По делу Юрия Волкова против Украины,
Европейский Суд по правам человека (Пятая секция), заседая
Палатой в составе:
Mark Villiger, Председатель,
Angelika Nußberger,
Boštjan M. Zupančič,
Ganna Yudkivska,
André Potocki,
Paul Lemmens,
Aleš Pejchal, судьи,
и Claudia Westerdiek, Секретарь секции,
Рассмотрев дело в закрытом заседании 26 ноября 2013,
Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:

ПРОЦЕДУРА

1. Данное дело основано на заявлении (№ 45872/06) против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданином Украины, г-ном Юрием Валериевичем Волковым (далее - «заявитель»), 3 ноября 2006 года.
2. Заявителя, которому была предоставлена оплата правовой помощи, представлял г-н М.А.Тарахкало, адвокат, практикующий в Харькове. Украинское правительство (далее – «Правительство») представлял его уполномоченный г-н Назар Кульчицкий.
3. Заявитель утверждал, в частности, что он был осужден в нарушение статьи 6 § § 1 и 3 (с) Конвенции, на основе признания, полученного от него против его воли и без участия адвоката. Он также жаловался на забор у него следователем образца венозной крови.
4. 21 марта 2011года вышеупомянутые жалобы были представлены Правительству.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

5. Заявитель родился в 1978 году и в настоящее время отбывает наказание в виде лишения свободы в колонии № 72 в г. Вознесенске.
6. 16 сентября 2003 года г-жу Д. ограбили и убили в своей квартире.
7. 26 ноября 2003 года знакомый заявителя, г-н М., наркоман, которого задержали в то время по подозрению в несвязанном с этим делом правонарушением, сообщил, что заявитель попросил его продать некоторые золотые украшения и зубные протезы, и признался ему, что ограбил и убил г-жу Д. Позже, в ходе судебного разбирательства, г-н М. отказался от этого заявления (см. пункт 24 ниже).
8. 1 декабря 2003 года следователь прокуратуры г. Евпатория (далее – «прокурор Евпатории») поручил милиции обеспечить привод заявителя (здійснити привід) для допроса в качестве подозреваемого.
9. 6 декабря 2003 года сотрудники милиции доставили заявителя из больницы в г. Николаеве, где он проходил лечение от наркозависимости, в отделение милиции г. Евпатория. Его привели туда не под стражей, зарегистрировав с 18.00 6 декабря до 11:30 7 декабря 2003 года. По словам заявителя, в течение этого времени его допрашивали, избивали и подвергали психологическому давлению с целью получения признания.
10. Рано утром 7 декабря 2003 года заявитель написал «явку с повинной в милицию», в которой он признался, что ограбил и убил г-жу Д.
11. Затем, в 11.30, следователь составил протокол задержания заявителя как подозреваемого. Основаниями для задержания были «явка с повинной» и риск побега .
12. Также, утром 7 декабря 2003 года, мать заявителя подписала договор о его юридическом представительстве с двумя адвокатами - г-ном А. и г-ном К. По словам заявителя, выбор г-на К. был навязан им следователем.
13. Заявитель и два его адвоката подписали протокол ознакомления заявителя с его процессуальными правами.
14. 7 декабря 2003 года, с 11.45 до 12:40, заявителя допрашивали как подозреваемого с участием двух его адвокатов. Он отказался от своего первоначального признания, как полученного якобы под психологическим давлением.
15. В тот же день, от 14:45 до 16:20, заявитель был допрошен, на этот раз с участием только г-на А. Он подписал протокол, подтверждающий, что ему объяснили положения статьи 63 Конституции (право не свидетельствовать против себя и право на правовую помощь). Заявитель отказался от заявления, которое он сделал во время предыдущего допроса и настаивая на своем первичном признании. Он утверждал, что понял, что против него существует серьезные доказательства, и что он сознаться.
16. После этого, 7 декабря 2003 года, следователь провел воспроизведение обстоятельств и обстановки событий с участием заявителя и его адвоката, г-н А. Заявитель подробно рассказал о грабеже и убийстве.
17. Перед тем, как заявителя поместили в Евпаторийский ИВС, в тот же день, его осмотрел сотрудник милиции в присутствии двух понятых, составив протокол о том, что на заявителе не было обнаружено никаких признаков повреждений.
18. 12 декабря 2003 года прокурор Евпатории выдал распоряжение судебно-медицинскому эксперту взять образцы крови и слюны у заявителя.
19. 13 декабря 2003 года заявитель и его адвокат, г-н А., подписали протокол, подтверждающий, что ему были зачитаны его процессуальные права, в том числе его право на юридическое представительство. Заявителя допросили как обвиняемого, в присутствии г-на А. Он поддержал свое признание.
20. В тот же день следователь, в присутствии понятого и адвоката, г-н А., взял у заявителя образец крови внутривенно.
21. 25 мая 2004 года заявитель отказался от услуг адвокатов г-на К. и г-на А. и ходатайствовал о возможности быть представленным другим адвокатом, г-ном Ф. Его ходатайство было удовлетворено.
22. В тот же день заявителю были официально предъявлено обвинение в насильственном грабеже и убийстве с целью получения прибыли. Ему снова зачитали его процессуальные права и допросили как обвиняемого, в присутствие г-на Ф. Заявитель отказался от своего признания и отрицал какую-либо причастность к преступлению.
23. В неустановленный день дело было передано в суд. Тем не менее, 25 июня 2004 года апелляционный суд Автономной Республики Крым ("апелляционный суд Крыма"), рассматривая дело как суд первой инстанции, направил его на дополнительное расследование.
24. 19 ноября 2004 года апелляционный суд Крыма, как суд первой инстанции, оправдал заявителя, не установив достаточных доказательств его вины. Суд решил, что, учитывая обстоятельства признаний заявителя, они не могли рассматриваться как добровольные. Таким образом, его первоначальное признание было сделано, в то время как заявитель находился в незарегистрированном содержании под стражей в нарушение его процессуальных прав. Суд также поставил под сомнение добровольный характер признания, которое заявитель сделал во время своего повторного допроса и воспроизведения обстоятельств и обстановки событий, проведенных 7 декабря 2003 года с участием только одного из его адвокатов. Было сочтено подозрительным, что спустя всего два часа после того, как он уже был допрошен в соответствии с процедурными требованиями, его неожиданно допросили снова, без участия одного из его адвокатов. Кроме того, было установлено, что утверждения в признании заявителя противоречат фактам по делу. Наконец, суд отметил, что г-н М. отказался от своих обличающих показаний против заявителя в ходе судебного разбирательства и заявил, что был вынужден подписать чистые листы, будучи задержанным из-за другого несвязанного с этим делом правонарушения, в обмен на обещание следователя снабдить его наркотиками (см. также пункт 7 выше). Заявитель был освобожден в зале суда.
25. Также, 19 ноября 2004 года апелляционный суд Крыма вынес отдельное постановление (см. пункт 42 ниже), отметив, что: 6 декабря 2003 года заявителя ошибочно доставили в отделение милиции, вместо прокуратуры; он был незаконно содержался там с 6 вечера 6 декабря до 11:30 утра 7 декабря 2003 года (что подтверждено протоколом милиции); он признался в преступлениях, в которых был обвинен, при том, что ему не были зачитаны его конституционное право не свидетельствовать против себя и право на правовую помощь; и, что на наличие признаков повреждения его проверил сотрудник милиции, а не медицинский эксперт.
26. Суд вынес еще одно отдельное постановление, отметив, что взятие образцов крови неспециалистом поставило под угрозу жизнь и здоровье заявителя.
27. В обоих вышеупомянутых отдельных постановлениях, суд решил сообщить в прокуратуру Автономной Республики Крым о нарушениях, о которых идет речь, и поручил ему принять соответствующие меры.
28. 10 марта 2005 года Верховный суд, после слушания, в котором принял участие адвокат заявителя, отменил вышеупомянутое решение и оба постановления, и направил дело на дополнительное расследование.
29. 4 августа 2005 года заявитель был задержан по подозрению в хранении и продаже конопли. Во время допроса, в тот же день, он признался, что у него было немного конопли для собственного использования.
30. 12 августа 2005 года заявитель утверждал, что наркотические средства никому не продавал. Он также отрицал, что знает г-на В.К., которому, по данным милиции, он продал «косяк».
31. 15 августа 2005 года он ходатайствовал о том, чтобы быть представленным адвокатом, г-н Ф., который уже представлял его в судебном разбирательстве в отношении ограбления и убийства г-жи Д.. Его ходатайство было удовлетворено.
32. В тот же день заявитель был допрошен в качестве подозреваемого, в присутствии г-на Ф. по поводу преступления, связанного с наркотическими средствами. Ссылаясь на статью 63 Конституции, он отказался давать какие-либо показания.
33. Во время допроса в присутствии адвоката, 17 августа 2005 года, заявитель признал свою вину в отношении хранения наркотических средств, но отрицал причастность к их продаже.
34. 15 сентября 2005 года заявитель был освобожден, при условии соблюдения обязательства не покидать город.
35. 16 сентября 2005 года два уголовных дела в отношении заявителя были объединены.
36. 20 сентября 2005 года он был осужден за грабеж и убийство г-жи Д., а также за хранение и продажу наркотических средств. Ссылаясь на статью 63 Конституции, он отказался давать пояснения.
37. 26 января 2006 года прокурор г. Евпатории вынес решение об отказе в возбуждении уголовного дела по утверждениям заявителя о принуждении со стороны милиции в декабре 2003 года, о которых он заявил в рамках уголовного дела против него. Решение было основано на допросе причастных сотрудников милиции, результатах внутреннего расследования, проведенного милицией, и протоколе осмотра заявителя от 7 декабря 2003 года, согласно которому на нем не было видимых повреждений. Прокурор также отметил, что все следственные действия с участием заявителя были проведены в присутствии его адвоката. Наконец, было указано, что ни заявитель, ни его адвокаты не жаловались в прокуратуру на жестокое обращение по отношению к нему во время содержания под стражей в милиции.
38. 15 февраля 2006 апелляционный суд Крыма, как суд первой инстанции, признал заявителя виновным в насильственном грабеже соединенным с насилием,, убийстве из корыстных побуждений, а так же хранении и сбыте наркотических средств, и приговорил его к двенадцати годам лишения свободы с конфискацией всего его личного имущества. Что касается ограбления и убийства г-жи Д., суд опирался, в частности, на «явку с повинной в милицию» заявителя и его последующие признания, сделанные в присутствии его адвоката. Суд также отметил, что заявитель признался в совершении этих преступлений во время судебно-психиатрической экспертизы, где, как утверждается, на него не оказывалось никакого давления. Кроме того, суд опирался на показания свидетеля, г-на М., полученные в ходе досудебного расследования. Что касается его отказа от этих заявлений в ходе судебного разбирательства, суд отметил, что г-н М. объяснил, что факт оправдания заявителя заставил его усомниться в причастности заявителя к ограблению и убийству г-жи Д.. Обвинительный приговор заявителя за хранение и сбыт наркотических средств был основан, в частности, на его признании, и на заявлениях нескольких свидетелей. Что касается утверждения заявителя о жестоком обращении, суд отклонил его как необоснованное, ссылаясь на выводы прокуратуры. В решении было отмечено, что заявитель был впервые задержан 7 декабря 2003 года. Он был заключен под стражу до вступления в силу судебного решения.
39. Заявитель подал кассацию, утверждая, что свидетельствовал против себя под давлением и в отсутствие правовой помощи. В подтверждение, он отметил, что, хотя милиция признала, что они доставили его в отделение в 18.00 6 декабря 2003 года, его содержание под стражей не было зарегистрированным до 11.30 следующего дня. По его словам, нельзя было также полагаться на повторенное им 7 декабря 2003 года признание, так как оно было сделано в отсутствие одного из его адвокатов. Заявитель утверждал, что, кроме его признаний, единственным доказательством против него было противоречивое заявление г-на М.. Он также утверждал, что результаты прокурорского расследования его заявления о жестоком обращении были поверхностными и недостоверными. Он также жаловался, что следователь взял образец его крови без участия врача-специалиста. Наконец, заявитель утверждал, что обвинение в преступлении, связанном с наркотиками было сфабрикованным.
40. 11 мая 2006 года Верховный суд вынес решение не в пользу заявителя. Он отметил, что его заявление о нарушении его права на юридическую помощь не выдерживают никакой критики, так как все следственные меры принимались с участием его адвоката. Верховный суд признал его утверждение о жестоком обращении со стороны милиции в равной степени необоснованными, опираясь на выводы прокуратуры в этом отношении. Он отметил, что признание заявителя после его ареста 7 декабря 2003 года содержало фактические подробности, которые могли быть известны лишь лицу, совершившему ограбление и убийство, являющиеся предметом разбирательства.

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА

A. Конституция Украины

41. Статьи 59 и 63, касающиеся права на правовую помощь и права не свидетельствовать против себя, можно найти в решении «Шабельник против Украины» от 19 февраля 2009 года (№ 16404/03, п. 25).

B. Уголовно-процессуальный кодекс ("УПК") 1960 года (утратил силу)

42. Статья 23-2 предусматривает, что если суд обнаружил нарушение закона, и/или прав граждан в ходе досудебного следствия или расследования, или во время рассмотрения дела нижестоящим судом, он должен вынести отдельное постановление, в котором обратить внимание соответствующих органов на установленные факты, и предписать им, принять определенные меры по исправлению ситуации. Непринятие необходимых мер считается административным правонарушением.
43. Статья 96 определяет явку с повинной (явка з повинною) как личное, добровольное письменное или устное сообщение заявителем органу дознания, дознавателю, следователю, прокурору, судье или суду о преступлении, совершенном или готовящемся им, до возбуждения против него уголовного дела. Если уголовное дело уже возбуждено по наличию признаков преступления, такое сообщение заявителем должно быть сделано до вынесения постановления о привлечении его как обвиняемого.
44. По смыслу Статьи 199, в случае необходимости, следователь имеет право вынести постановление об изъятии или отборе образцов, необходимых для экспертного исследования.

C. Правила судебно-медицинских экспертиз

45. Согласно Правилам проведения судебно-медицинских экспертиз (исследований) в отделениях судебно-медицинской иммунологии бюро судебно-медицинской экспертизы, одобренным приказом Министерства здравоохранения № 6от 17 января 1995 года, образцы крови у лиц, проходящих по делу, должны, по общему правилу, отбираться в вышеупомянутых отделениях. Забор образцов крови может проводиться и вне отделения специалистом с должной квалификацией.

D. Закон Украины “О порядке возмещение ущерба, причиненного незаконными решениями, действиями или бездействием органа дознания, предварительного (досудебного) следствия, прокуратуры или суда” (“закон о компенсации”)

46. Статья 1 содержит неполный перечень случаев (таких как, например, незаконное задержание или осуждение), когда лицо имеет право на компенсацию вреда. Она также содержит положение о том, что "другие процессуальные действия, ограничивающие права [граждан]" служат основанием для такого права (пункт 1).
47. Согласно статье 2, необходимым условием для права на компенсацию является «установление в обвинительном приговоре суда или ином решении суда … процессуальных действий, ограничивающих или нарушающих права и свободы [граждан]» (пункт 1-1).

ЗАКОН

I. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

48. Заявитель жаловался по смыслу статьи 3 Конвенции, что после его ареста 6 декабря 2003 года его подвергли психологическому давлению и избивали сотрудники милиции с целью получения признания в ограблении и убийстве г-жи Д.. Он также жаловался на условия его содержания в отделении милиции. А именно, он утверждал, что его лишили еды, сна и лекарств. Положение, на которое он опирался, гласит:
«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.»
49. Суд повторяет, что заявления о жестоком обращении должны быть подтверждены соответствующими доказательствами. При оценке доказательств Европейский Суд обычно применяет стандарт доказывания «вне всякого разумного сомнения» (см. Ireland v. the United Kingdom, 18 January 1978, § 161, Series A no. 25). Однако доказывание должно строиться на совокупности достаточно надежных, четких и последовательных предположений или аналогичных неопровержимых презумпциях фактов. Если указанные события разворачиваются полностью или в значительной части в сфере исключительного ведения властей, как в случае лиц, находящихся под их контролем в местах лишения свободы, в связи с повреждениями, причиненными в период содержания под стражей, возникают прочные фактические презумпции. В действительности бремя доказывания может расцениваться как возлагающее на власти обязанность представить удовлетворительное и убедительное объяснение (см. Ribitsch v. Austria, 4 December 1995, Series A, № 336, §34, и Salman v. Turkey [GC], № 21986/93, §100, ECHR 2000-VII).
50. Тем не менее, некоторые доказательства существования повреждений являются необходимыми (см., к примеру, Hristovi v. Bulgaria, no. 42697/05, §§ 73-78, 11 October 2011, and Igars v. Latvia (dec.), no. 11682/03, § 67, 5 February 2013).
51. Суд считает, что в данном случае нет никаких признаков того, что заявитель получил какие-либо повреждения в отделении милиции. Суд отмечает в этой связи, что оба адвоката, нанятые матерью заявителя, видели его утром 7 декабря 2003 года, сразу же после предполагаемого жестокого обращения, но не сделали никаких заявлений о том, что он получил какие-либо повреждения. Также отсутствует объяснение, почему заявитель и его адвокаты не потребовали проведения медицинского осмотра и не сообщили о повреждениях, если таковые были (см. Grinenko v. Ukraine, no. 33627/06, § 56, 15 November 2012). Суд не упускает из виду тот факт, что заявителя осмотрел сотрудник милиции, который сообщил об отсутствии каких-либо видимых телесных повреждений (см. пункт 17 выше). Хотя уровень компетентности и объективности этого осмотра сомнителен, Суд не имеет никакой информации, доказывающей, что это было оспорено заявителем или его адвокатами.
52. Кроме того, Суд отмечает, что заявитель не уточнил, обстоятельства, при которых он якобы подвергся жестокому обращению и не установил методы жестокого обращения. Он также не изложил точную последовательность событий 6 и 7 декабря 2003 года, когда он был якобы подвержен жестокому обращению. Его жалоба состояла лишь из коротких фраз о том, что он был избит (см., and compare with, Sergey Afanasyev v. Ukraine, no. 48057/06, § 40, 15 November 2012).
53. Суд считает, что в утверждениях заявителя о том, что он подвергался психологическому давлению, не хватает деталей. Даже если воспринимать их состоящими из его жалоб на условия содержания под стражей в отделении милиции, Суд отмечает, что заявитель не смог уточнить, когда и какую еду ему предлагали, как долго он не мог спать и по какой причине он требовал лекарства и требовал ли вообще. Таким образом, Суд имеет недостаточно информации для заключения, что заявитель подвергся психологическому давлению, достаточно серьезному, чтобы быть равносильным жестокому обращению в нарушение Статьи 3 Конвенции (см., and compare with, Khayrov v. Ukraine, no. 19157/06, § 52, 15 November 2012).
54. В этих обстоятельствах Суд считает, что заявитель надлежащим образом не обосновал и не изложил эту жалобу и отклоняет ее как явно необоснованную, в соответствии с § § 3 (а) и 4 статьи 35 Конвенции.

II. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 § 3 (С) КОНВЕНЦИИ В СОЧЕТАНИИ СО СТАТЬЕЙ 6 § 1

55. Заявитель жаловался на нарушение § § 1 и 3 (с) статьи 6 в том, что он был вынужден свидетельствовать против себя ввиду отсутствия правовой помощи. Соответствующая часть положения, на которое он ссылался, гласит:
“1. Каждый в случае... предъявления ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое ... разбирательство дела [a] ... судом ...
3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:
... (с) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия.”

A. Приемлемость

56. Суд считает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 §3 (а) Конвенции. Она также не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.

B. По существу

1. Доводы сторон

57. Заявитель утверждал, что он был вынужден признаться в ограблении и убийстве г-жи Д. во время его незарегистрированного содержания под стражей без правовой помощи в отделении милиции с 6 по 7 декабря 2003 года. Он отметил, что отказался от своего первоначального признания, как только был юридически представлен.
58. Заявитель также утверждал, что, после первого допроса в присутствии двух его адвокатов, сотрудники милиции снова подвергали его психологическому давлению. А именно, они якобы сказал ему, что если он не будет сотрудничать, ему будет угрожать большой срок лишения свободы в ужасных условиях. В результате заявитель согласился снова быть допрошенным, в присутствии только одного из его адвокатов, которого, по его словам, выбрал следователь.
59. Правительство утверждало, что первый допрос заявителя сотрудниками милиции в качестве подозреваемого произошел 7 декабря 2003 года в присутствии двух выбранных им адвокатов. Его последующий допрос состоялся в присутствии одного из адвокатов, нанятых матерью заявителя. Соответственно, Правительство утверждало, что право заявителя на получение правовой помощи не было ограничено.

2. Оценка суда

(a) Общие принципы

60. Суд повторяет, что, даже если первичной целью статьи 6 Конвенции, является обеспечение справедливого разбирательства "судом", компетентным рассмотреть "любое уголовное обвинение", из этого не следует, что статья не применяется к досудебному следствию. Таким образом, статья 6 - особенно параграф 3 - может быть уместной до направления дела в суд, если и в той мере, в какой справедливое судебное разбирательство, скорее всего, нанесет серьезный вред изначальным невыполнением ее положений (см. Imbrioscia v. Switzerland, 24 November 1993, § 36, Series A no. 275; Öcalan v. Turkey [GC], no. 46221/99, § 131, ECHR 2005 IV; and Salduz v. Turkey [GC], no. 36391/02, § 50, ECHR 2008). Суд также напоминает, что гарантии в статье 6 пункте 3 (с) являются особенными аспектами права на справедливое судебное разбирательство, изложенного в пункте 1 настоящего положения, которые должны быть приняты во внимание при какой-либо оценке справедливости судебного разбирательства (Martin v. Estonia, no. 35985/09, § 94, 30 May 2013). Кроме того, главной задачей Суда по смыслу статьи 6 § 1 является оценка общей справедливости уголовного судопроизводства (см., как новые полномочия, Taxquet v. Belgium [GC], no. 926/05, § 84, ECHR 2010, с дальнейшими ссылками на него; Al-Khawaja and Tahery v. the United Kingdom [GC], nos. 26766/05 and 22228/06, ECHR 2011; Martin, ibid.).
61. Суд подчеркивает, что, хотя и не абсолютное, право каждого обвиняемого в совершении уголовного преступления получить эффективную защиту адвокатом, назначенным официально в случае необходимости, является одной из фундаментальных особенностей справедливого судебного разбирательства (см. Krombach v. France, no. 29731/96, § 89, ECHR 2001 II). Как правило, доступ к адвокату должен быть обеспечен с первого допроса подозреваемого милицией, если не будет доказано в свете конкретных обстоятельств каждого дела, что имеются веские основания для ограничения этого права (см. Salduz, cited above, § 55). Право на защиту в принципе будет необратимо предвзятым, когда самообличающие показания, сделанные во время допросов в милиции без доступа к адвокату, используются для вынесения обвинительного приговора (там же).
62. Суд неоднократно рассматривал ранний доступ к адвокату как процессуальную гарантию права не свидетельствовать против себя и одну из основополагающих гарантий против жестокого обращения, отмечая особую уязвимость обвиняемого на ранних этапах разбирательства, когда он сталкивается как со стрессовой ситуацией, и в большей степени со сложным уголовным законодательством. Любое исключение осуществления этого права должно быть четко определено, а его применение строго ограничено во времени. Эти принципы, в частности, необходимы в случае серьезных обвинений, т.к. это перед лицом самого тяжелого наказания, чтобы уважение права на справедливое судебное разбирательство было обеспечено на наиболее возможно высоком уровне демократического общества (см. Salduz, приведенное выше, § 54).
63. Вышеупомянутые принципы права на защиту и права не свидетельствовать против себя осуществляются в соответствии с общепризнанными международными стандартами в области прав человека, которые лежат в основе концепции справедливого судебного разбирательства и чьи обоснования относятся, в частности, к защите обвиняемого от оскорбительного принуждения со стороны властей. Они также способствуют предотвращению судебных ошибок и выполнению целей статьи 6, в частности, равенства сторон между следователем или прокурором и обвиняемым (см. Salduz, cited above, § 53;Bykov v. Russia [GC], no. 4378/02, § 92, 10 March 2009; и Pishchalnikov v. Russia, no. 7025/04, § 68, 24 September 2009). Право не свидетельствовать против себя, в частности, предполагает, что обвинение по уголовному делу стремится доказать свою правоту в отношении обвиняемого, не прибегая к доказательствам, полученным методами принуждения или давления, вопреки воле обвиняемого (см. Jalloh v. Germany [GC], no. 54810/00, § 100, ECHR 2006 IX, с дальнейшими ссылками).
(b) Применение вышеупомянутых принципов к настоящему делу
64. Суд отмечает, с самого начала, что, вопреки доводам заявителя, он не считает, что его право на правовую помощь было ограничено во время его допроса в присутствии только одного из его адвокатов, так как, согласно документам в материалах дела, этот адвокат не был назначен следователем, а был приглашен матерью заявителя, и заявитель не имел возражений, против его представительства (что касается фактов, см. пункт 12 выше, и прецедентное право как сопоставление, см. Grinenko, приведенное выше, § 97, 15 November 2012).
65. Суд, тем не менее, посчитал, что права заявителя на свободу не свидетельствовать против себя и на правовую помощь были ограничены ранее, во время его первого допроса.
66. Суд отмечает, что 1 декабря 2003 года следователь дал указание милиции обеспечить присутствие заявителя на допросе в качестве подозреваемого по делу о грабеже и убийстве г-жи Д.. В результате, 6 декабря 2003 года доставили в отделение милиции и допросили там по поводу этих уголовных преступлений. Нет никаких признаков того, что даже, прежде чем его допросили, власти относились к заявителю не иначе как к подозреваемому (см., сопоставимые примеры в судебной практике, Khayrov, приведенное выше, § 74, и Zamferesko v. Ukraine, no. 30075/06, § 61, 15 November 2012, и, как противоположный пример, Smolik v. Ukraine, no. 11778/05, § 54, 19 January 2012).
67. В силу принципов судебной практики Суда, заявитель имел право на помощь адвоката с первого допроса в милиции. Тем не менее, он был допрошен и признался в совершении преступления, не будучи юридически представленным. Таким образом, Суд считает, что его право на юридическое представительство было ограничено по этой причине.
68. Суд отмечает, что изначальное признание заявителя в виде «явки с повинной в милицию» было частью доказательств против него, учитывая, что суд первой инстанции напрямую ссылался на него при обвинении и осуждении заявителя (см. пункт 38 выше). Следует отметить, что неприемлемость жалобы заявителя в этой связи, по смыслу статьи 3 Конвенции, не исключает возможности рассмотрения Судом его связанной жалобы по смыслу статьи 6 § 1 в отношении его предполагаемого самообвинения (см. Kolu v. Turkey, no. 35811/97, § 54, 2 August 2005, and Lopata v. Russia, no. 72250/01, § 140, 13 July 2010).
69. Несмотря на то, что обстоятельства, при которых заявитель сделал свое первичное признание, ставят под сомнение его достоверность, национальные суды не пролили на них свет. Суд отмечает в этой связи, что, на протяжении всего судебного разбирательства, заявитель настаивал, что он был арестован и допрошен 6 декабря 2003 года, и что его несправедливо содержали под стражей более семнадцати часов после ареста, без правовой помощи, в помещении отделения милиции вместо прокуратуры, где его ожидали на допрос. Его рассказ о событиях был подтвержден апелляционным судом Крыма в его отдельном постановлении от 19 ноября 2004 года, которое, в свою очередь, опиралось на протоколы милиции. После этого доводы заявителя оставались без какой-либо оценки или даже комментариев: оба суда первой инстанции и Верховный суд ограничили свои рассуждения в этой связи наблюдением, что заявитель был арестован и допрошен в присутствии адвоката 7 декабря 2003 года. Таким образом, Суд делает вывод, что национальные суды не смогли установить в убедительной форме, что первичное признание заявителя было сделано в условиях полной свободы.
70. Таким образом, Суд считает, что право заявителя не свидетельствовать против себя и право на правовую помощь были чрезмерно ограничены во время его первого допроса сотрудниками милиции, и что это ограничение не было устранено в ходе судебного разбирательства.
71. Этого было достаточно Суду, чтобы сделать вывод, что имело место нарушение статьи 6 § 3 (с) Конвенции во взаимосвязи с § 1 статьи 6 Конвенции.

III. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 8 КОНВЕНЦИИ

72. Ссылаясь на статью 3 Конвенции, заявитель жаловался на забор образца его крови следователем, а не врачом-специалистом.
73. Суд считает уместным рассмотреть эту жалобу по смыслу статьи 8 Конвенции, соответствующая часть которой гласит:
«1. Каждый имеет право на уважение его личной … жизни ...
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц.»

A. Приемлемость

74. Правительство утверждало, что заявитель пропустил шестимесячный срок исковой давности. По их словам, заявитель не исчерпал всех доступных ему эффективных внутренних средств правовой защиты в отношении этой жалобы. Поэтому он должен был поднять ее на суде в течение шести месяцев с 13 декабря 2003 года, дня, когда был взят образец крови.
75. Заявитель возражал. Он сослался на статью 2 «закона о компенсации», которая предусматривает права на компенсацию, если в судебном решении было установлено ущемление его прав процессуальными действиями (следователя по его делу) (см. пункт 47 выше). Заявитель также отметил, что вынесение отдельного постановления судом первой инстанции 19 ноября 2004 года на этот счет было достаточным признаком того, что суд имеет полномочия устанавливать незаконность взятия образцов крови (см. пункт 24 выше).
76. Таким образом, заявитель утверждал, что так и полагал, что у него не было никаких эффективных внутренних средств правовой защиты для использования, и что он не пропустил шестимесячный срок давности, который должно был насчитываться со дня вынесения окончательного судебного решения по уголовному делу в отношении него (то есть, 11 мая 2006 года).
77. Суд отмечает, что, в соответствии с его устоявшейся судебной практикой, где нет доступных внутренних средств правовой защиты, шестимесячный срок начинается с даты совершения обжалуемого действия (см., к примеру, Hazar and Others v. Turkey (dec.), nos. 62566/00 et seq., 10 January 2002). Тем не менее, особые соображения могут применяться в исключительных случаях, когда заявитель сначала пользуется внутренним средством правовой защиты и только на более позднем этапе становится известно или должно стать известно об обстоятельствах, которые делают это средство неэффективным. В такой ситуации, шестимесячный срок может быть насчитан с момента, когда заявителю становится известно или должно стать известно об этих обстоятельствах (см. Volokhy v. Ukraine, no. 23543/02, § 37, 2 November 2006).
78. Возвращаясь к фактам настоящего дела, Суд соглашается с доводами заявителя о том, что, во-первых, внутреннее законодательство позволило ему подать эту жалобу в рамках уголовного судебного разбирательства против него, и, во-вторых, фактические события (а именно, указанное отдельное постановление от 19 ноября 2004 года) показали, что это было с первого взгляда невыполнимо.
79. В целом, Суд не видит причин упрекать заявителя за первую подачу жалобы, об отборе образца крови, в национальные суды, рассматривающие его дело, и ожидание завершения этих разбирательств, прежде чем подать свою жалобу в Суд.
80. Таким образом, Суд отклоняет возражения Правительства.
81. Он также отмечает, что эта жалоба не является ни явно необоснованной по смыслу § 3 (а) статьи 35 Конвенции, ни неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.

B. По существу

82. Заявитель настаивал на своей жалобе.
83. Правительство не представило никаких замечаний по существу.
84. Суд повторяет, что физическая неприкосновенность человека охватывается понятием "частной жизни", защищенной статьей 8 Конвенции (см. X and Y v. the Netherlands, 26 March 1985, § 22, Series A no. 91). Кроме того, тело человека касается самого личного аспекта частной жизни, и обязательное медицинское вмешательство, даже если оно имеет небольшое значение, является покушением на это право (см. Y.F. v. Turkey,no. 24209/94, § 33, ECHR 2003 IX, с дальнейшими ссылками; и Solomakhin v. Ukraine, no. 24429/03, § 33, 15 March 2012).
85. Такое покушение приводит к нарушению статьи 8, за исключением случаев, когда может быть доказано, что это было "предусмотрено законом", преследовалась одна или несколько законных целей, которые определены в пункте 2 и достижение их было «необходимым в демократическом обществе».
86. В соответствии с практикой Суда, выражение «предусмотрено законом» в § 2 статьи 8 требует, среди прочего, чтобы рассматриваемая мера имела некоторое основание в национальном законодательстве (см., к примеру, Aleksandra Dmitriyeva v. Russia, no. 9390/05, § 104, 3 November 2011).
87. Обращаясь к настоящему делу, Суд отмечает, что речь в жалобе заявителя идет не о взятии образца крови как таковом (как это было в деле Schmidt v. Germany (dec.), no. 32352/02, 5 January 2006), а скорее о том, что медицинское вмешательство проводилось следователем, у которого не было необходимой медицинской квалификации и навыков.
88. Суд отмечает, что применимое украинское законодательство в этом вопросе понятно: решение об отборе проб может быть выдано следователем, в то время как сам отбор должен выполняться только квалифицированным врачом-специалистом (см. пункты 44 и 45 выше).
89. Таким образом, Суд считает, что в данном случае не были соблюдены национальные правовые требования. Этого достаточно для того, чтобы сделать вывод, что покушение на право заявителя уважать его частную жизнь было незаконным по смыслу статьи 8 Конвенции.
90. Соответственно, было нарушено это положение.

IV. ДРУГИЕ ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ

91. Заявитель жаловался, ссылаясь на статью 5 § 1 (б) Конвенции, что он был без оснований арестован 6 декабря 2003 года, и что его последующее содержание под стражей не было должным образом зарегистрировано в течение приблизительно двадцати четырех часов. Он также жаловался на нарушение § 2 статьи 5 в том, что он не был проинформирован о причинах его ареста. Полагаясь на статью 5 § 4, он также жаловался, что во время его содержания под стражей в отделении милиции с 6 по 7 декабря 2003 года, он был не в состоянии воспользоваться предписанием о представлении задержанного в суд .
92. Заявитель также поднял ряд жалоб по смыслу статьи 6, касаемо уголовного дела против него по обвинению в ограблении и убийстве г-жи Д.. Он жаловался на нарушение статьи 6 § 2 в том, что сотрудники милиции относились к нему, как к виновному прежде, чем его вина была установлена судом. Затем он жаловался на нарушение статьи 6 § 3 (а) в том, что он не был своевременно проинформирован о выдвинутых против него обвинениях. Ссылаясь на статью 6 § 3 (b), заявитель жаловался, что Верховный суд не передал ни ему, ни его представителю копии своего постановления о направлении дела на дополнительное расследование, подорвав таким образом, подготовку его защиты.
93. Заявитель дополнительно жаловался по смыслу статьи 6 Конвенции, что уголовное дело против него касаемо преступлений, связанных с наркотическими средствами, было сфабриковано.
94. В свете всех имеющихся его распоряжении материалов, и в той мере, в какой рассматриваемые вопросы находятся в пределах его компетенции, Суд считает, что они не содержат признаков нарушения прав и свобод, изложенных в Конвенции или Протоколах. Следовательно, данная часть жалобы должна быть отклонена как явно необоснованная по смыслу § § 3 и 4 (а) статьи 35 Конвенции.

V. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

95. Статья 41 Конвенции предусматривает:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне»

A. Компенсация вреда

96. Заявитель потребовал пересмотра дела, и выплатить ему 30000 евро (EUR) в качестве компенсации нематериального вреда.
97. Правительство оспорило эти требования.
98. Принимая во внимание все обстоятельства данного дела, Суд признает, что заявителю был нанесен нематериальный вред, который не может быть компенсирован одним лишь фактом установления нарушения. Производя оценку на справедливой основе, Суд присуждает заявителю 4 500 евро в качестве компенсации нематериального вреда, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму.
99. Кроме того, Суд отмечает, что если лицо, как в данном случае, было признано виновным судом в судопроизводстве, которое не удовлетворяет требованиям Конвенции о справедливости, повторное судебное разбирательство, возобновление или пересмотр дела, которые требуются, являются в принципе надлежащими методами устранения нарушения (см., например, Leonid Lazarenko v. Ukraine, no. 22313/04, § 65, 28 October 2010).

B. Компенсация расходов и издержек

100. Заявитель потребовал выплатить ему 3085 евро в качестве компенсации расходов, понесенных им на представительство в Суде г-ном Тарахкало, в том числе: 2 755 евро за 29 часов юридической работы (из расчета 95 евро в час); 220 для покрытия административных расходов и 110 евро на почтовые расходы.
В обоснование этих требований первый заявитель представил договор об оказании юридической помощи от 7 сентября 2011 года, который предусматривает, что он будет оставаться в силе до завершения судебного разбирательства в Страсбурге и что оплата будет произведена позднее в пределах суммы, присужденной Судом в качестве компенсации расходов и издержек. Заявитель также представил акт выполненных работ от 2 ноября 2011 года, подписанный ним и г-ном Тарахкало.
101. Правительство оспорило эти требования. Они посчитали его часть о юридических услугах чрезмерной, а остальную часть необоснованной, ввиду отсутствия каких-либо квитанций или чеков.
102. Согласно прецедентной практике Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек лишь в той мере, насколько было доказано, что они были понесены действительно и по необходимости и являлись разумными по сумме. Принимая во внимание имеющуюся у него информацию и документы, а также изложенные в его судебной практике критерии, Суд считает разумным присудить заявителю сумму 1 905 евро (что эквивалентно запрошенной сумме 14 444 евро за вычетом 850 евро, полученных в качестве оплаты правовой помощи), с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму.

C. Пеня

103. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1. Объявляет жалобу по статье 6 §§ 1 и 3 (с) Конвенции, в отношении досрочного ограничения права заявителя на правовую помощь и на свободу не свидетельствовать против себя, и жалобу по смыслу статьи 8 в отношении взятия пробы крови у него следователем, приемлемыми, а оставшуюся часть жалобы неприемлемой;

2. Постановляет, что была нарушена статья 6 § 3 (c) Конвенции в совокупности со статьей 6 § 1;

3. Постановляет, что была нарушена статья 8 Конвенции;

4. Постановляет,
(a) государство-ответчик должно выплатить заявителю в течение трех месяцев с даты, когда это решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, следующие суммы, в переводе на украинские гривны по курсу, действующему на день выплаты:
(i) 4 500 (четыре тысячи пятьсот), евро с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации нематериального вреда;
(ii) 1 905 (одна тысяча девятьсот пять), евро с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации расходов и издержек;
(b) с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в этот период с добавлением трех процентных пунктов;

5. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя относительно компенсации.
Составлено на английском языке и объявлено в письменном виде 21 апреля 2011 года в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.

Claudia Westerdiek Mark Villiger
Секретарь сессии Председатель сессии

коментарі: 0

Для того чтоб оставлять комментарии, вам нужно зарегистрироваться и/или войти под своим паролем

поширити інформацію