстоятельствах необходимо, чтобы египетское правительство оказывало содействие и предоставило согласие в отношении последующих усилий по расследованию. Кроме того, государство-участник ссылается на выводы своего парламентского Комитета по конституции и свои усилия по выработке в Совете Европы правового акта о надлежащем использовании дипломатических гарантий. После того как соответствующий орган Совета Европы принял решение не продолжать работу в этой области, государство-участник не имеет намерения далее заниматься данным вопросом официального правового акта о гарантиях в международном плане. В свете этих усилий государство-участник оставляет на усмотрение Комитета вопрос о том, имело ли место в этой связи нарушение статьи 7.

9.2. По поводу утверждений, касающихся статьи 7, о грубом обращении в аэропорту Бромма государство-участник ссылается на выводы парламентского омбудсмена (пункт 3.23 выше и далее), в которых высказывается крайне острая критика полиции безопасности и серьезных недостатков в ее действиях в данном случае. Оно, однако, отмечает, что парламентский омбудсмен пришел к выводу, что имело место унижающее достоинство обращение, но не пытки, хотя его критика тем не менее сохраняет силу. Государство-участник также отвергает утверждение, что происшедшее было равнозначно пыткам согласно определению в статье 1 Конвенции против пыток[18]. Государство- участник отмечает, что после опубликования выводов парламентского омбудсмена независимый «Комитет по исполнению» пришел к заключению, что необходимы четкие правила, регламентирующие приведение в исполнение предписаний о высылке иностранцев. После этого в октябре 2004 года был разослан циркуляр Национального полицейского совета, который был включен в феврале 2005 года в сборник инструкций Совета и вступил в силу немедленно. Эти регламентации требуют, в частности, от сотрудника полиции, руководящего приведением в исполнение предписания о высылке, немедленно принять меры, если иностранец подвергается со стороны иностранных властей обращению, противоречащему шведским представлениям о правосудии. На шведских полицейских прямо возлагается ответственность за приведение предписания в исполнение в случае содействия со стороны иностранных властей, в то время как спецконтроль, проводимый на шведской территории, должен осуществляться шведской полицией. Кроме того, государство-участник приводит подробные данные о подготовке и реорганизации полиции безопасности, наращивании специальных ресурсов для таких ситуаций и уточнении системы ответственности. Не имея возможности изложить или прокомментировать причины действий иностранных должностных лиц в данном случае, государство-участник признает, что некоторые шаги, предпринятые в аэропорту Бромма, заходили слишком далеко с учетом реально существовавшего риска. Исходя из этого государство-участник оставляет оценку этого вопроса по статье 7 на усмотрение Комитета.

9.3. Что касается утверждения, что также в нарушение статьи 7 по поводу обращения в аэропорту Бромма не было проведено надлежащего и независимого расследования для выявления конкретных виновных или расследования действий иностранных должностных лиц, то государство-участник отмечает, что эти события были рассмотрены в обычном порядке механизмом уголовного преследования, сославшись на три группы мотивированных решений районного прокурора Стокгольма, Главного прокурора и Генерального прокурора. Особые меры по расследованию со стороны органов, наделенных компетенцией вести уголовное разбирательство, также были приняты парламентским омбудсменом, который решил не начинать предварительного уголовного расследования, а также парламентским Постоянным комитетом по расследованиям, который решил не принимать последующих действий по уголовным жалобам на соответствующих министров. В соответствии со шведским правом такое разбирательство было проведено безотлагательно и независимо после подачи жалоб, и, таким образом, в этом отношении нарушений статьи 7 не имеется.

9.4. Что касается утверждений о том, что пытки и другое грубое обращение недостаточным образом запрещаются в шведском законодательстве, то государство-участник напоминает, что Пакт не требует инкорпорации конкретных определений этих понятий. После тщательного анализа шведского уголовного законодательства государство-участник заключило, что Конвенция против пыток не требует внесения поправок в уголовное законодательство страны. Все акты (равно как и покушения и соучастие) пыток и жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания представляют собой преступления по законодательству страны, наказуемые достаточно строгими мерами, соответствующими статье 7 Пакта. Что касается утверждения об отсутствии справедливого суда, то государство-участник отмечает, что после возвращения автора ему не предъявлялось какого-либо уголовного обвинения, равно как он и не представал перед судом в этой стране. Таким образом, нарушений его прав по статье 14 не имеется.

9.5. Что касается отсутствия эффективной правовой защиты применительно к принятому на уровне кабинета решению по ходатайству автора о предоставлении ему убежища, то государство-участник признает выводы Комитета против пыток в деле Агизы, что это равноценно нарушению процессуального обязательства по статье 3 Конвенции против пыток, и таким образом не оспаривает соответствующую жалобу со ссылкой на Пакт. Тем не менее государство-участник отмечает, что с 31 марта 2006 года создана новая система судебного рассмотрения жалоб в связи с убежищем в виде миграционных судов и Верховного миграционного суда. В рамках этой системы Верховный миграционный суд вправе определять на своих слушаниях наличие препятствий для приведения в исполнение решения о высылке, таких, как угроза пыток, и его решения будут обязательны для правительства. Новый закон также предусматривает автоматическое представление, в отсутствие чрезвычайных обстоятельств, вида на жительство иностранцу в тех случаях, когда международный орган, принимающий решение по жалобе данного лица, приходит к выводу, что это лицо не может быть выслано. Что касается той жалобы, что высылка автора была несовместима со статьей 13, поскольку ему не было разрешено представить свое дело министрам и/или должностным лицам, принимавшим решение, то государство-участник отмечает, что решение о высылке было принято в соответствии с законом и что статья 13 устанавливает исключение, касающееся соображений национальной безопасности, которые наличествовали в данном случае. Таким образом, нарушений статьи 13 Пакта не имеется.

9.6. Что касается утверждений об отсутствии возможности обратиться к Комитету с данным делом в нарушение статьи 1 Факультативного протокола, государство-участник признает выводы Комитета против пыток в деле Агизы о том, что немедленное приведение в исполнение предписания о высылке свело на нет право представления сообщений, и таким образом оно не усматривает причины оспаривать соответствующую жалобу в Комитете. Оно отмечает выводы Постоянного комитета, содержащиеся в его докладе от 21 сентября 2005 года по данному вопросу, которые касаются невозможности в данном случае обращения к международному органу с просьбой о применении временных мер защиты, а также того, что процедура, согласно которой решение о высылке доводится до сведения подлежащих высылке лиц органом, которому поручено приведение его в исполнение, а адвокат уведомляется письмом, приемлема при условии уведомления адвоката в более сжатые сроки.

Замечания адвоката по представлениям государства-участника относительно существа сообщения

10.1 16 июня 2006 года адвокат ответил на представление государства-участника относительно существа сообщения. Что касается достаточности расследований, проведенных в отношении обращения в аэропорту Бромма, адвокат отмечает, что шведское правительство с самого начала знало о том, что произошло в аэропорту, более того, Министерство юстиции составило отчет по этому поводу. Вместе с тем государство-участник сохраняло конфиденциальность этих вопросов на протяжении нескольких лет, не сообщая об этом общественности и парламенту. Только в 2004 году, когда подробности о происшедшем стали известны благодаря телепередаче, была подана жалоба и было начато официальное уголовное расследование. Поэтому говорить о безотлагательном расследовании не приходится. Кроме того, адвокат утверждает, что, даже если согласиться с теми мотивами, которые государство-участник приводит в качестве обоснования решения омбудсмена не возбуждать уголовное расследование (см. пункт 3.27 выше), это представляет собой системный сбой контроля, организационную ответственность за который несет полиция безопасности. Решение омбудсмена провести проверку по фактам, когда должностные лица привлекаются для дачи показаний, также означает, что не только омбудсмен, но и другие осуществляющие уголовное преследование органы не могли привлечь к ответственности виновных должностных лиц в силу их права не свидетельствовать против себя.

10.2. Что касается утверждений государства-участника о неясности того, каковы должны быть последующие действия в отношении египетских властей (см. пункт 9.1), адвокат утверждает, что автор уже сообщил шведскому правительству о своем желании участвовать в полном и всестороннем расследовании, если оно будет проведено независимым образом и сможет обеспечить его безопасность. Такая позиция остается в силе, хотя по причинам личной безопасности автор всегда отказывался от производства расследования египетской полицией, в частности если оно будет иметь своей целью наказание отдельных должностных сил. Он озабочен тем, что двусторонние переговоры между Швецией и Египтом, которые в любом случае начались поздно, не отвечают его интересам и что двустороннее расследование могло бы подвергнуть его большей опасности, когда государство сохранит за собой право произвольно задержать его по соображениям безопасности.

10.3. Что касается аргумента со ссылкой на статью 14, то адвокат утверждает, что тот факт, что автор на самом деле не представал перед судом, нельзя считать ответом на его жалобы. Он пострадал от допроса и злоупотреблений в период содержания под стражей, неоднократно встречаясь только с прокурором, продлевавшим содержание под стражей. В ходе этих слушаний не обеспечивалось присутствие или контроль со стороны посольства, равно как посольство не установило контакта с национальной правозащитной группой, занимающейся контролем за разбирательством, несмотря на то что оно было уведомлено об этом факте. Ему был предоставлен адвокат для первого такого слушания, однако ему не было разрешено встретиться с ним раньше. Приглашенный им частный адвокат не смог посетить его в тюрьме. Египетские законы разрешают допуск государственного адвоката к делу только после официального предъявления обвинения. Ему никогда не было представлено каких-либо доказательств, с которыми он мог бы ознакомиться, а также не было подробно сообщено содержание обвинений против него. Адвокат утверждает, что государство- участник знало о той серьезной опасности, что его юридические права как обвиняемого могут оказаться нарушены, и что не имеется последующих механизмов осуществления и без того минимального контроля над разбирательством после возвращения автора.

10.4. По поводу того аргумента по статье 13 и ссылки государства-участника на исключение по мотивам национальной безопасности адвокат утверждает, что это положение в данном случае неприменимо. Ссылаясь на недавнее предоставление шведским правительством виз деятелям «Хамас», на мнение правительства о том (см. выше пункт 4.7), что по египетскому законодательству г-ну Альзери могло быть вынесено сравнительно мягкое наказание в виде семи лет лишения свободы за совершение преступления, а также на то, что так и не нашлось доказательств, достаточных для того, чтобы предъявить ему обвинение, тем более признать его виновным в совершении преступления, адвокат утверждает, что исключение по соображениям национальной безопасности согласно статье 13 не имеет по собой оснований. В любом случае отсутствие должной тщательности при расследовании дела и использование полученных по международным каналам оперативных данных как обоснование высылки не соответствуют даже минимальному уровню процессуальных гарантий, обеспечиваемых статьей 13.

10.5. Наконец, адвокат утверждает, что на каждой стадии принудительного возвращения автор подвергался не менее тяжким формам грубого обращения, а пыткам (обращение в Броммском аэропорту, молчаливо санкционированное шведской полицией, обращение в ходе полета и обращение в Египте по возвращении). В любом случае адвокат отмечает, что оценка степени тяжести должна быть дана независимым образом Комитетом, а не любыми властями государства и что Комитет неизменно воздерживается от проведения строгих различий между категориями жестокого обращения.

Рассмотрение сообщения по существу

11.1. Комитет по правам человека рассмотрел данное сообщение в свете всей информации, предоставленной ему сторонами, согласно положениям пункта 1 статьи 5 Факультативного протокола.

11.2. С самого начала Комитет отмечает, что по ряду пунктов жалобы государство-участник признает нарушения Пакта или Факультативного протокола в силу параллельных выводов Комитета против пыток в делеАгиза против Швеции, сделанных в отношении по существу сходных положений Конвенции против пыток. Хотя такое признание имеет отношение к решению Комитета, тот тем не менее должен независимым образом установить, что в обстоятельствах данного дела имели место нарушения соответствующих положений Пакта и Факультативного протокола.

11.3. Первый вопрос существа, который должен быть разрешен Комитетом, состоит в том, подвергся ли автор в результате высылки из Швеции в Египет реальной опасности пыток или грубого обращения в принимающем государстве в нарушение запрета принудительного возвращения, предусмотренного статьей 7 Пакта. При определении опасности такого обращения в данном случае Комитет обязан учесть все соответствующие элементы, включая общую ситуацию в области прав человека в данном государстве. Наличие дипломатических гарантий, их содержание, существование и осуществление механизмов исполнения решений – все это фактические элементы, имеющие отношение к общему решению о том, существует ли на самом деле реальная опасность такого обращения.

11.4. Комитет отмечает, что в данном случае государство-участник само признало, что имелась опасность жестокого обращения, которая, не говоря о прочем, исключила бы высылку автора в соответствии с международными обязательствами государства-участника в области прав человека (см. пункт 3.6). Таким образом, государство-участник положилось только на дипломатические гарантии, считая, что опасность запрещенного жестокого обращения стала достаточно мала, чтобы избежать нарушения запрета на принудительное возвращение.

11.5. Комитет отмечает, что предоставленные гарантии не предусматривали какого-либо механизма контроля за их соблюдением. Равным образом вне текста собственно гарантий не было достигнуто каких-либо договоренностей, которые обеспечивали бы реальное соблюдение. Посещения посла государства-участника и его сотрудников начались через пять недель после возвращения, когда полностью был проигнорирован период максимальной подверженности риску причинения вреда. Более того, механика состоявшихся посещений не соответствовала ключевым аспектам международной оптимальной практики, поскольку не предъявлялось требования конфиденциального доступа к задержанному и проведения соответствующей судебно-медицинской экспертизы, даже после появления серьезных утверждений о жестоком обращении. В свете этих факторов государство- участник не продемонстрировало того, что предоставленные дипломатические гарантии действительно достаточны в данном случае для сокращения опасности жестокого обращения до уровня, совместимого с требованиями статьи 7 Пакта. Таким образом, высылка автора равноценна нарушению статьи 7 Пакта.

11.6. Что касается вопроса об обращении с автором в аэропорту Бромма, то Комитет обязан сначала оценить, следует ли вменять обращение, которому был подвергнут автор со стороны агентов иностранного государства, в вину государству-участнику согласно положениям Пакта и применимым нормам об ответственности государств. Как минимум, государство-участник отвечает за акты должностных лиц иностранных государств, осуществляющих акты суверенной власти на его территории, если таковые акты осуществляются с согласия или без возражений со стороны государства-участника (см. также статью 1 Конвенции против пыток). Из этого следует, что акты, составляющие предмет жалобы, которые имели место в ходе официальных функций в присутствии должностных лиц государства-участника и на территории под юрисдикцией государства-участника, с полным основанием могут быть вменены самому государству-участнику, помимо государства, от имени которого действовали данные должностные лица. Поскольку государство-участник признает выводы своего парламентского омбудсмена о том, что допущенное обращение было несоразмерным с любой законной правоохранительной целью, очевидно, что применение силы было чрезмерным и равноценным нарушению статьи 7 Пакта. Из этого следует, что государство-участник нарушило статью 7 Конвенции в результате обращения, которому подвергся автор в аэропорту Бромма.

11.7. Что касается жалобы по статье 7 в отношении действенности законодательства государства- участника в связи с обращением в Броммском аэропорту, Комитет отмечает, что власти государства- участника знали о грубом обращении с автором начиная со времени, когда оно имело место; более того, его должностные лица присутствовали при данных действиях. Вместо того, чтобы довести такие действия, преступный характер которых был очевиден до сведения соответствующих властей, государство-участник ждало более двух лет подачи частной уголовной жалобы, прежде чем начать уголовное разбирательство. По мнению Комитета, уже эта задержка не позволяет говорить о выполнении обязательства государства-участника по проведению безотлагательного независимого и беспристрастного расследования событий, которые имели место. Комитет далее отмечает, что в результате разбирательства, проведенного как парламентским омбудсменом, так и органами прокуратуры, ни в отношении шведских должностных лиц, ни в отношении агентов иностранного государства не было проведено полное уголовное расследование, не говоря уже о предъявлении официальных обвинений согласно шведскому законодательству, сфера охвата которого вполне позволяла рассмотреть эти правонарушения по существу. В частности, Комитет отмечает решение парламентского омбудсмена о проведении проверки по фактам, включая обязательную дачу обширных показаний. Хотя тщательность проведенного для этого расследования не ставится под сомнение, системные последствия заключаются в серьезном уменьшении вероятности проведения уголовного расследования как на начальствующем, так и на оперативном уровне полиции безопасности. По мнению Комитета, государство-участник обязано обеспечить, чтобы его следственный аппарат был организован таким образом, чтобы он сохранял возможность расследования в максимально возможной степени уголовной ответственности всех соответствующих должностных лиц как своего государства, так и иностранных государств, за действия в нарушение статьи 7, совершенные на территории под его юрисдикцией, и предъявления соответствующих обвинений. То, что государство-участник не обеспечило этого в данном случае, равноценно нарушению обязательств государства-участника по статье 7, рассматриваемых в совокупности со статьей 2 Пакта.

11.8. Что касается утверждений об отсутствии независимого пересмотра решения кабинета о высылке ввиду наличия достаточно весомой опасности пыток, Комитет отмечает, что статья 2 Пакта в совокупности со статьей 7 требует действенной защиты от нарушений последнего положения. В силу характера принудительного возвращения до его производства должна иметься возможность действенного рассмотрения решения о высылке при наличии достаточного риска пыток с целью предотвратить непоправимый ущерб для данного лица и не допустить того, чтобы процедура пересмотра была пустой формальностью, лишенной смысла. Отсутствие любой возможности эффективного независимого пересмотра решения о высылке в случае автора, соответственно, равносильно нарушению статьи 7, рассматриваемой в совокупности со статьей 2 Пакта.

11.9. Что касается жалобы со ссылкой на статью 14 относительно существования риска явно несправедливого суда, Комитет отмечает, что государство-участник всего-навсего полагалось на включение в дипломатические гарантии принимающего государства обязательства обеспечить автору справедливый суд. С учетом того, что суд на самом деле не имел места, и того, что в силу выводов Комитета, изложенных выше, государство-участник допустило в отношении автора в месте высылки серьезные нарушения Пакта, Комитет не считает необходимым выносить отдельного решения по данному вопросу.

11.10. В отношении жалобы по статье 13 Комитет признает, что решение о высылке автора было принято в соответствии с законодательством государства-участника, действовавшим в тот период, и таким образом «во исполнение решения, вынесенного в соответствии с законом» по смыслу статьи 13 Пакта. Комитет отмечает, что государство-участник располагает весьма широкими дискреционными полномочиями для определения того, связано ли данное дело с соображениями национальной безопасности, что позволяет использовать исключения, предусмотренные в статье 13[19]. В данном случае Комитет удовлетворен тем, что государство-участник по крайней мере имеет уважительные причины для того, чтобы в тот период считать данное дело связанным с соображениями национальной безопасности. В этой связи Комитет не усматривает нарушений статьи 13 Пакта в связи с тем, что автору не было разрешено выдвинуть аргументы против его высылки, а также представить его дело на рассмотрение компетентного органа.

11.11 В отношении жалобы на нарушение государством-участником своих обязательств по Факультативному протоколу Комитет ссылается на свою установившуюся правовую практику, согласно которой при присоединении к Факультативному протоколу государство-участник обязано разрешить добросовестное осуществление права подачи жалоб в Комитет, предусмотренное в Факультативном протоколе, воздерживаясь от шагов, которые могли бы сделать решение по сообщению бесполезным и тщетным[20]. В данном случае Комитет отмечает, что (тогдашний) адвокат автора прямо сообщил государству-участнику, еще до принятия правительством своего решения, о своем намерении воспользоваться международными средствами правовой защиты в случае отрицательного решения (см. пункт 4.29 выше). Адвокат был неправильно информирован о том, что решение принято не было, притом что оно было уже принято, и государство-участник осуществило высылку, полностью отдавая себе отчет в том, что уведомление об этом решении будет получено адвокатом уже после того, как оно будет приведено в исполнение. По мнению Комитета, эти обстоятельства вскрывают явное нарушение государством-участником своих обязательств по статье 1 Факультативного протокола.

12. Комитет по правам человека, действуя на основании пункта 4 статьи 5 Факультативного протокола к Международному пакту о гражданских и политических правах, считает, что факты, как они были установлены Комитетом, вскрывают нарушение Швецией статьи 7, рассматриваемой в отдельности и в совокупности со статьей 2 Пакта. Комитет повторяет свой вывод о том, что государство-участник также нарушило свое обязательство по статье 1 Факультативного протокола.

13. В соответствии с положениями подпункта а) пункта 3 статьи 2 Пакта государство-участник обязано предоставить автору эффективное средство правовой защиты, включая компенсацию. Государство-участник также обязано не допускать подобных нарушений в будущем. В этой связи Комитет приветствует создание специальных независимых миграционных судов, имеющих полномочия рассматривать решения о высылке, такие, как решение, вынесенное в данном деле.

14. С учетом того, что присоединение государства-участника к Факультативному протоколу означает признание им компетенции Комитета выносить решения по факту наличия или отсутствия нарушений Пакта и что согласно статье 2 Пакта государство-участник обязано гарантировать всем находящимся в пределах его территории и под его юрисдикцией лицам признаваемые в Пакте права и обеспечивать их действенными и имеющими исковую силу средствами правовой защиты в случае установления факта нарушения, Комитет хотел бы получить от государства-участника в течение 90 дней информацию о принятых мерах во исполнение сформулированных Комитетом соображений. Государству-участнику предлагается также опубликовать текст соображений Комитета.

[1]CCPR/СО/74/SWE/Add1

[2]Альзери против Швеции, ходатайство № 10786/04

[3]           Комитет против пыток, сообщение № 233/2003, Мнения, принятые 20 мая 2005 года.

[4]           Доклад№ 2169-2004.

[5]Application No. 70/1995/576/662, Grand Chamber judgment of 15 November

[6] 1996. Op.cit.

[7]CCPR/CO/76/EGY (2002), A/54/44 (1999) et CAT/C/CR/29/4(2002).

[8]E/CN.4/2001/66

[9]Hani El Sayed Sabaei Youssef v Home Office[2004] EWHC 1884 (Queens Bench, Field J.)

[10] См., например, дело Биласи-Ашри против Австрии, Европейский суд по правам человека, 26 ноября 2002 года.

[11] См. дело Колоцца против Италии, решение суда от 12 февраля 1985 года, серии А № 89, стр. 16, § 32; Зёринг против Соединенного Королевства, дело № 1/1989/161/217, решение суда от 7 июля 1989 года; и Маматкулов и др. против Турции, дела № 46827/99 и 46951/99, Большая палата, решение от 4 февраля 2005 года.

[12]Документ ООН CCPR/C/79/Add.58 (1995), пункт 16.

[13] SOU1999:16 Okadrattssakerhetiasylarenden("Защита индивидуальных прав в вопросах предоставления убежища"). Заключительный доклад Комиссии по вопросам нового законодательства и правил процедуры по делам иностранцев (NIPU), стр. 330-331.

[14] Сообщение № 158/1983, решение от 26 октября 1984 года.

[15] См.Гобин против Маврикия, сообщение № 787/1997, решение о неприемлемости от 16 июля 2001 года.

[16]  См., например, Вайс против Австрии, сообщение № 1086/2001, Соображения, принятые 3 апреля 2003 года и Линдерхольм против Хорватии, сообщение № 744/1997, решение,   принятое 23 июля 1999 года 

[17] Op.cit.

[18]Статья 1 Конвенции гласит следующее:

1. Для целей настоящей Конвенции определение «пытка» означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия. В это определение не включается боль или страдания, которые возникают лишь в результате законных санкций, неотделимы от этих санкций или вызываются ими случайно.

[19] См., например, Борзое против Эстонии, сообщение № 1136/2003, Соображения, принятые 26 июля 2004 года.

[20] Пиандионг и др. против Филиппин, сообщение № 869/1999, Соображения, принятые 19 октября 2000 года, иВайс против Австрии, сообщение № 1086/2001, Соображения, принятые 3 апреля 2003 года.