Аннен против Германии: критика в листовках и на сайте в резкой и жесткой манере проведения абортов с упоминанеим имен врачей, которые их проводят, не нарушает положений статьи 10 Конвенции
© Перевод Украинского Хельсинского союза по правам человека
Официальное цитирование - Annen v. Germany, no. 3690/10, § …, 26 November 2015
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО АННЕНА ПРОТИВ ГЕРМАНИИ
(Заявление № 3690/10)
РЕШЕНИЕ
СТРАСБУРГ
26 ноября 2015 года
Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.
По делу Аннена против Германии,
Европейский Суд по правам человека (Первая Секция), заседая Палатой в составе:
Boštjan M. Zupančič, Председатель,
Angelika Nußberger,
Ganna Yudkivska,
Vincent A. De Gaetano,
André Potocki,
Helena Jäderblom,
Aleš Pejchal, судьи,
и Claudia Westerdiek, Секретарь Секции,
рассмотрев дело в закрытом заседании 13 октября 2015 года,
провозглашает следующее решение, принятое в этот день:
ПРОЦЕДУРА
1. Данное дело основано на заявлении (№3690/10) против Федеративной Республики Германии, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданином Германии, г-ном Клаусом Гюнтером Анненом (далее – «заявитель»), 18 января 2010 года.
2. Заявителя представлял г-н Л. Леннарц, адвокат в Ойскирхене. Правительство Германии (далее – «Правительство») представляли его уполномоченные миссис К. Бер и г-н Х.-Дж. Беренс, Федеральное министерство юстиции.
3. Заявитель жаловался, главным образом, на нарушение его права на свободу выражения мнения.
4. 25 марта 2013 года Правительство было уведомлено об этом заявлении.
5. Были получены письменные представления от Альянса защиты свободы и Aktion Lebensrechtfür Alle, а также от Европейского центра права и правосудия, которым Председатель разрешил участвовать в деле в качестве третьих лиц (статья 36 § 2 Конвенции и Правило 44 § 2).
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
А. Обжалуемое разбирательство
6. Заявитель родился в 1951 году и проживет в городе Вайнхайм.
7. 18 и 19 июля 2005 года заявитель, который проводил кампанию против абортов, распространял листовки в непосредственной близости от клиники – дневного стационара анестезиологов доктора М. и доктора Р.. Кроме того, заявитель опускал листовки во все почтовые ящики в непосредственной близости от клиники.
8. На титульной странице листовок был размещен текст жирным шрифтом, который гласил:
«В дневном стационаре докторов М./Р. [полные имена и адрес] проводятся незаконные аборты» (“In der Tagesklinik Dr.M./Dr.R. [...] werden rechtswidrige Abtreibungen durchgeführt”)
9. Далее следовало разъяснение, набранное меньшими буквами:
«Которые, однако, разрешены немецким законодательством и не подлежат уголовной ответственности. Аттестация консультирования защищает «доктора» и мать от уголовной ответственности, но не от ответственности перед Богом.» («die aber der deutsche Gesetzgeber erlaubt und nicht unter Strafe stellt. Der Beratungsschein schützt «Arzt»und Mutter vor Strafverfolgung, aber nicht vor der Verantwortung vor Got»)
10. Ниже шел следующий текст:
«В соответствии с международным уголовным правом, убийство - это умышленное приведение к смерти невинного человеческого существа!» («Sinngemӓβ aus den internationalen Strafgesetzen: Mord ist das vorsӓtzliche «Zu-Tode-Bringen» eines unschuldigen Menschen!»)
11. На задней стороне сложенной листовки заявитель цитировал прецедентное решение Федерального Конституционного Суда относительно абортов (см. параграф 28 ниже), а также заявления Кристофа-Вильгельма Гуфеланда, личного врача Гете и Шиллера, касающиеся роли врачей в добровольной эвтаназии и абортов. Он также процитировал статью 12 § 1 Закона о конфликтах во время беременности (см. параграф 27 ниже), и просил читателей повлиять на тех, кто проводит и ассистирует при абортах.
Кроме того, на задней стороне сложенной листовки был напечатан следующий текст:
«Убийство человека в Освенциме было незаконным, но морально деградировавшее нацистское государство разрешило убийство невинных людей и не посчитало его подлежащим уголовной ответственности» («Die Ermordung der Menschen in Auschwitz war rechtswidrig, aber der moralisch verkommene NS-Staat hatte den Mord an den unschuldigen Menschen erlaubt und nicht unter Strafe gestellt»)
12. Ниже листовка содержала ссылку на веб-сайт www.babycaust.de. Этот веб-сайт, который управлялся заявителем, содержал, в частности, список адресов так называемых «врачей по абортам», среди которых был упомянут дневной стационар и полные имена доктора М. и доктора Р. Этот список был доступен на веб-сайте по ссылке «смерть или жизнь»/«просьба о молитве за Германию» (Gebetsanliegen für Deutschland).
13. Доктор М. и доктор Р. подали ходатайство о гражданско-правовом судебном запрете в отношении заявителя. Они утверждали, что в их дневном стационаре проводятся только легальные аборты. Листовка заявителя создавала ошибочное представление, что проводимые аборты противоречат соответствующим правовым положениям.
14. 22 января 2007 года Региональный суд Ульма удовлетворил ходатайство о судебном запрете и приказал заявителю прекратить дальнейшее распространение в непосредственной близости от клиники листовок, содержащих имена и утверждение, что истцы проводят в своей клинике незаконные аборты. Кроме того, Региональный суд обязал заявителя отказаться от упоминания имен и адресов истцов в списке «врачей по абортам» на веб-сайте www.babycaust.de.
15. Региональный Суд посчитал, что утверждения, содержащиеся в листовке заявителя, создавали неправильное представление, что аборты проводились противозаконно. Это не опровергается дальнейшим разъяснением, что аборты не подлежат уголовной ответственности, так как листовка была составлена таким образом, чтобы привлечь внимание читателя к первому предложению, выделенному жирным шрифтом, в то время как дальнейшие дополнения были набраны мелким шрифтом с намерением скрыть их содержание. Региональный суд также посчитал, что, конкретно указав на истцов, которые не давали ему никаких причин для этого, заявитель создал так называемый «эффект позорного столба». Утверждения заявителя представляли собой серьезное вмешательство в личные права истцов. Следовательно, право заявителя на свободу выражения мнения должно быть ограничено.
16. Региональный суд счел, что эти же принципы применимы в отношении упоминания имен истцов на веб-сайте babycaust.de. Это упоминание подразумевало связь между истцами и преступлениями, которые, по мнению заявителя, были сопоставимы с преступлениями, совершенными нацистами во время Холокоста, и не подпадало в сферу действия свободы выражения мнения заявителя; таким образом, истцы не должны были проявлять терпимость.
17. 27 октября 2007 года Апелляционный суд Штутгарта отклонил апелляцию заявителя. Он не посчитал нужным изучить вопрос, должна ли листовка быть квалифицирована как утверждение о фактах или выражение мнения, так как, в любом случае, свобода выражения мнения заявителя должна быть ограничена. Апелляционный суд подтвердил оценку Регионального суда, что текст в листовке подразумевал, что истцы осуществляли противоправные действия. Этот вывод не опровергался дальнейшими разъяснениями, поскольку от рядового читателя нельзя было ожидать, что он проведет различие между актом аборта, оправданным в соответствии со статьей 218а § 2 Уголовного кодекса, и актом аборта, который всего лишь не подлежит уголовному преследованию в соответствии со статьей 218а § 1 Уголовного кодекса (см. параграф 26 ниже). С точки зрения непрофессионала, текст листовки создавал впечатление, что акт аборта, разрешенный немецким законодательством, приравнивается к незаконному лишению жизни, или даже умышленному убийству. Заявление было, по крайней мере, неоднозначным, и истцы не должны были проявлять терпимость.
18. Даже если предположить, что листовка не содержала ложных заявлений о фактах, свобода выражения мнения заявителя должна была быть ограничена. Апелляционный суд подтвердил, что свобода выражения мнения включает право выражать свое мнение, даже в оскорбляющей, шокирующей или тревожащей манере. Если выражение мнения является частью дискуссии по вопросам, представляющим общественный интерес, то существует презумпция в пользу свободы выражения мнений. Тем не менее, в данном случае заявитель создал серьезный «эффект позорного столба» путем конкретного указания на истцов, которые не дали ему никаких оснований для этого. Проведение абортов было подвергнуто критике в резкой и жесткой манере. Это усугублялось ссылкой на Холокост. Апелляционный суд также отметил, что заявитель не имел никаких существенных причин для того, чтобы выражать свою общую критику содействию абортов посредством столь серьезного нарушения личных прав истцов.
19. Далее, Апелляционный суд счел, что истцы не были обязаны излагать точное содержание веб-сайта, так как этот веб-сайт был общедоступным, и, таким образом, его содержимое было известно. Затем суд заявил:
«Содержание веб-страницы также характеризуется тем, что ответчик именует определенных лиц, в том числе истцов, «врачами по абортам» и ставит их действия на одну ступень с национал-социалистическим Холокостом и с массовыми убийствами. Таким образом, требование истцов заставить ответчика воздержаться от совершения оспариваемых действий должно быть удовлетворено. В этой связи, суд ссылается на свои предыдущие рассуждения. Кроме того, ответчик сам признал, что на его веб-сайте истцы названы «врачами по абортам», которые прямо или косвенно участвовали в совершении абортов».
20. Апелляционный суд не предоставил разрешение подавать кассационную жалобу.
21. 12 февраля 2008 года Верховный Федеральный суд отклонил ходатайство заявителя о правовой помощи, на том основании, что планируемая кассационная жалоба заявителя не имеет разумных шансов на успех.
22. 17 марта 2008 года заявитель подал конституционную жалобу против решений Регионального суда Ульма и Апелляционного суда Штутгарта, а также против решения Верховного Федерального суда. Он жаловался, в частности, что оспариваемые решения нарушили его право на свободу выражения мнения.
23. 2 июля 2009 года Федеральный Конституционный суд, заседая коллегией в составе трех судей, отказался рассматривать жалобу заявителя по причине ее неприемлемости, без разъяснения причин (№1 BvR 671/08). Это решение было вручено адвокату заявителя 18 июля 2009 года.
B. Дальнейшие события
24. 8 июня 2010 года Федеральный Конституционный суд, заседая коллегией в составе трех судей, удовлетворил дополнительную конституционную жалобу заявителя в отношении других разбирательств – в Региональном суде Мюнхена и в Апелляционном суде Мюнхена (№1 BvR 1745/06). В этих судебных разбирательствах суды оставили в силе гражданский судебный запрет против заявителя, так же, как Региональный суд Ульма и Апелляционный суд Штутгарта в настоящем деле. Они приказали ему, в частности, воздерживаться от распространения листовок, подобных обжалуемым, в непосредственной близости от другой гинекологической клиники, и воздержаться от публикации на своем веб-сайте информации о том, что врач, о котором шла речь, осуществлял или ассистировал при «незаконных» абортах.
25. Федеральный Конституционный суд постановил, что гражданский запрет нарушил право заявителя на свободу выражения мнения, как это предусмотрено статьей 5 § 1 Основного Закона Германии (Grundgesetz), поскольку гражданские суды не уделили достаточного внимания тому факту, что общественной репутации врача, который сам публично объявил в Интернете, что он проводит аборты в своем гинекологическом кабинете, не был нанесен значительный ущерб в результате деятельности заявителя. Кроме того, суд подчеркнул, что заявитель всего лишь упрекнул врача в том, что тот совершает аморальные поступки, но не обвинял его в совершении действий, подлежащих уголовной ответственности или запрещенных законом в более широком смысле. Кроме того Федеральный Конституционный суд подчеркнул, что заявитель способствовал весьма острой дискуссии, представляющей общественный интерес, и отметил, что, с учетом фактической стороны этого дела, суды не пояснили, почему и в какой степени особым отношениям между врачом и женщинами, посещающими клинику для консультации или лечения, мог быть нанесен вред.
II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА
26. Соответствующие положения Уголовного кодекса гласят:
Статья 218
Аборт
«(1) Всякий, кто прерывает беременность, наказывается лишением свободы на срок не более трех лет или штрафом. Действия, осуществляемые до нидации, не считаются абортом по смыслу этого закона.
(2) В особо тяжких случаях наказанием является лишение свободы на срок от шести месяцев до пяти лет. Особо тяжкий случай имеет место, если лицо действует против воли беременной женщины или, вследствие грубой халатности, подвергает жизнь беременной женщины опасности смерти или нанесения тяжкого вреда ее здоровью.
(З) Если деяние совершает беременная женщина, то она подвергается наказанию в виде лишения свободы на срок до одного года или денежному штрафу.
(4) Попытка совершения деяния наказуема. Беременная женщина за попытку совершения деяния наказанию не подлежит».
Статья 218а
Исключения ответственности за аборты
«(1) Состав деяния, предусмотренного § 218, не существует, если
беременная женщина требует прервать беременность и доказала врачу, предъявив ему справку согласно § 219, абз. 2, предложение 2, что, как минимум за три дня до вмешательства, она была на консультации у врача; беременность прерывается врачом, и с момента зачатия прошло не более двенадцати недель.
(2) Не является противоправным прерывание беременности, осуществленное врачом с согласия беременной женщины, в том случае, если, учитывая условия жизни беременной женщины в настоящее время и в будущем, прерывание беременности показано по медицинским показаниям, чтобы предотвратить угрозу опасности для жизни и опасности причинения тяжкого физического или душевного вреда состоянию здоровья беременной женщины, и если эту опасность нельзя предотвратить каким-либо иным приемлемым для нее образом».
27. Соответствующее положение Закона о конфликтах во время беременности (Schwangerschaftskonfliktgesetz) гласит:
Статья 12
Отказ
«(1) Никто не обязан ассистировать в проведении абортов ...»
28. Федеральный Конституционный суд, в своем прецедентном решении от 28 мая 1993 года (BVerfGE 88, 203), допустил аборты, которые выполняются врачами после того, как беременная женщина получила консультацию от третьего лица, и разработал весьма своеобразный подход, квалифицировав определенные акты аборта как незаконные, но не наказуемые. Аборты, которые выполняются без медицинских показаний, не должны рассматриваться как оправаданные (не незаконные) (Schwangerschaftsabbrüche, die ohne Feststellung einer Indikation nach der Beratungsregelung vorgenommen werden, dürfen nicht für gerechtfertigt (nicht rechtswidrig) erklärt werden). Тем не менее, аборты, проведенные врачом в течение двенадцати недель с момента зачатия и после последующего обязательного консультирования, считаются незаконными, но не подлежат уголовной ответственности.
29. Соответствующие положения Гражданского кодекса Германии гласят:
Статья 823
«(1) Лицо, которое, умышленно или по неосторожности, незаконно причинило вред жизни, телу, здоровью, свободе, собственности или иному праву другого человека, обязано возместить причиненный вред другой стороне...»
Раздел 1004
«(1) Если право собственности подвергается вмешательству иными средствами, чем изъятие или удержание собственности, владелец может потребовать, чтобы нарушитель прекратил вмешательство. В случае существования опасности дальнейшего вмешательства, владелец может добиваться судебного запрета ...»
30. В соответствии с прецедентным правом германских гражданских судов, статья 823 §§ 1 и 2 в совокупности со статьей 1004 (при аналогичном применении) Гражданского кодекса, предоставляют любому лицу, чьи личные права могут быть нарушены другим лицом, право ходатайствовать о принуждении этого другого лица воздержаться от осуществления оспариваемых действий.
ПРАВО
I. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 10 КОНВЕНЦИИ
31. Заявитель жаловался, что гражданский запрет, выданный против него, нарушил его право на свободу выражения мнения, как это предусмотрено в статье 10 Конвенции, которая, в соответствующей части, гласит:
«1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения, получать и распространять информацию и идеи без вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ ...
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимые в демократическом обществе ... для защиты репутации или прав других лиц, ...»
32. Правительство оспорило этот аргумент.
A. Приемлемость
1. Аргументы сторон
33. Правительство утверждало, что при подаче своей жалобы в соответствии со статьей 10 Конвенции заявитель попросту сослался на утверждения, сделанные им в своей конституционной жалобе в Федеральный Конституционный суд, не предоставив каких-либо дополнительных аргументов в соответствии с Конвенцией. Таким образом, жалоба является недостаточно обоснованной.
34. Кроме того, Правительство утверждало, что заявитель не подал апелляцию в Федеральный Верховный суд против решения Апелляционного суда об отказе в разрешении на подачу апелляции. Оно также отметило, что Федеральный Конституционный суд отказался принять жалобу заявителя к рассмотрению по причине ее неприемлемости. Таким образом, он не исчерпал внутренние средства правовой защиты.
35. Заявитель оспорил эту точку зрения, утверждая, в частности, что его жалоба в отношении заявленного нарушения является ясной и точной сама по себе.
2. Оценка Суда
36. Хотя Суд не убежден, что простая ссылка на аргументы, представленные высшей национальной инстанции, является достаточным обоснованием жалобы в соответствии с Конвенцией, он отмечает, что заявитель изложил фактические основания жалобы, а также суть предполагаемого нарушения Конвенции. Таким образом, Суд считает, что заявитель выполнил требование, касающееся достаточного обоснования жалобы (сравните, с соответствующими изменениями, с Allan v. The United Kingdom (реш.), № 48539/99, 28 August 2001, и Božinovski v. The former Yugoslav Republic of Macedonia (реш.), № 68368/01, 1 February 2005).
37. Что касается отказа заявителя от подачи кассационной жалобы в Федеральный Верховный суд, Суд отмечает, что эта жалоба является одним из средств, которые, в принципе, должны быть исчерпаны в целях соблюдения статьи 35 § 1 Конвенции. Тем не менее, в настоящем деле, в своем решении от 12 февраля 2008 года, пять судей Федерального Верховного Суда, которые также имели компетенцию рассматривать дело заявителя, отказали в предоставлении заявителю правовой помощи для подачи апелляции на решение Апелляционного суда, не дали разрешение на обжалование, утверждая, что его жалоба не имеет разумных шансов на успех. Суд отмечает, что жалоба в Федеральный Верховный Суд, в котором заявитель обязан был быть представлен специально назначенным адвокатом, имела шансы на успех только в кассационном порядке. В свете доводов, приведенных Федеральным Верховным судом в отношении отказа в предоставлении заявителю правовой помощи, он считает, что заявитель не может быть обвинен в том, что не исчерпал внутренние средства правовой защиты, не продолжив обжалование (см. Gnahoré v. France, №40031/98, § 48, 19 September 2000, и Storck v. Germany (реш.), №61603/00, 26 October 2004).
38. Суд далее отмечает, что Федеральный Конституционный суд счел конституционную жалобу заявителя неприемлемой, не указав, однако, какие требования допустимости заявитель не выполнил.
39. Принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении материалы, Суд отмечает, что заявитель, представленный адвокатом, в своих представлениях в Федеральный Конституционный суд поднял, по существу, жалобы, которые он затем представил данному Суду. Не очевидно, что он не выполнил конкретных формальных требований, касающихся подачи его конституционной жалобы. В настоящем деле Суд не в состоянии установить причину, по которой конституционная жалоба заявителя была признана неприемлемой (сравните, в частности, с Luig v. Germany (реш), №28782/04, 25 September 2007; Granos Organicos Nacionales S.A. v. Germany (реш.), №19508/07, 12 October 2010). Поэтому Суд считает, что заявитель исчерпал внутренние средства правовой защиты по смыслу статьи 35 § 1 Конвенции.
40. В заключение, Суд отклоняет возражения Правительства о приемлемости. Суд также отмечает, что жалоба не является ни явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а), ни неприемлемой по любым другим основаниям. Поэтому она должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо дела
1. Аргументы сторон
(а) Заявитель
41. Заявитель утверждал, что его утверждения, согласно которым проводились незаконные аборты, которые, однако, не подлежали уголовной ответственности, представляли собой истинные утверждения о фактах, и являлись частью острой дискуссии о законах, регулирующих аборты. Таким образом, его право свободно выражать свое мнение об абортах и указывать лиц, их проводящих, должно иметь приоритет над личными правами врачей.
42. По словам заявителя, он не выделил двух врачей: ни распространением листовок, ни упоминанием имен врачей и адреса дневного стационара на веб-странице, он не создал «эффект позорного столба». Заявитель указал, что в списке на своей веб-странице он упомянул не только тех двух врачей, но и многих других, проводящих аборты в соответствии с действующими законами Германии.
43. Что касается обжалуемой веб-страницы, заявитель далее заявил, что он не в состоянии изложить ее точное содержание в то время, когда был принят гражданский судебный запрет. Тем не менее, он представил скриншоты аналогичных сайтов, содержащих общий обзор содержания и внешнего вида этой веб-страницы. Он оспорил скриншоты, представленные Правительством, утверждая, что они были взяты с других веб-сайтов, не относящихся к настоящей жалобе. Заявитель также подчеркнул, что национальные суды не приняли во внимание контекст и внешний вид веб-страницы со списком имен врачей и адресов клиник. Он уточнил, что имена врачей не были упомянуты на первой странице его веб-сайта, а только на странице по ссылке «смерть или жизнь»/«просьба о молитве за Германию» (Gebetsanliegen für Deutschland), где посетителей страницы просили молиться за тех, кто проводит, ассистирует или поддерживает аборты. Информация, затрагивавшая двух врачей, была представлена в виде алфавитного списка в соответствии с названиями городов.
(б) Правительство
44. Правительство утверждало, что вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения было оправданным, поскольку национальные суды, проведя надлежащую классификацию и оценку, и взвесив конфликтующие позиции, отдали приоритет личным правам врачей.
45. Правительство также утверждало, что рядовой гражданин, столкнувшись с утверждениями заявителя в листовке, пришел бы к выводу, что аборты проводятся вопреки соответствующим законам, и, таким образом, врачи совершают уголовные преступления. Хотя заявитель попытался исправить это впечатление, его разъяснений было недостаточно. Правительство указало на то, что листовка была составлена таким образом, чтобы скрыть разъяснения, приведенные мелким шрифтом, и сосредоточить внимание читателя на утверждениях о проведении «незаконных абортов».
46. Кроме того, Правительство утверждало, что полный запрет на публикацию имен врачей и адреса клиники на веб-странице был соразмерным и необходимым в демократическом обществе. Правительство утверждало, что заявителю не было запрещено выражать критическое мнение об абортах в целом. Кроме того, признавая, что скриншоты веб-страницы заявителя не были включены в материалы суда, Правительство предоставило скриншоты нескольких актуальных веб-страниц, также созданных заявителем, которые, как они утверждали, были аналогичными страницам, которые он сделал в соответствующее время. Они подчеркнули, что на веб-сайте было размещено изображение бьющегося сердца ребенка и капающей крови, а также другие недвусмысленные изображения. На веб-странице на видном месте находились резко сформулированные заявления, сравнивающие аборты с Холокостом. В соответствии с утверждениями заявителя в национальных судах, утверждения, напечатанные в листовке, также содержались на веб-странице.
47. Ссылаясь на решение Суда по делу Hofferand Annen v. Germany (№397/07 и 2322/02, 13 January 2011), Правительство также подчеркнуло, что проведение в листовках и на веб-странице параллелей с Холокостом представляет собой, в историческом и социальном контексте, очень серьезное нарушение личных прав врачей, защищаемых статьей 8 Конвенции. Они также утверждали, что, конкретно указав на врачей, заявитель создал серьезный «эффект позорного столба». Необходимо принять во внимание воздействие кампании заявителя на профессиональную и частную жизнь врачей. По словам одного из врачей, список адресов, опубликованный на веб-странице заявителя, был первой ссылкой в поиске Google. Вследствие негативного общественного внимания, врачи были вынуждены закрыть клинику, и им пришлось создавать свою профессиональную практику заново.
2. Аргументы третьих сторон
(а) Альянс защиты свободы и Aktion Lebensrecht für Alle (ADF/ALfA)
48. Альянс Защиты свободы (ADF) и Aktion Lebensrecht für Alle (ALfA) считают, что вопрос об абортах представляет большой общественный интерес и вызывает беспокойство общества. Они отметили, что эта дискуссия часто характеризуется грубыми выражениями с обеих сторон. Однако, ссылаясь на прецедентное право Суда, ADF и ALfA подчеркнули, что спорные мнения, высказанные в ходе напряженных политических дебатов, представляющих общественный интерес, защищаются в соответствии со статьей 10, даже если они сформулированы в грубой, агрессивной, шокирующей или тревожащей форме. Кроме того, учитывая важность агитационных кампаний для демократического процесса, они утверждали, что для каких-либо ограничений в отношении кампании против абортов должны были существовать веские причины. Они призвали Суд постановить, что так называемая защита личных прав – право, которое, по мнению ADF и ALfA, не предусмотрено Конвенцией – не является достаточным основанием для вмешательства в свободу слова групп, проводящих кампании против абортов.
(б) Европейский центр права и правосудия (ECLJ)
49. В дополнение к аргументам, выдвинутым ADF и ALfA, Европейский центр права и правосудия (ECLJ) подчеркнул, что, упоминая Освенцим и нацистский режим, заявитель не имел целью ни принизить или эксплуатировать Холокост, ни повредить репутации врачей, а преследовал, особенно с учетом немецкой аудитории, легальную цель продемонстрировать разницу между законностью и справедливостью. Кроме того, ECLJ утверждал, что сравнение абортов с Холокостом давно использовалось в подобных дебатах, например, в кампаниях против абортов в Польше и Соединенных Штатах Америки.
3. Оценка Суда
50. Суд считает, и это не оспаривалось Правительством, что гражданский запрет, выданный национальными судами, составил «вмешательство» в право заявителя на свободу выражения мнения, гарантированного статьей 10 Конвенции. Такое вмешательство нарушает Конвенцию, если оно не удовлетворяет требованиям статьи 10 § 2. Поэтому следует определить, было ли это вмешательство «предусмотрено законом», преследовало ли оно одну или несколько законных целей, изложенных в этом параграфе, и было ли оно «необходимым в демократическом обществе» для достижения этих целей.
51. Суд считает, и стороны это не оспаривают, что вмешательство было предусмотрено статьей 823 § 1 в совокупности со статьей 1004 § 1 Гражданского кодекса (см. параграфы 29 и 30 выше), и что решения гражданских судов были направлены на защиту «репутации или прав третьих лиц», а именно репутации и личных прав д-ра М. и д-ра Р.. Стороны не согласились, однако, относительно того, было ли вмешательство «необходимым в демократическом обществе».
(а) Общие принципы
52. Основные принципы, касающиеся вопроса, является ли вмешательство в свободу выражения «необходимым в демократическом обществе», прочно утвердились в прецедентном праве Суда, и недавно были обобщены следующим образом (см. Delfi AS v. Estonia [GC], №64569/09, § 131, 16 June 2015, с дальнейшими ссылками):
«(I) Свобода выражения мнения составляет одну из существенных основ демократического общества и является одним из основных условий для его прогресса и для самореализации каждого отдельного индивидуума. В соответствии со статьей 10 § 2, это касается не только «информации» или «идей», которые положительно воспринимаются обществом либо считаются безобидными или нейтральными, но и «информации» или «идей», которые оскорбляют, шокируют или вызывают беспокойство. Таковы требования плюрализма, толерантности и либерализма, без которых нет «демократического общества». Как указано в статье 10, эта свобода предполагает ограничения, которые... должны, однако, толковаться строго, и необходимость любых ограничений должна быть убедительно обоснована...
(II) Прилагательное «необходимый», по смыслу статьи 10 § 2, подразумевает существование «насущной общественной необходимости». Договаривающиеся Государства пользуются определенной свободой усмотрения при оценке того, существует ли такая необходимость, но она идет рука об руку с европейским контролем, охватывающим как законодательство, так и его применение, даже в решениях, вынесенных независимыми судами. Таким образом, Суд уполномочен выносить окончательное решение о том, совместимо ли «ограничение» со свободой выражения мнения, гарантированной статьей 10 Конвенции.
(III) В задачи Суда, при осуществлении его надзорной юрисдикции, входит не выполнение функций компетентных национальных органов, но рассмотрение в соответствии со статьей 10 решений, принятых национальными органами в соответствии с их свободой усмотрения. Это не означает, что надзор ограничивается решением вопроса, применило ли государство-ответчик свою свободу усмотрения разумно, тщательно и добросовестно; Суд должен рассмотреть обжалуемое вмешательство в свете всего дела в целом и определить, было ли оно «пропорциональным преследуемой законной цели» и являлись ли причины, приведенные национальными властями в оправдание этого вмешательства, «уместными и достаточными»... При этом Суд должен убедиться в том , что национальные власти применяли нормы, соответствующие принципам, изложенным в статье 10, и что они основывались на приемлемой оценке соответствующих фактов...»
53. Другой принцип, который постоянно акцентируется в прецедентном праве Суда состоит в том, что в соответствии со статьей 10 Конвенции существует мало возможностей для ограничения свободы выражения мнений в политических дискуссиях или дискуссиях по вопросам, представляющим общественный интерес (см., в частности, Wingrove v. The UnitedKingdom, 25 November 1996, § 58, Reports of Judgments and Decisions 1996-V; Ceylan v. Turkey [GC], №23556/94, § 34, ЕСПЧ 1999-IV; и Animal Defenders International v. the United Kingdom [GC], №48876/08, § 102, ЕСПЧ 2013 (извлечения)).
54. Суд также напоминает, что право на защиту репутации предусмотрено статьей 8 Конвенции как часть права на уважение частной жизни (см. Chauvy and Others v. France, №64915/01, § 70, ЕСПЧ 2004-VI; Pfeifer v. Austria, №12556/03, § 35, 15 November 2007, и Polanco Torres and Movilla Polanco v. Spain, №34147/06, § 40, 21 September 2010). Однако для того, чтобы подпадать под действие статьи 8, выступление против репутации лица должно достичь определенного уровня серьезности и наносить ущерб личному праву на уважение частной жизни (см. A. v. Norway, №28070/06, § 64, 9 April 2009; Axel Springer AG v. Germany [GC], №39954/08, § 83, 7 February 2012 и Delfi AS, упомянутое выше, § 137).
55. При рассмотрении вопроса, было ли вмешательство в право на свободу выражения мнения необходимым в демократическом обществе для «защиты репутации или прав других лиц», Суд может понадобиться установить, соблюли ли национальные власти справедливый баланс при защите двух ценностей, гарантированных Конвенцией, которые могут вступать в конфликт друг с другом в определенных случаях, а именно, свободы слова, защищенной статьей 10, с одной стороны, и права на уважение частной жизни, закрепленого в статье 8, с другой стороны (см. Hachette Filipacchi Associés v. France, №71111/01, § 43, 14 June 2007; MGN Limited v. the United Kingdom, №39401/04, § 142, 18 January 2011; Axel Springer AG, упомянутое выше, § 84 и Delfi AS, упомянутое выше, § 138).
56. В делах, подобных настоящему, Суд считает, что результаты заявления не должны, в принципе, меняться в зависимости от того, было ли оно подано в суд в соответствии со статьей 10 Конвенции лицом, которое сделало обжалуемое высказывание, или в соответствии со статьей 8 Конвенции лицом, которое было объектом этого высказывания. Действительно, в качестве принципа, эти права заслуживают равного уважения. Соответственно, свобода усмотрения должна быть в принципе одинаковой в обоих типах дел (сравните с Axel Springer AG, упомянутое выше, § 88 с дальнейшими ссылками).
57. В случях, когда национальные власти установили баланс между этими двумя правами в соответствии с критериями, изложенными в прецедентном праве Суда, Суду потребуются веские основания для того, чтобы заменить своим мнением мнение национальных судов (см. MGN Limited v. The United Kingdom, №39401/04, §§ 150 и 155, 18 January 2011; Axel Springer AG, упомянутое выше, § 88; Mouvementraëliensuisse v. Switzerland [GC], №16354/06, § 66, ЕСПЧ 2012 (выдержки)).
(б) Применение вышеуказанных принципов к настоящему делу
(I) Запрет на дальнейшее распространение листовок в непосредственной близости от клиники
58. Обращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Суд, в первую очередь, отмечает, что национальные суды прямо признали, что утверждения заявителя в листовке поднимали вопросы, представляющие общественный интерес, и что он был вправе преследовать свои политические цели, даже посредством преувеличенной и спорной критики. Суды также признали, что в подобных делах существует презумпция в пользу свободы слова.
59. Суд также отмечает, что национальные суды признали, что заявитель создал ошибочное впечатление, что аборты проводились противозаконно, поскольку листовка была составлена таким образом, чтобы привлечь внимание читателя к первому предложению, выделенному жирным шрифтом, в то время как дальнейшие разъяснения были напечатаны небольшими буквами с намерением скрыть их содержание. Кроме того, национальные суды посчитали, что заявитель создал серьезный «эффект позорного столба» путем конкретного указания на двух врачей. Более того, это усугублялось ссылкой на Холокост.
60. Суд отмечает, что немецкое законодательство, в статье 218А Уголовного кодекса, проводит тонкую грань между абортами, которые считаются «незаконными», но не подлежат уголовной ответственности, и абортами, которые считаются оправданными и, таким образом, являются «законными» (см. параграфы 26-28 выше). Отсюда следует, что утверждения заявителя о проведении «незаконных абортов» были правильными с юридической точки зрения (см. Annen v. Germany (реш.), №2373/07 и 2396/07, 30 March 2010).
61. Кроме того, Суд считает, что, хотя листовка была составлена таким образом, чтобы привлечь внимание читателя к первому предложению, выделенному жирным шрифтом, сама формулировка дальнейших разъяснений заявителя, в соответствии с которыми аборты не подлежали уголовной ответственности, была достаточно ясной, даже с точки зрения неспециалиста. Хотя оценка и интерпретация фактического контекста дела является, в первую очередь, задачей национальных судов, Суд, в конкретных обстоятельствах настоящего дела, принимая во внимание решение Федерального конституционного суда от 8 июня 2010 года (см. параграфы 24 и 25 выше), касающееся почти идентичных вопросов, убежден, что сам факт того, что дополнительная информация не была визуально выделена, не означает, что разумный человек с обычными знаниями предположил бы, что аборты проводились в нарушение соответствующих правовых положений и подлежали уголовной ответственности. Что касается значения дополнительных разъяснений, Суд также напоминает, что они были непосредственно соединены с первой частью утверждений заявителя и, таким образом, были непосредственно доступны читателю. Таким образом, факты настоящего дела должны быть отделены от тех фактов, которые лежали в основе предыдущих жалоб заявителя, которые Суд посчитал явно необоснованными (см. Annen v. Germany (реш.), №2373/07 и 2396/07, упомянутое выше, и Annen v. Germany (реш.), №55558/10, 12 February 2013). В этих делах заявитель распространял листовки и держал картонный плакат, содержащий информацию о «незаконных» абортах, однако без каких-либо дальнейших правовых разъяснений, непосредственно доступных читателям.
62. Хотя Суд принимает позицию национальных судов, в соответствии с которой кампания заявителя была направлена непосредственно против двух врачей, он также отмечает, что представление заявителем своих аргументов в персонифицированной форме, путем распространения листовок с указанием имен врачей и адреса их работы в непосредственной близости от клиники, повысило эффективность его кампании. Суд также отмечает, что кампания заявителя способствовала весьма острой дискуссии, представляющей общественный интерес. Не может быть никаких сомнений как в актуальности поднятых заявителем моральных и этических вопросов, связанных с абортами, так и в важности поставленного на карту общественного интереса (см. A, B and C v. Ireland [GC], №25579/05, § 233, ЕСПЧ 2010). Хотя Правительство указало, что врачи, вследствие негативного общественного внимания, были вынуждены закрыть свою клинику и заново создавать профессиональную практику, из их утверждений не совсем ясно, действительно ли эти события были вызваны деятельностью заявителя. В этой связи Суд отмечает, что врачи не подали иск о возмещении ущерба в гражданские суды в связи с негативным влиянием на их бизнес.
63. В отношении упоминания заявителем концлагеря Аушвиц и Холокоста, Суд напоминает, что воздействие выражения мнения на личные права другого человека не может быть отделено от исторического и социального контекста, в котором было сделано утверждение. Ссылку на Холокост также следует рассматривать в конкретном контексте истории Германии (см. Hofferand Annen v. Germany, №397/07 и 2322/07, § 48, 13 January 2011, иPETA Deutschland v. Germany, №43481/09, § 49, 8 November 2012). Однако, учитывая саму формулировку листовки, Суд не может согласиться с толкованием национальных судов, что заявитель сравнил врачей и их профессиональную деятельность с нацистским режимом. Фактически, утверждение заявителя, в соответствии с которым убийство человека в Освенциме было незаконным, но допускалось нацистским режимом и не подлежало уголовной ответственности, также может быть истолковано как способ доведения до сознания общественности того факта, что закон может отличаться от морали. Хотя Суд осознает подтекст утверждений заявителя, которое дополнительно усиливается ссылкой на веб-страницу www.babycaust.de, он отмечает, что заявитель – по крайней мере явно – не приравнивал аборт к Холокосту. Таким образом, Суд не убежден, что запрет на распространение листовок оправдывался только нарушением прав личности врачей из-за одного упоминания Холокоста.
64. Принимая во внимание вышеизложенные соображения и, в частности, тот факт, что утверждения заявителя, которые не вступали в противоречие с правовыми положениями в отношении абортов в Германии, способствовали весьма острой дискуссии, представляющей общественный интерес, Суд, учитывая особую степень защиты, предоставляемую свободе выражения мнения, высказанного в ходе дискуссии по вопросам, представляющим общественный интерес (см. Tierbefreiere.V. v. Germany, №45192/09, § 51, 16 January 2014, с дальнейшими ссылками), и несмотря на свободу усмотрения, которой пользуются Договаривающихся государства, приходит к выводу, что национальные суды не смогли обеспечить справедливый баланс между правом заявителя на свободу выражения мнения и личными правами врачей.
65. Следовательно, была нарушена статья 10 Конвенции в отношении запрета на дальнейшее распространение листовок.
(II) Запрет на упоминание имен и адреса врачей в списке «врачей по абортам» на веб-сайте
66. Что касается интернет-публикаций, Суд ранее постановил, что в свете своей доступности и способности хранить и передавать огромные объемы информации, Интернет играет важную роль в расширении доступа общественности к новостям и в содействии распространению информации в целом (см. Delfi AS, упомянутое выше, § 133 с дальнейшими ссылками). Суд также напоминает о важности Интернета для осуществления права на свободу выражения мнения в целом (см. Times Newspapers Ltd v. United Kingdom (№1 и 2), №3002/03 и 23676/03, § 27, 10 March 2009). В то же время, риск нанесения вреда осуществлению и реализации прав и свобод человека, в частности права на уважение частной жизни, публикациями в Интернете, безусловно, выше, чем тот, который может нанести пресса (см. Editorial Board of Pravoye Delo and Shtekel v. Ukraine, №33014/05, § 63, ЕСПЧ 2011 (выдержки)).
67. Клеветнические и другие очевидно незаконные утверждения, включая разжигающие ненависть и подстрекающие к насилию утверждения, могут распространяться как никогда прежде, по всему миру, в считанные секунды, и иногда остаются постоянно доступными в Интернете. Принимая во внимание необходимость защиты ценностей, лежащих в основе Конвенции, и учитывая, что права, предусмотренные статьями 10 и 8 Конвенции, заслуживают равного уважения, должен быть достигнут баланс, сохраняющий суть обоих прав. Таким образом, хотя Суд признает, что Интернет может способствовать осуществлению свободы выражения мнения, необходимо также помнить, что ответственность за клеветнические или другие незаконные утверждения, должна, в принципе, существовать и представлять собой эффективное средство правовой защиты в случае нарушения личных прав (см. Delfi AS, упомянутое выше, § 110).
68. Суд отмечает, прежде всего, что Апелляционный суд установил, что именование врачей «врачами по абортам» на веб-сайте www.babycaust.de подразумевало связь между врачами и преступлениями, которые были, по мнению заявителя, сопоставимы с преступлениями, совершенными нацистами во время Холокоста. Таким образом, Апелляционный суд заключил, в восьми строчках своего решения, что заявитель поставил действия врачей на одну ступень с Холокостом и массовыми убийствами, и что это не охватывалось свободой выражения мнения заявителя (см. параграф 19 выше).
69. Суд далее отмечает, что Апелляционный суд счел, что врачи не были обязаны излагать точное содержание веб-сайта, так как этот сайт был общедоступным, и, таким образом, его содержание было известно. Кроме того, Суд отмечает, и это не было оспорено Правительством, что ни описание конкретного содержания и внешнего вида веб-страницы, ни ее скриншот не были включены в материалы национального дела.
70. Что касается аргументации решения, Суд отмечает, что Апелляционный суд ограничился выводом, что принципы, которые были выработаны в отношении листовки, должны также применяться и к веб-сайту. Таким образом, представляется, что национальные суды не изучили содержание и общий контекст конкретной ссылки на страницу «смерть или жизнь»/«просьба о молитве за Германию», где были опубликованы имена и служебные адреса врачей в алфавитном списке, а также не произвели оценку выражения «врачи по абортам» в контексте того факта, что в клинике действительно проводились аборты .
71. Суд повторяет, что его задача заключается в рассмотрении вопроса, использовали ли национальные власти стандарты, соответствующие принципам, изложенным в статье 10, и, кроме того, опирались ли они на приемлемую оценку соответствующих фактов (см. параграф 54 выше). Он также отмечает, что поэтому рассмотрение дела будет включать индивидуальную и контекстную оценку, со ссылкой на ситуации в то время, когда оспариваемая публикация появилась в Интернете (сравните с Ringier Axel Springer Slovakia, a. s. v. Slovakia, №41262/05, § 106, 26 July 2011; Ringier Axel Springer Slovakia, a.s. v. Slovakia (№3), №37986/09, §§ 83, 84, 7 January 2014).
72. Более конкретно, Суд также отмечает, что, как представляется, национальные суды не провели разграничения между, с одной стороны, утверждениями заявителя на листовке, которая имела географически ограниченное действие, и, с другой стороны, его утверждениями в Интернете, которые могли распространиться по всему миру. Кроме того, при проведении индивидуальной и контекстной оценки необходимо было учитывать такие факторы, как, например, точное содержание, общий контекст и внешний вид веб-страницы заявителя со списком имен врачей, необходимость защиты конфиденциальных данных, а также прежнее поведение врачей, например, объявляли ли они сами публично в Интернете, что проводят аборты в своей клинике. Кроме того, национальные суды должны были принять во внимание последствия утверждений заявителя для третьих лиц, и то, были ли эти утверждения направлены на разжигание агрессии или насилия в отношении врачей, поскольку их имена и адреса были указаны на сайте заявителя.
73. Хотя Суд не может принимать решение по существу дела, он считает, что, поскольку национальные суды ссылались, в основном, на свои выводы в отношении листовки и не учли элементы, связанные с интернет-сайтом заявителя, нельзя сказать, что они применили стандарты, соответствующие процессуальным принципам, закрепленным в статье 10 Конвенции, и что они основывались на приемлемой оценке соответствующих фактов (сравните, в частности, с Lombardi Vallauri c. Italie, №39128/05, § 46, 20 October 2009; Tănăsoaica v. Romania, №3490/03, § 47, 19 June 2012; Ringier Axel Springer Slovakia, a.s. v. Slovakia (№2), №21666/09, § 54, 7 January 2014).
74. Изложенных соображений достаточно для того, чтобы Суд пришел к выводу, что правовая защита, полученная заявителем на национальном уровне, несовместима с процессуальными требованиями статьи 10 Конвенции. Таким образом, это положение было нарушено запретом на упоминание фамилий и адресов врачей на веб-сайте.
II. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 § 1 КОНВЕНЦИИ
75. Заявитель жаловался на нарушение его права на справедливое судебное разбирательство в связи с разбирательствами в Верховном Федеральном суде и Федеральном Конституционном суде. Он сослался на статью 6 § 1 Конвенции, которая, в соответствующей части, гласит:
«В случае спора о его гражданских правах и обязанностях ... каждый имеет право на справедливое ... разбирательство дела ... [а] ... судом …»
76. Как утверждал заявитель, оба суда нарушили его право на справедливое судебное разбирательство, потому что ни Верховный Федеральный суд, ни Федеральный Конституционный суд не представили обоснования своих решений.
77. Суд повторяет, что гарантии, закрепленные в статье 6 § 1, включают обязательство судов представлять достаточные обоснования своих решений (см. H. v. Belgium, 30 November 1987, § 53, Series A, №127-Б). Тем не менее, Суд постановил, что высшие национальные суды, такие как Верховный Федеральный суд и Федеральный Конституционный суд, могут, при отказе принять жалобу или при отклонении жалобы, просто сослаться на правовые положения, регулирующие эту процедуру, если вопросы, поднятые в жалобе, не имеют фундаментального значения (см., в частности, Vogl v. Germany (реш.), №65863/01, 5 December 2002 и Greenpeace e.V. and others v. Germany (реш.), №18215/06, 12 May 2009).
78. Суд отмечает, что решение Верховного Федерального суда ограничивалось вопросом правовой помощи, и что Федеральный Конституционный суд отказался принять конституционную жалобу к рассмотрению в связи с ее неприемлемостью. При таких обстоятельствах, Суд считает обоснования судов достаточными.
79. Следовательно, эта жалоба является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии со статьей 35 §§ 3а и 4 Конвенции.
III. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
80. Статья 41 Конвенции гласит:
«Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».
A. Компенсация вреда
81. Заявитель потребовал выплатить ему неуказанную сумму в качестве компенсации нематериального вреда на том основании, что в своих аргументах, представленных Суду, Правительство утверждало, что его поведение было провокационным не только в контексте обстоятельств, лежащих в основе настоящего дела, но также при проведении им других кампаний против абортов. Заявитель утверждал, что это можно приравнять к «враждебному поведению».
82. Правительство утверждало, что предполагаемое «враждебное поведение» в ходе разбирательства в Суде не может быть поводом для компенсации за нанесенный вред.
83. Суд не усматривает никакой причинно-следственной связи между установленным нарушением и нематериальным вредом; поэтому он отклоняет это требование.
B. Компенсация затрат и расходов
84. Представив Суду документальные подтверждения, заявитель потребовал выплатить ему 13 696,87 евро (EUR) в качестве компенсации затрат и расходов, понесенных в гражданских судах. Кроме того, он потребовал выплатить ему 2403,80 евро в качестве компенсации расходов, понесенных в Федеральном Конституционном суде.
85. Правительство не представило никаких комментариев по этому поводу.
86. В соответствии с прецедентным правом Суда, заявитель имеет право на компенсацию затрат и расходов только в той мере, в какой было показано, что они действительно были понесены, были обязательными и разумными. В настоящем деле Суд отмечает, что заявитель не представил документального подтверждения своих расходов, понесенных в Федеральном Конституционном суде. Принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы и вышеизложенные критерии, Суд считает разумным присудить заявителю 13696,87 евро в качестве компенсации затрат и расходов, понесенных в гражданских судах, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму.
C. Пеня
87. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ, СУД
1. Объявляет единогласно жалобу в соответствии со статьей 10 § 1 Конвенции приемлемой, а оставшуюся часть жалобы неприемлемой;
2. Постановляет, пятью голосами против двух, что была нарушена статья 10 § 1 Конвенции в отношении запрета на дальнейшее распространение листовок;
3. Постановляет, пятью голосами против двух, что была нарушена статья 10 § 1 Конвенции в ее процессуальном аспекте в отношении запрета на упоминание имен и адреса врачей на веб-сайте;
4. Постановляет, пятью голосами против двух:
(а) государство-ответчик должно выплатить заявителю, в течение трех месяцев с даты, когда судебное решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, EUR 13 696,87 (тринадцать тысяч шестьсот девяносто шесть евро восемьдесят семь центов), с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации затрат и расходов;
(б) с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в этот период с добавлением трех процентных пунктов;
5. Отклоняет, единогласно, остальные требования заявителя о справедливой компенсации.
Составлено на английском языке и провозглашено в письменном виде 26 ноября 2015 года, в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.
Клаудия Вестердийк Бостьян М. Зупанчич
Секретарь Председатель
В соответствии со статьей 45 § 2 Конвенции и Правилом 74 § 2 Регламента Суда, к настоящему решению прилагается особое мнение судей Юдковской и Джадерблома.
B.M.Z.
C.W.
СОВМЕСТНОЕ ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЕЙ ЮДКОВСКОЙ
И ДЖАДЕРБЛОМА
Мы, при всем уважении, не можем согласиться с выводом большинства о нарушении статьи 10 в настоящем деле.
Судебный запрет, выданный в отношении заявителя, представлял собой распоряжение воздержаться от «дальнейшего распространения в непосредственной близости от клиники листовок, содержащих имена истцов и утверждения, что в медицинском кабинете истцов проводятся незаконные аборты» и распространения информации об именах и адресах истцов через веб-сайт по адресу www.babycaust.de (параграф 14 решения).
Решение основывалось на предположении, что утверждения в листовках о двух врачах, а также упоминание их имен и адресов на сайте «способствовало весьма острой дискуссии, представляющей общественный интерес» (параграфы 62 и 64) в государстве, в котором аборты не запрещены «законом в более широком смысле» (параграф 25).
Само собой разумеется, что сама проблема абортов является предметом общественного интереса, и общество все еще не пришло к единому мнению по этому вопросу. Таким образом, подобная кампания против тех, кто отвечает за правительственную политику в этом отношении, несомненно, должна быть предметом особой защиты в соответствии со статьей 10. То же самое можно сказать, например, об участниках серьезных злоупотреблений в этой области (сравните с Bergens Tidende and Others v. Norway, №26132/95, 2 May 2000).
В настоящем деле, однако, вряд ли можно согласиться, что порог общественного интереса был достигнут в связи с утверждениями о простых врачах, которые всего лишь выполняли свои профессиональные обязанности в строгом соответствии с соответствующими правилами, как и многие другие гинекологи в Германии. Каков был интерес широкой публики (а) в намеренном введении в заблуждение в отношении их профессиональной добропорядочности (их деятельность была описана в листовке словом «незаконные»), и (б) в том, чтобы адрес их клиники был опубликован в Интернете в, по меньшей мере, крайне негативном контексте?
Два врача стали жертвами борьбы заявителя против репродуктивной свободы женщин; другие врачи делали то же, в чем заявитель обвинил этих двух врачей. Выбранная заявителем форма и интенсивность его кампании имели желаемый результат – врачи были вынуждены закрыть свою клинику (см. параграф 47), что было естественным следствием в данных обстоятельствах: если первым результатом при поиске в Google клиники был веб-сайт babycaust, то, естественно, обычный потенциальный пациент предпочитал туда не обращаться. Потенциальный пациент также мог решить не лечиться у врачей, чья практика ассоциировалась со словом «незаконная». В этой связи, мы не можем согласиться с выводом большинства в параграфе 62 о неочевидности причинно-следственной связи между деятельностью заявителя и закрытием клиники.
На самом деле, кампания заявителя оказалась контрпродуктивной: она лишила женщин в окрестностях клиники широкого спектра гинекологических услуг вне сферы абортов. Как видно из материалов дела, аборты составляли лишь незначительную часть услуг, предоставляемых в клинике.
Мы не разделяем мнение большинства о том, что решение Федерального Конституционного суда от 8 ноября 2010 года касалось «почти идентичных вопросов». Этот суд подчеркнул ключевую разницу в своем решении; в том деле врач сам публично рекламировал услуги абортов в Интернете, и поэтому сознательно подвергал себя критике со стороны движения против абортов (см. параграф 25).
Указание на двух врачей не могло само по себе представлять общественный интерес. Тем не менее, заявитель «демонизировал» их путем упоминания их имен в контексте, связанном с наиболее ужасающими преступлениями в истории человечества - Холокостом, Освенцимом и нацизмом. Такой художественный прием, пожалуй, можно признать приемлемым для описания массовых абортов в целом (и поэтому веб-сайт заявителя не был закрыт), но не по отношению к отдельным врачам, безупречно выполняющим свои обычные обязанности.
Важно также отметить, что заявитель не был привлечен к ответственности за свои действия, и его веб-сайт по-прежнему функционирует в полном объеме, хотя и без указания имен двух врачей или адреса их бывшей клиники. Судебный запрет в отношении веб-сайта не затрагивал право заявителя на ведение веб-сайта или на критику абортов, содержащуюся на этом сайте, но ограничивал публикацию персональных данных истцов. Что касается листовок, запрет ограничивал их распространение в непосредственной близости от медицинской клиники, и не запрещал заявителю продолжать критиковать истцов в другом месте. Учитывая очень ограниченное влияние этого судебного запрета, нельзя сказать, что он возлагал чрезмерное бремя на заявителя.
По этим причинам мы не можем считать, что право заявителя на свободу выражения мнения было нарушено.
Отмечая, что настоящее дело касается принятия судебного запрета, мы также не можем разделить мнение большинства о том, что национальные суды не применили «процессуальные принципы, воплощенные в статье 10». Обоснование национальных судов кажется достаточно убедительным (даже без четкого установления баланса на основании критериев, установленных прецедентным правом Страсбургского Суда), и достигнутый результат, с нашей точки зрения, совместим с требованиями Конвенции.
Представляется также, что национальные суды приняли во внимание некоторые более широкие последствия обжалуемых действий против врачей, занимающихся абортами. Статья 12 Закона о конфликтах во время беременности (см. параграф 27) предусматривает право на сознательный отказ; и выпады против врачей, занимающихся абортами, подобные тем, которые использовал заявитель, подталкивают все больше и больше врачей к отказу проводить аборты, в ущерб женщинам в сложных ситуациях. Парламентская Ассамблея Совета Европы выразила обеспокоенность в связи с тем, что «нерегулируемое использование отказа по соображениям совести может несоразмерно повлиять на женщин, особенно имеющих низкие доходы или живущих в сельских районах” 1
Как мы уже упоминали, нет никаких сомнений в том, что заявитель участвовал в дискуссиях, затрагивающих моральные и этические вопросы, которые обычно требуют высокой степени защиты с точки зрения требований свободы слова. Верховный Суд Соединенных Штатов недавно признал недействительным законодательный акт Массачусетса, не позволявший активистам против абортов вести кампанию в 35-футовой буферной зоне вокруг клиник, занимающихся абортами, хотя в этом деле женщинам всего лишь предлагалась информация об альтернативах аборту 2. Распространение листовок и создание веб-сайта с критикой такого явления как аборты в целом, что заявитель и продолжает делать, может быть совершенно законным, но в настоящем деле национальные судебные органы всего лишь запретили продолжать действия, разрушающие профессиональную репутацию двух врачей.
В целом, мы находим, что немецкие власти обеспечили справедливый баланс между конкурирующими интересами, поставленными на карту.
__________
1. Резолюция ПАСЕ 1763 (2010) «Право на отказ в законной медицинской помощи по соображениям совести», принятый Ассамблеей 7 октября 2010 года.
2. McCullen v. Coakley, 573 США ___ (2014).